– Ох-хо-хо! – раздалось из сугроба. – Убили Мурзилку, убили ни за что ни про что!

– Ну прости, Мурзилка, ведь мы не нарочно, – принялись извиняться сконфуженные Тишка и Мишка.

– Всё вам «прости»! – «ожил» тут же Мурзилка и накинулся на товарищей: – Цилиндр раздавлен, фрак испорчен, новые башмачки промокли, а вам всё нипочем.

– Полно, Мурзилка! – принялись урезонивать его Пучеглазик, Тюбик-Мазь и другие, но наш франт так разошёлся, что, никого не желая слушать, кричал, потрясая покрасневшими кулачками:

– Не прощу! Вот ни за что не прощу! И работать не буду. Вот сяду и стану всем мешать: в другой раз сто раз подумаете, прежде чем обидеть Мурзилку.

Видя, что говорить с ним бесполезно, братья оставили свои попытки его успокоить и вернулись к работе.

Моментально забыв и о происшествии, и о Мурзилке, эльфы весело и дружно трудились, только шум и гам стоял над парком.

Дулся, дулся Пустозвон, бубнил, бубнил, но тоже заразился весельем остальных и опять принялся бегать взад-вперёд, суетиться, давать советы и всем мешать. Сам он, конечно, ничего не делал, а только покрикивал на товарищей.

Эльфы не обращали на него внимания и только снисходительно улыбались на его замечания.

– Господа, принимаемся за голову, так что необходимо решить, кто это будет: африканец, немец или кто-то ещё, – крикнули человечки сверху.

– Ах, пусть это будет француз! Ну пожалуйста! – взмолился Мурзилка.

– Француз так француз, – согласились эльфы и принялись доделывать снежного великана.

Когда всё было готово, Скок и Чи Качи принесли два больших угля, которыми нарисовали рот, нос и уши, а потом вставили вместо глаз.

…крошки… восхищались своей работой…

Морковки украсили голову снеговика: из трёх получились усы и борода, из четырёх – забавный торчащий кверху вихор, а восьмую морковку Алхимик всунул в правую руку великана, так что казалось, будто француз указывает вдаль.

Наконец работа была закончена, и маленькие человечки торопливо принялись убирать леса. Громкий восторженный крик вырвался из сотен маленьких грудок, когда перед восхищённой толпой предстал саженный великан, освещённый розовым лучами заходящего солнца.

Снеговик действительно был хорош, и крошки недаром восхищались своей работой.

– Ура, ура! – загремело в воздухе.

На небе между тем одна за другой загорались и мигали звёздочки. Крошки перешли в тёплый павильон, где и расположились на ночь.

К утру взошло солнце, заглянуло в уголок сада, где стоял снеговик, и, казалось, улыбнулось, увидев результаты трудов человечков. От этой улыбки вдруг весь выпавший снег растаял, а вместе с ним и снежный великан. Проснувшись, малютки увидели из окна не белоснежный парк, а слякоть и грязь. Затосковали они по милому родному краю, и всем им захотелось скорее домой, в свой лес.

Надели эльфы сапожки-скороходы и, попрощавшись с парком, приютившим их, пустились в путь.

Опять замелькали города и сёла, но на этот раз путешественники нигде не останавливались: всех охватила радость от скорого свидания с родиной. Быстро миновали они чужие поля, леса и города, и вот показались уже знакомые окрестности, которые они покинули три года назад.

Громкое «ура!» раздалось при виде родных, милых сердцу мест, и маленькие человечки понеслись быстрее ветра. Вот они обогнули последнюю деревню и оказались наконец в родном лесу.

Слёзы счастья стояли в их глазках, ручки нежно поглаживали любимый папоротник, крошечные ротики целовали каждый листочек, каждую былинку…

И зажили малютки эльфы опять по-старому: в долгие зимние вечера вспоминали страны, где побывали, и происшествия, что случились во время их долгих странствований, а также мечтали о том, какие придумают новые затеи и шутки, когда наступит весна, а за ней придёт и лето.

В один из первых весенних дней на опушке леса, среди оврагов и проталин, как всегда уже много-много лет, показались крошечные головки странных существ, которых издали можно было принять за мошек или букашек.

Но это вовсе не мошки и не букашки, а маленькие человечки – эльфы, которые живут в лесу и, как только приближается весна, отправляются в путь-дорогу, странствовать по белу свету.

Здесь все наши старые знакомые: смешной трусишка Мурзилка, доктор Тюбик-Мазь, которому не раз приходилось лечить этого проказника, Дедок Бородач, самый старый из эльфов, Вертушка, Заячья Губа, Мишка Пискун, Знайка с Незнайкой и Всезнайкой…

Как всегда по весне, эльфы держат совет: куда отправиться, на чём, кто будет старшим.

– Ну что? – обращается сейчас Мурзилка своим пискливым голоском к самому маленькому из лесного народца, Пичужке, который, ловко вскарабкавшись на дерево, смотрит оттуда на соседнюю полянку.

– На поляне пасутся лошадки… Их много-много… – выпучив глаза, отвечает тот.

– Вот и отлично! – воскликнул Дедок Бородач. – Сейчас оседлаем их и – вперёд!

– Ура! – раздались в ответ десятки тоненьких голосков.

Не прошло и минуты, как малютки уже сидели на конях и мчались во всю прыть, причём на каждом поместилось по несколько крошечных седоков.

… малютки на конях мчались во всю прыть…

Быстрее ветра неслись малютки, так что дух захватывало и в ушах звенело, но крошечные наездники не испытывали страха: чем быстрее неслись испуганные кони, тем радостнее визжали неустрашимые ездоки.

Всю ночь напролёт мчались лесные человечки, но ни капельки не устали, и вот уже под утро на пути им попалась небольшая деревушка.

Навстречу всадникам выскочили собаки, подняли страшный лай и погнались было за ними, но куда собакам тягаться с быстрыми конями! Вскоре они отстали, а эльфы тем временем, перемахнув через забор, помчались дальше.