— Ты кричала во сне! — предупредив вопрос, сказал парень.

— А… Что именно? — проговорила с полуулыбкой. Губы, наконец, стали немного эластичнее, так что я могла без опасения снова улыбаться.

— Много чего. Сложно было разобрать. В основном, что чего-то не знаешь, — сосредоточившись на моём лице, проговорил он, и я снова улыбнулась. — Чему ты радуешься?

— Тому, что закончился дурацкий сон…

— Что же тебе снилось?

— Таких красочных снов, как в этом мире, я никогда не видела на Земле, — расслабленно сказала, но предупредив вопрос разочарованно добавила: — К сожалению, я ничего не запомнила.

Я снова закрыла глаза, повернулась на бок, обняв совершенное, высеченное из алебастра тело, уткнувшись носом в грудь Алекса. Каменные мышцы под моей ладонью напряглись, и парень медленно выдохнул, накрывая мои плечи рукой.

Потом мы напились впрок. У нас не было с собой никакой ёмкости, чтобы набрать воды в дорогу, поэтому Алексу пришлось оторвать рукава от кожаной куртки и сделать из них импровизированные бурдюки, завязав крепким узлом одну сторону, а вторую стянуть моими резинками для волос. Он подвесил бурдюки к поясу с помощью перевитой верёвочки сделанной из ткани моей футболки.

Не смотря ни на видения, ни на голоса, я чувствовала себя гораздо лучше. Около сотни шагов даже прошла сама, чтобы размять ноги, но скептическое выражение на лице Алекса, когда он остановился, чтобы меня подождать, заставило меня сдаться. Он снова поднял меня на руки и, устроив поудобнее, двинулся вперёд по одному ему понятным ориентирам. Я уже давно потеряла направление и не понимала, куда мы шли, так как в пустыне не было за что зацепиться взгляду, только лишь огромные дюны.

Я понимала, что Алекс один мог бы идти гораздо быстрее. Сам Закария очень настойчиво на это намекал. Со мной было медленнее. Мы поднимались на дюну, обозревали окрестности, затем спускались, поднимались на следующую. Уложив голову на твёрдую грудь, я думала о своём малыше, который после знакомства со своим отцом немного успокоился, а сейчас и вовсе затих, укачанный движениями лёгких шагов. Ему придётся родиться в этом чужом враждебном мире. Что его ждало? Тяжёлая жизнь, полная лишений? Ребёнок уже вкусил все тяготы и лишения по полной, находясь ещё в утробе матери. Отсутствие воды и еды, наверное тоже коснулось его, и малышу, как и мне, было совсем не сладко.

Чтобы не заснуть, отсрочивая видения, я представляла своего малыша. Возможно, это была девочка. В своём воображении я видела её маленькой и глазастой в красивом белом платьице, покрытом цветочным узором. Я звала её по имени. Почему-то Кирочкой, хотя раньше не думала, как назвать ребёнка, если это будет девочка. Имя Кира всплыло как-то само по себе, и я даже не засомневалась, что это правильно, мысленно согласившись. Малышка бежала босиком по песчаной дорожке возле дома моих родителей за смешным пушистым щенком, и весело заливисто смеялась. Её тёмные волосики развевались по ветру.

— Шаик, Шаик! — звала она щенка. Наверное, пёсика назвали так в память об отважном Шарике, который не боялся даже чёрного волка. Он был хорошим псом, отслужил верную службу нашей семье и однажды зимой уснул и не проснулся в своей будке, спокойно закончив свою по-собачьи долгую жизнь.

Кирочка заливисто смеясь от радости играла с добродушным щенком, как и я когда-то в своём раннем детстве играла с Шариком, а мы с Алексом сидели в плетёных креслах в саду у моих родителей, держась за руки. Вглядываясь в тёмно-серые удивительные глаза мужа, я видела его прежним, волком-оборотнем. Он протягивал свободную руку к малышке, подзывая её к нам. Наконец, Кирочка набегалась и забралась к Алексу на колени, изо всей силы неуклюже обняла за шею и сказала на детском языке:

— Папоська, я тебя любаю! (Так когда-то говорил мой братишка папе, когда был совсем маленьким, и я почему-то примерила это на своего ребёнка)

— А мамочку? — смеясь спросил Алекс, обнимая дочку.

— И мамоську тозе! — заливисто смеясь проговорила малышка.

