— Знаю, — сажусь на борт рядом с Вадимом и начинаю медленными массажными движениями гладить его короткий ежик, — он для меня идеал отца и мужа.

— Я буду не хуже, — Вадим поднимает на меня взгляд.

Целую его. Уверена, так и будет.

У родителей мы проводим еще один день и возвращаемся в город. Передышка закончена, пора разгребать оставшиеся проблемы.

После экспертизы Вадиму, как единственному родственнику, выдают тело Гены. Похорон как таковых никто не устраивает. Кремация, место в колумбарии* (стена с урнами для праха) рядом с другими бесчисленными урнами и на этом все.

У Гены нет ни "любим", ни "помним", ни "скорбим". Только имя, дата рождения и смерти. Кроме нас с Вадимом на кладбище никто не приходит.

Переминаюсь с ноги на ногу на вытоптанном грязном снегу, сжимаю оледенелые пальцы. Совсем не плачу. Не по ком.

Смотрю на гранитную стену и в душе скребет. Не хочу, чтобы со мной когда-либо случилось вот такое. Одиночество, безразличие близких, смерть и забытье.

Не знаю, действительно ли есть кто-то там на небе. Искренне уповаю на то, что есть. Хочется верить, что после жизни земной там нас примут. И мы сможем взглянуть на то, что осталось после нас на земле.

После меня и Вадима останется много — наши дети, внуки, друзья и близкие. Они все будут купаться в нашей любви и помнить нас.

— Идем, — Вадим трогает меня за рукав. — Если ты не против, тут недалеко Катя с Артемом.

— Давай, — иду следом между рядами могил. Старые, молодые, есть совсем дети. Кругом букеты с искусственными цветами, редкие горюющие родственники.

Первое, что мы видим, подходя к могилам — это спина ссутулившегося Гордея. На похороны Гены он пришел сюда. У него в руках огромный букет белых роз. Такой же красный лежит на могиле Артема.

— Здравствуй, — касаюсь его руки. Ловлю печальный взгляд вскользь и отступаю.

Гордей совсем измождён, немного пьян. Мне так хочется, чтобы нашелся на этом свете человек — женщина, которая смогла бы вылечить его душу, помочь начать сначала.

— Привет, — он кладет букет на могилу.

— Ты еще долго? — Вадим выглядит спокойным. Похоже, его общее прошлое Гордея и Кати отпустило, — можем подвезти.

— Не надо, я на такси, — он отмахивается. Разворачивается, пряча руки в карманы, — слышал, Виту отправили на лечение.

— Не выдержала, — Вадим жмет плечами.

— Точно не симулирует?

— Наши психушки не лучше тюрем, — кривит Вадим губы с отвращением.

— И черт с ней, — Гордей мрачно смеется.

— Поехали с нами, — все же беру его под руку и тяну прочь от могил. Пытаюсь немного отвлечь, — расскажешь, как там ушлепки?

— Ушлепки? — он усмехается, — если ты про двух наглых уебков, что мне подсунула, то с ними все прекрасно. Разносят паскуды квартиру.

— Это хорошо, — с облегчением выдыхаю. Значит, Гордею будет на кого отвлечься.

— А Вадим не заревнует? — мужчина склоняет голову набок и цокает, поглаживая мою ладонь. Пьян он сильнее, чем я думала.

— Уже, — технично отрезав меня, Вадим встревает между нами. Так мы и идем до выхода из кладбища. Втроем и в тишине.

Вадим заталкивает Гордея на заднее сиденье такси, поскольку тот ни в какую с нами ехать не соглашается. Хлопает дверцей и возвращается ко мне.

— Настя, — голос из спокойного становится нетерпеливым. Даже немного злым. Вадим сжимает переносицу пальцами и выдыхает, — я понимаю, ты ему помочь хочешь.

— Поддержать, — мелкими шажками подхожу вплотную. Всовываю свои ледяные ладони в его горячие.

— Пусть его другие поддерживают, блядь. Чтобы рядом вас больше не видел, — киваю, соглашаясь. Пожалуй история о том, как Гордей домогался меня и совал свой язык мне в рот навеки останется втайне. Не нужно Вадиму такое знать. А то кинется за такси и ненароком прикончит этого мрачного пьяного камикадзе.

Спустя 4 года

— Классный вид, да? — оборачиваюсь на мужа. Он небрежно прислонился бедрами к краю моего нового стеклянного стола и внимательно осматривает кабинет.

