Моя душа! Зачем она пожертвовала собой?

— Ааааааааа-няааааааааааа! — душевная боль не находила выхода. Я бился головой о стену, но не находил облегчения.

Где-то за пределами башни в горы раз за разом била молния, ярким светом разрезая окружающее пространство и слепя чувствительные глаза, застилаемые кровавыми слезами. Грозовые раскаты сотрясали землю. За стенами ревела настоящая буря, разнося в щепки всё, чего смогла коснуться, но по странной случайности не трогала башню, словно та была её эпицентром.

За оконными проёмами башни по всей округе творилось невообразимое стихийное бедствие, но я едва ли замечал происходящее, стремясь влезть на стену, вплавиться в камень, отключиться, лишь бы не чувствовать этой боли. Боли сердца, боли души.

Я это сделал с ней. Я!!! Мерзкое чудовище! Мне не было пощады.

Моя истинная хотела, чтобы я жил… Хотела, чтобы жил наш сын…

Как теперь с этим жить?

Я убил двоих!!!

Мерзкое чудовище! Ненавижу!!!

Эта ночь была самой чудовищной в моей жизни…

Всему когда-нибудь приходит конец. Застыв на рассвете в дальнем от неё углу, я обессиленно умолк, упиваясь горем. Буря постепенно улеглась. Громовые раскаты стали отдаляться. В продуваемом всеми ветрами помещении башни, которое стало могилой моей души, наступила абсолютная тишина.

Внезапно чувствительные уши уловили какой-то звук, похожий на слабый удар сердца. Не моего.

Моё билось сильно, так громко, что его стук гулко отдавался в ушах.

Прислушался… Наверняка показалось.

Снова удар. Слабый, еле слышный.

В душе затеплилась единственная надежда, опалившая сердце горячей волной. Неужели она… Жива? Моя истинная жива?

Подлетев к сокровищу, приложил ухо к груди и затаил дыхание. Не услышал, а скорее почувствовал одиночный слабый удар.

Не смотря на то, что я сделал, сердце девушки всё ещё билось. Жива! Редкие удары были такими слабыми, тихими, еле различимыми! Но оно билось! А где-то под её сердцем стучало маленькое сердечко нашего сына. Слабенько, еле слышно. Присмотревшись, заметил, что грудь девушки едва заметно поднималась. Она дышала! Почему я не сразу понял, что она жива?

Аня была без сознания. Кровь из ранки на запястье не текла, скорее всего запеклась, закрыв рану. На полу крови было очень мало, но на всякий случай я перетянул запястье над раной самодельным жгутом — оторванной от её куртки полоской ткани.

Осторожно поднял величайшее сокровище мира на руки, прижал к исполосованной груди, и бросился к выходу.

Александр

Осторожно держа истинную на руках, я подошёл к запирающему блоку и нажал на углубление в стене у дверного проёма, в полном неведении, что нас там ожидало, но в решимости во что бы то ни стало найти помощь. Любым способом попасть внутрь замка. Голодные твари, даже если они и остались снаружи, меня совершенно не волновали. Я чувствовал в себе такую мощь, что никто бы не смог меня остановить.

Запирающий блок медленно отодвинулся в сторону. Вопреки ожиданию под дверью никого не оказалось. Ни одного кровососа. Лестница была совершенно пуста. Быстро спустившись вниз, осмотрел внутреннее помещение башни. Оно выглядело так, будто здесь когда-то давно произошёл взрыв, разбросавший обломки лестницы по всему каменному полу. Кровососов не обнаружил. Легко спрыгнул вниз, держа сокровище на весу, чтобы она не почувствовала тряски или удара, и вышел наружу. В крови бурлила неизведанная сила.

Снаружи меня ожидало потрясение. Шёл дождь. Впервые с той поры, как мы оказались в этом мире. Обычный ласковый тёплый дождь. Подняв голову к небу, позволил дождевым каплям омыть лицо, поймал несколько из них языком. Вода была абсолютно чистой. Дождевые капли попадали на лицо и Анюте, но она на это никак не реагировала. Я снова проверил, дышит ли девушка, наклонившись и поднеся лицо к её губам. Лёгкое движение воздуха у её лица немного успокоило меня, но в тоже время я решил ускориться, чтобы не терять времени. Я не знал, сколько ещё его у неё осталось…

