Раз — разрез острым скальпелем, два — готово. Держу окровавленного ребёнка. Доктор перевязывает пуповину, затем перерезает её, командует очистить младенцу дыхательные пути, и тут раздаётся крик малыша. Я в ступоре. Доктор напоминает, что малыша необходимо обмыть и завернуть. Я, словно робот, выполняю всё необходимое и тупо наблюдаю за тем, как доктор виртуозно накладывает шов, обрабатывает его и накладывает повязку. Вынимает иглу системы из вены. Забирает у меня ребёнка, понимая, что я туплю нещадно. Ребёнок орёт, как резанный, я же не слышу ничего. Ни крика малыша, ни слов доктора, только смотрю на Аню, понимая, что всё… конец… Теперь я могу подойти ближе. Смотрю на Анну и мысленно прощаюсь. Моя истинная душа уходит во сне… Прикасаюсь к волосам, поправляю, глажу их. Это не её волосы. Они некогда сияли и пахли ягодами и мёдом. Трогаю бледную синюшную кожу когда-то розовых щёчек, провожу пальцем вниз, к сладким устам, которые теперь сухи и тверды. Это не её образ. Это сделал с ней этот ужасный мир. Вспоминаю настоящий образ любимой, чтобы запомнить его навечно…
Вдруг глаз вылавливает яркое сияние невдалеке, поворачиваюсь и вижу Анин оберег. Что-то манит меня к нему. Подхожу, поднимаю. Сияющий всем цветами радуги драгоценный камень проявился наяву и теперь виден обычным зрением. Видимо напитался магией до такой степени, что смог проявиться. Сжимаю его в кулак. Камень тёплый. Что-то подсказывает, что он должен быть с ней. Обвиваю серебряную цепочку с камнем вокруг тоненького запястья, и она начинает ощутимо вибрировать. Сжимаю маленькую ладошку в своей руке.
— Любимая! — шепчу, — у нас родился сын. Спасибо тебе, родная моя! Он здоровый и сильный. Слышишь, с какой силой он кричит. Как мы его назовём?
Она ничего не отвечает. Оберег вибрирует сильнее.
Я понимаю, что всё это время продолжаю считать удары сердца. Один, два, тишина… ещё один… тишина. Удары сердца всё реже. Если бы я только мог вернуть её на Землю! Через пустоту вакуума Олесса не смогла бы тянуть из неё последнюю энергию, но это невыполнимо. Последнее существо, которое способно было её туда перенести, я своими руками убил. Да она бы и не согласилась, ведь жертва, которую она выбрала, должна быть принесена полностью. Правильно ли я поступил поддавшись ярости? Не знаю… но своим поступком я так же приблизил Анину смерть.
Считаю каждый удар сердца. Такие редкие, угасающие. Вот ещё один удар сердца, еле слышный… потом ещё один…. тишина… Неужели это был последний? Неужели всё так закончится?
— Аня, — сквозь слёзы шепчу, наклонившись над ней. — Я буду любить тебя вечно!
Вдруг мне приходит в голову, что ребёнок орёт не просто так — он тоже хочет попрощаться! Мгновенно перемещаюсь к доктору, напугав его очередной раз. Забираю малыша и снова к Анюте. Провести с нею последние мгновения.
— Это твоя мама, малыш, — говорю сквозь слёзы и кладу ребёнка на грудь к Анюте. Малыш начинает возиться причмокивая и затихает, обхватив ручонками свою мать. Доктор стоит поодаль наблюдая за прощанием…
Малыш начинает хныкать видимо почувствовав рядом смерть, что его мамы больше нет. Потом начинает истошно кричать. Вибрация оберега раздражает. Вдруг своими глазами замечаю, как невероятный импульс энергии ребёнка направляется к матери, и к своему удивлению через секунду слышу ещё один удар сердца.
Она жива!!!
Ребёнок успокаивается — осторожно забираю его…
Сразу после этого внезапно происходит хлопок.. затем разрыв пространства… и Анюта исчезает… вместе с ней оберег со вплавленным в него символом Олессы.
Ребёнок заходится новым криком, доктор снова отбирает его у меня, а я без сил падаю туда, где только что лежала моя жена, чтобы впитать в себя последнее тепло, которое осталось от неё, и не сдерживаю своих слёз.
Она спасена…
Она в другом мире…
Оберег её уберёг — символ Олессы её унёс.
Аня будет жить.
