— Вадим, я к родителя еду, — бросаю пуховик на диван, отнимаю подарки и обратно рассовываю по пакетам, — у меня нет никакого желания, чтобы они вдруг решили, что я пошла по наклонной и стала валютной проституткой. А так они и подумают, если я заявлюсь к ним при параде.

— Супер, — глаза Вадима потемнели. Пумба мяукнул, когда он слишком сильно сдавил его за холку, — чтобы ты знала, проститутки давно стали рублевыми.

— Неважно, — просовываю руки в рукава пуховика, застёгиваю молнию и ищу глазами ботинки, которые выставила чуть раньше у входной двери, — где моя обувь?

— Я думал это мусор, — Вадим хмыкнул себе под нос.

— Ну конечно, — прошипела я, — где?

— На кухне в мусорном ведре.

— Да ты сво…, - рявкнула на него и понеслась на кухню. Он действительно закинул мои ботинки в мусорку, точнее аккуратно поставил на пустую коробку из-под пиццы.

Выматерилась и достала их. Сев на стул, быстро зашнуровалась. Не глядя на мужскую сплочённую троицу на диване, схватила пакеты и промаршировала на выход. Чуть не забыла сумку с вещами, так что пришлось вернуться в спальню.

— А тебе вот такой честной не проститутке точно будет удобно с личным водителем ехать? А Насть?

— Могу и на метро, — скриплю зубами.

— Ну что ты, еще опоздаешь. Придется остаться тогда со мной аж на все выходные, — добавляет Вадим в свой голос яда.

— Действительно, надо поторопиться, — делаю шаг в сторону него, чтобы поцеловать на прощанье, но потом отворачиваюсь к двери. Хочется съязвить про презервативы, и про мирамистин, и про шалаву на выходные, которую он себе заказывать собрался. Но слова застревают в глотке и я не издаю ни звука. Точно устрою тупую сцену ревности ему на потеху. Да пошло все.

Не обернувшись, выскакиваю за дверь и спускаюсь на подземную парковку, где Леша ждет меня в заведенной машине.

— Настасья Тимофеевна, а вы сегодня при параде, — расплывается он в улыбке. — Гоп — пати?

— Поехали, — игнорирую его веселье и зашиваюсь на заднем сиденье.

Какая я дура, зачем надо было истерить? Даже не поцеловала и не попрощалась. А могла бы нежных слов нашептать, наобещать всякого, когда вернусь. Чтобы Вадим обо мне думал, а не о других девушках. Или вообще передумать и остаться. Родители бы поняли, они всегда понимают.

По щеке бежит мокрая дорожка, которую я втихаря стираю. Все оставшееся время до вокзала слепо пялюсь в окно. Леша, как обычно, ставит мою любимую Асти. На песне «Она не я» хочется разрыдаться в голос. Чтобы случайно не сделать это у родителей, меняю мелодию на телефоне на стандартную.

Кого бы Вадим себе ни нашел на эти выходные, она точно не будет такой как я. Я же в сто раз лучше любых его блядей. И даже изменщицы Кати.

Боже! Дура! Дура!! Дура!!!

Да кому нужны мои страдания?!

На вокзале закидываю сумку на плечо и прошу Лешу меня не провожать. Он смотрит растерянно, но не возражает. В поезде присаживаюсь у окна со стаканом чая в граненом подстаканнике.

Теперь я как раз на своем месте. Без блеска и пафоса — вот тебе Настя плацкарт. Обычные люди вокруг. Где-то тянет вареными яйцами, где-то несвежими носками. И мой прикид здесь самый актуальный. Никто косо не посмотрит. Колеса мерно стучат, увозя меня все дальше от Москвы и от Вадима. В окне городской пейзаж с его высотками и суетой постепенно сменяется на застройки из одноэтажных домиков, а потом и вовсе тянется полоса заснеженного леса. Я кажусь себя маленькой и совсем не значимой.

И чем Вадим сейчас занимается, оставшись один? Уже позвонил Виталине, чтобы найти себе новую девочку?

Дома появляюсь совершенно вымотанная дорогой, поэтому когда зашиваюсь в своей комнате, никто мне не препятствует. Бросаю вещи в шкаф, забираюсь под одеяло и обнимаю свой старенький телефончик. Айфон, во избежание недоразумений, пришлось оставить в Москве, как и украшения.