Удивляясь дождю, всё же не терял бдительности, ведь полчища кровососов никуда не делись. Все они находились снаружи, истуканами застыв под дождём. Их ряды заметно поредели, видимо разыгравшаяся прошлой ночью буря разметала большую их часть. Оставшиеся твари, словно ожидая моего появления, выстроились полукругом у дверного проёма башни и по периметру вдоль стены, ведущей к воротам. Они не спешили нападать, а лишь наблюдали. Внимательные глаза многих были направлены на меня. Вампиры как будто ожидали чего-то, следя за моим перемещением вдоль их строя, но не все. Были и такие, которые словно не соображали, как они сюда попали, озирались по сторонам, в шоке осматривали себя и остальных. От этих создавалось ощущение, будто все они разом очнулись от морока.

При моём появлении некоторые из таких сделали шаг мне навстречу, но в этом шаге я не заподозрил агрессии, так как все вампиры были в человеческом виде и смотрели на меня с каким-то восхищением что ли. Определённо чувствовали мою мощь. Не подпуская кровососов ближе, я издал глухой рык, и это на них подействовало успокаивающе. Все твари разом застыли на месте, позволяя себе лишь провожать меня взглядами. Больше ни одна тварь не посмела мне мешать.

Беспрепятственно дойдя до ворот, не мешкая прокусил ладонь, надеясь, что в этот раз меня они откроются, но не успел окропить кровью бездушный камень, как меня остановил знакомый голос:

— Они не откроются, мальчишка! — было сказано с ехидцей. Обернувшись, увидел Закарию. Уж его-то не думал увидеть уже никогда, подозревая, что он погиб в пустыне. Высокородный дедуля степенно появился из-за строя вампиров, немного помятый, одетый не так идеально, как он привык одеваться на Земле. Одежда его была уже не так чиста, кое-где порвана, измята, но он продолжал держаться с чопорностью аристократа.

По сравнению с ним я походил на варвара. Без одежды, грязный, растрёпанный. Тёплый дождь размазывал грязь по лицу и телу, оставляя на нём грязно-кровавые следы, но мне было абсолютно плевать, что в таком непрезентабельном виде я собирался войти в святыню всех вампиров. Похлопав ближе стоящих к нему кровососов по плечам, Закария направился вдоль строя в мою сторону. Этот его жест натолкнул меня на мысль, что полчища одичавших кровососов собрались в этом месте не случайно. Неужели и здесь он собирал армию?

— Ты? — хищно прищурившись презрительно бросил в ответ. — Долго же ты таился за спинами монстров… Закри.

— Наконец, ты догадался, наивный малыш! В этом месте должны звучать непрерывные оглушительные аплодисменты! — с каким-то превосходством картинно проговорил вампир. — Как тебе подготовленный мною тёплый приём?

— Догадался о том, что окружившие нас толпы фанатов твоих рук дело? — обводя глазами поредевший строй кровососов, презрительно бросил я. — Конечно, не сразу. Признаться, ты меня удивил.

— Оценил мои способности к объединению нашего народа? — радостно заулыбался вампир.

— Оценил. Предполагаю, что ты пытался мне что-то доказать? Но я не собирался мериться с тобой способностями, а теперь мне и вовсе плевать! У меня есть дела поважнее! — бросил хмуро, прижимая к груди хрупкое тельце. — К тому же, матушка наставляла, что ты всегда был недалёкого ума. Я разберусь с тобой позже. Мне сейчас недосуг.

— Ты едва её знал, ублюдок оборотня! Что она могла тебе донести?

— То, что всегда ты сомневаешься, перестраховываешься, переигрываешь! Она всегда была на шаг впереди тебя! Она заставила тебя подчиниться своей власти, что ты и беспрекословно и сделал! — усмехаясь я говорил наобум всё, что приходило в голову, стараясь вызвать Закарию на откровенность.

— Лживая стерва! Прикинулась глупой овечкой, и за всё время так и не показала своей истинной силы! Хорошо, пусть забирает Мидгард! Здесь-то её нет! В этом мире я буду повелевать, как это должно было быть изначально, пока мой брат не узурпировал власть! — Закарию понесло, так что я даже поразился тому, как точно мои слова попали в цель. Любому дураку давно было бы ясно, взгляни он на Закарию, послушай его речи, почему его брат "узурпировал власть". Раскрываясь всё больше, Закария представал слишком алчным и недалёким.