Мне же предстоит очень много работы по восстановлению этого мира. Предстоит построить всё заново. Восстановить леса, моря и реки. Построить новые города. Разбудить и расселить по миру всех существ так, чтобы всем им угодить. Посеять семена жизни, чтобы у каждого была пища. Распределять энергии мира. Ну, и перевоспитать местных вампиров.
И самое главное — вырастить нашего сына.
Я готов к любым делам, к любым трудностям. Я готов трудиться день и ночь. Самое главное, я знаю, что ты жива. Моя истинная любовь. Живи счастливо в своём мире. Не вспоминай обо мне…
И я буду жить во имя твоё…
Глава 23. Я вернулась
Анна
— Что с моим ребёнком? Где он? — надрывно кричала, совершенно не понимая, что мне говорили в ответ. Окружающие несли какую-то ахинею: «Успокойтесь! Всё хорошо!» — Что хорошо? Всё очень плохо! Я потеряла ребёнка!
Порывалась подняться, чтобы куда-то бежать. Искать? Где искать? Требовать вернуть? У кого требовать? У меня словно помутился разум. Я не понимала, что могло случиться с моим малышом. Самым последним воспоминанием о другом мире оказалось то, в котором мы с Алексом убегали от чудовищ, нашли башню с разрушенной лестницей, поднялись по крутой лестнице и спрятались наверху. Потом воспоминания раздробились на куски: завывающий пронизывающий ветер, моя спина опирается на твёрдый холодный камень, голова Алекса у меня на коленях, сухие твёрдые губы, рубиновые капли, горящие пламенем глаза, а дальше лишь темнота и полный отчаяния крик: «Не оставляй меня, А-а-а-ня-а-а!»
Я выжила! Я на Земле! Я каким-то образом вернулась! Алекс меня вернул! Где он сам? Где ребёнок? Что произошло после? У меня возникло множество вопросов, и ни одного ответа…
Слабость в теле не позволила встать. Сложно было даже поднять руку. К тому же в палату сбежалось несколько человек в больничной форме, оттеснили маму, которая, казалось, сама находилась в шоке, и только шептала: «Господи, доченька моя! Что же это, доченька?». Санитарки и медсёстры, наверняка в палату собрался весь персонал этажа, удерживали меня до прихода доктора.
— Умоляю, скажите, что с моим сыном!!! — я уже не могла кричать, из горла вырывался только хрип и тихий скулёж. Но меня никто не слушал и не слышал. Все вразнобой что-то твердили, кажется, что в основном успокаивали, но ничего конкретного так никто и не произнёс, лишь общие фразы, а позже мне сделали успокоительный укол, из-за чего мои глаза сами собой закрылись, и я моментально уснула.
Сколько я проспала, неизвестно, наверное действие укола длилось несколько часов, но мне казалось, что сон тянулся уже много-много дней. Дней моего вынужденного бездействия…
Открываю глаза. Вокруг сплошная темнота. Очень тихо. Лежу на чём-то твёрдом и совершенно не могу пошевелиться. Горло пересохло. Хочется пить. Где я? Начинаю осматриваться, чтобы глаза привыкли к мраку, и вдруг понимаю, что в нём что-то есть… Шорох. Какое-то движение. Прислушиваюсь. Снова тишина… Напрягаю взгляд, нечто в темноте затаилось…
Внезапно где-то рядом зажигается неяркий какой-то призрачный свет. С трудом поворачиваю голову. Слева от меня пластиковая дверь с мутным стеклом, дополнительно занавешенная белой простынёй. Сквозь неё снаружи дорожкой пробивается тусклый свет, немного освещая небольшой участок пола, покрытого облезлым линолеумом. Дорожка света останавливается не дойдя до меня несколько шагов.
Понимаю, что наступила ночь. Вокруг тишина. Слышен только навязчивый писк и звук нагнетаемого воздуха. Осторожно поворачиваю голову на звук и замечаю мелкие зелёные огоньки. Светятся приборы. Теперь вспоминаю, что я в палате реанимации. Мамы рядом нет, видимо доктор не разрешил ей остаться со мной на ночь.
В памяти всплывает, что каким-то невероятным образом я вернулась на Землю… одна…
Пытаюсь пошевелиться, хотя бы подвигать руками, но не могу их даже поднять, так тяжело. Хочу убедиться в том, что мне не приснилось, что я потеряла ребёнка. Кое-как дотягиваюсь до совершенно плоского живота… Его нет… Потеряла… Как это могло произойти?