Из дома вышли мои родители, стояли обнявшись и с любовью смотрели на нас, Ванечка, почти взрослый, считал все эти нежности телячьими, но всё же украдкой улыбался, глядя на племянницу.

Я протянула руку, чтобы погладить доченьку по темноволосой головке, но не успела, потому что всё очень быстро замелькало. Меня затрясли, и я открыла глаза, уже лёжа на песке.

— Проснулась? Тихо. Недалеко рыщут пустынники, — прошептал Алекс, отцепляя от пояса бурдюки и распластываясь на песке рядом со мной.

— Они далеко? — испуганно прошептала.

— Они уже здесь, шли по нашим следам. Видимо, их ведёт хорошо ощутимый запах жертвы, — выглянув из-за гребня дюны, сказал парень.

— Мой запах? — зачем-то уточнила, хотя и так было всё ясно.

Алекс посмотрел на меня как-то странно, с сожалением что ли, и сказал:

— За нами тянется очень сильный шлейф запаха, такой, что твари выползли из своего укрытия даже в такую жару.

Вдруг раздался звериный рык, переходящий в визг. Это означало, что нас обнаружили. И в то же время резким движением Алекс мгновенно вскочил, бросаясь в бой.

Выглянув из-за дюны, я не смогла уследить за происходящим. Скорость, на которой Алекс сражался с серыми тварями, была запредельной. Существ было несколько, я так и не смогла сосчитать. Пять или шесть. Они кружили по песку, словно бесноватые, рыча и визжа. Одно существо уже лежало без движения. Издалека я не могла рассмотреть его, но оно показалось мне похожим на то, что мы встретили у оазиса. С такого расстояния оно мне казалось меньше, чем то, первое. Остальные твари наседали на Алекса, беря того в клубок. Я очень сильно разволновалась, с ужасом наблюдая, как твари рыча и визжа вновь и вновь бросаются на двигающийся со скоростью ветра бесформенный клубок, сцепившихся в драке существ. От клубка отвалилась сначала одна тварь, замерев без движения, затем ещё одна…

Внезапно услышав позади себя шорох осыпающегося песка, и уже испугавшись, что снова увижу очередную змею, я резко обернулась.

Там была не змея. Кое-кто гораздо хуже. Тварь с горящими глазами, заслонив собой светило, подкрадывалась со спины, намереваясь вот-вот меня схватить. Страшная тварь захотела сожрать меня прямо здесь. Пока другие сражались за то, кому достанется добыча, она тихим сапом задумала присвоить всё себе. Смешно, на какие дурацкие мысли способен мозг, когда тебе угрожает нешуточная опасность. Какое мне было дело до желаний твари? Ведь добычей являлась именно я.

Эта страшила была мельче той твари, что мы встретили у оазиса, но наверняка, гораздо умнее и хитрее. Она протягивала ко мне свои костлявые серые конечности, её пасть истекала ядовитой слюной, глаза горели огнём. Она подкрадывалась не спеша в уверенности, что я никуда от неё не денусь. Наблюдая за неспешным приближением существа, я внезапно осознала всю степень опасности и так отчаянно заорала, что у самой зазвенело в ушах. Схватила бурдюк с водой, чтобы как-то отгородиться и с ужасом смотрела, как тварь медленно одним движением когтистой лапы вырвала его из моих рук и распорола когтями, расплескав всю воду по песку.

Не успела я перестать орать, как внезапно на тварь налетел чёрный вихрь, одним слаженным движением рук с лёгкостью разорвав её пополам и с силой отбросив части тела в разные стороны. На меня брызнула отвратительная чёрная кровь, забрызгав штаны и футболку, а так же оголённые руки.

Продолжая орать от ужаса, оглядела себя, забрызганную отвратительной гадостью, от которой теперь не отмыться, и ощутила чувство омерзения. Только через секунду осознала, что второе существо никуда не делось, подняла голову и сфокусировала на нём взгляд. Мой крик оборвался.

Надо мной высился Алекс во всей своей красе…

Алекс из сна…

Горящие огнём глаза, трансформированное лицо с вытянутыми клыками, когтистые руки, взбугрившиеся мышцы под серой кожей разорвавшие чёрную футболку.

Я ахнула, расширенными глазами уставившись на изменившееся до неузнаваемости лицо.