— Можно увидеть мой кабинет, — хмыкает. В голосе легкое недовольство.

Ну да, ну да… Вадим хотел, чтобы я работала у него под боком. Даже готов был вероломно выселить арендаторов на этаж ниже, чтобы снять помещения для моего небольшого агентства.

Он давил, уговаривал и даже пробовал шантажировать. Но я выстояла. Как всегда.

— Точно, — упираю кулаки в бока и всматриваюсь в стеклянные окна небоскреба напротив, — можно будет друг другу помахать.

— Помахать, — опять недовольно, — тут площадь совсем маленькая. Через год точно придется переезжать.

— Найдем что-нибудь попросторнее, переедем, — сообщаю ему спокойно.

— Я могу договориться, чтобы «Техномиру» аренду не продлили.

Бедный Саша и его «Техномир». И знать не знает, на каком волоске его аренда висит уже год.

— Нет, — разворачиваюсь к нему. Вадим закатывает глаза к потолку. Раздражается.

Мы со Светкой, подружкой из института, еще два года назад решили организовать свое дело. Маленькое рекламное агентство. Поскольку я была в декрете, то многое было на ней. Офиса как такового не было. Я больше сидела на удаленке, еще пара сотрудников так же.

Но теперь декрет закончился, наша плюшечка Божена пошла в садик и можно всерьез приниматься за покорение новых вершин. С офисом Вадим помог, с первоначальным капиталом тоже, дал несколько дельных советов. А дальше мы сами. Я сама.

— Отметим сегодня? — круто выписывая восьмерки бедрами, подхожу к мужу. Пальчиками стряхиваю невидимые пылинки с дорогого делового костюма. У Вадима с бизнесом тоже почти наладилось. Почти… Оправиться от урона, нанесенного Геной, было очень непросто. Проблема была не только в деньгах, но и в подмоченной репутации. Помощь пришла откуда не ждали. Руку протянул Шестаков. И теперь эти двое сидят на одном этаже, решают совместные проблемы, вполне сносно общаются. Прошлое никуда не делось, но оба научились с ним жить.

— Ресторан?

— Можно, — закидываю руки ему на плечи и обнимаю за шею, — няня заберет Божену из сада. И у нас будет целая куча времени аж до девяти, пока не потребуется чтение вечерней сказки.

Дочка в вопросе ритуала перед сном очень категорична и неприступна. Какао делает папа, чистит зубы он же. Сказка и обнимашки перед сном от мамы, — скажи уже. Давай, Вадим.

— Горжусь тобой, — мужские руки прикасаются к талии под моим пиджаком. Нежно скользя, сжимаю в кольце, — моя бизнес — леди.

— Горячо звучит, — оттягиваю пальцем нижнюю губу мужа и целую.

— А выглядит еще горячее, — раздается в ответ, — все утро представлял, как трахаю директора рекламного агентства на ее рабочем столе.

— Уххх, — у меня по телу прокатывает волна дрожи. Именно ради этих своих фантазий Вадим и хочет, чтобы я была поближе. Всегда в доступе. Да еще и под присмотром. Шоколадно.

Только мне ему жизнь облегчать не хочется. В моих мыслях другое.

Хочется, чтобы как и раньше в нем горел интерес и желание меня завоевать. Чтобы бегал ко мне в офис как мальчишка, присылал цветы, звал на свидания. И да, трахал в гостинице на первом этаже в перерывах на ланч.

Независимости тоже хочу. Именно финансовой. Деньги Вадима — это его деньги. Да, я всегда получаю сколько мне нужно. Он меня в тратах не ограничивает. Но… Жизнь длинная и порой очень непредсказуемая штука. Подстелить себе соломку будет не лишним.

Мужчина не должен думать, что женщина полностью в его власти во всех отношениях. Потому что если такое есть, то со временем появляется и соблазн этой властью злоупотребить.

Для меня отношения должны быть на равных. Я не верю в романтическую чушь о двух половинках, которые находят друг друга в этом мире и воссоединяются в нечто целое. Все мы изначально цельные личности, такими встречаемся, такими и должны оставаться. Мы любим друг друга, притираемся в бытовых вопросах. Но растворение друг в друге недопустимо. Особенно этим грешат женщины — растворяются, живут интересами мужа, детей их успехами. Становятся зеркалом для отражения эмоций других. Только вот интересно ли жить с зеркалом? Большой вопрос.