Если бы Вадим был моим парнем, я бы уже вовсю строчила ему сообщения, слала скучающие фотки с эротическими намеками, требовала видеозвонок с пожеланием спокойной ночи. Но мы же не встречаемся. У нас вообще непонятно что за отношения. Поэтому не звоню.

Сон приходит только в третьем часу ночи. Сплю до обеда, пока мама не зовет к столу.

— Настя, ты слишком выматываешься, — прикладывает она ладонь к моему лбу, — может, заболела?

— Нет, — отмахиваюсь, без особенного энтузиазма ковыряя гречневую кашу с гуляшом, — нормально все. Вы тут как?

— Да как обычно, — она жмет плечами, — у отца отпуск, у меня тоже. Вот и ты приехала. Улыбка мамы теплеет.

— Приехала, — с благодарностью принимаю чашку кофе.

— Настена, — мама присаживается рядом, — у тебя парень появился? — в ее глазах появляется озорной огонек, — какая-то ты странная.

— Странная? — хмыкаю, — какие парни мам? У меня учеба.

— Ну-ну, — качает головой. — Я этот взгляд обиженного жизнью Хатико знаю.

— Не надо меня с ним сравнивать в этом плане, — скриплю зубами.

— Ты в зеркало посмотри, а потом на задний двор загляни. Он последнюю неделю с такой же грустью на твое окно смотрит. Аппетит пропал.

— Мам, — закатываю глаза. Проницательная она у меня, ничего не поделать. Из нее бы отличный следак вышел. Хорошо, что зашифровалась с одеждой и подарками. Одна ошибка и мне был бы конец — скандал, допрос, возможно встал бы вопрос о переводе в местный колледж или еще что-то в этом роде. Мама умеет видеть проблему, препарировать ее и раздувать до планетарного масштаба. У меня, кстати, такая же суперспособность. По наследству передалась.

Закончив с едой, накидываю на плечи куртку и спешу к Хати. И хватило ж фантазии у меня после просмотра одноимённого фильма назвать пушистого щеночка именно так. Теперь это огромная белая пушистая псина. Моя любовь. Как станет во весь рост, как положит свои передние лапы на плечи, да как лизнет по лицу. Фуууу, но до визга приятно.

— Привет, малыш, — зарываюсь руками в длинную мягкую шерсть. Жмякаю за шею, висну на мощной туше. Соскучилась я вот по этой безусловной щенячьей любви. Чтобы просто за то, то существую и только меня. Хатико родителей тоже любит, конечно. Но меня намного сильнее.

Хати скулит, ластится, по снегу начинает на спине кататься и лаять. Я не удерживаюсь и сама катаюсь с ним, захлебываясь снегом и смехом. Думаю о том, что на следующий косят Вадима надо будет подарить ему щенка алабая. Он точно должен оценить, особенно когда тот расти начнет. Можно даже сразу не предупреждать, что за порода и какой лось по итогу получится. И сколько корма ждать за раз будет лучше тоже не рассказывать.

Матерюсь от злости, потому что мысли опять к Вадиму вернулись. А я хотела о нем постараться не думать. Выкинуть из головы, начать мыслить здраво, сконцентрироваться на учебе.

— Сразу видно, хозяйка приехала, — отец вытирает лицо рукавом телогрейке. В руке топор, которым он только что нарубил дров на баню. Вечером будем париться.

— Вас малыш тоже любит, — отвечаю ему из сугроба, в котором окопалась вместе с Хати. Куртка вся мокрая, в сапогах полно снега.

— Когда ты уезжаешь, у него выбора не остается, вот и любит, — иронично усмехается отец. Он у меня весь классный. Высокий, большой, с сильным характером. Идеал мужчины для меня. Они с Вадим чем-то похожи. Может поэтому он меня так и привлекает?

— Пошли чай пить, жопа мелкая, — протягивает мне ладонь и закидывает на плечо, — там сестры твои приехали. Оля с Вовкой.

— Хатюша, — тяну руки к своему другу, который хвостом скачет за нами, — я вернуть, ты только жди, — жалко размеры Хатико не позволяют больше его с собой в кровать брать. Но я все равно забираю его к себе в комнату. Он спит на ковре и храпит на полдома.

— С собой забирай, будет вам общагу сторожить, — отец тянет меня за ремень на джинсах и ставит на ноги на пороге, — в дом шагом марш, — раздается звонко и батя толкает меня в спину.

— Ну пап, — поджимаю губы, видя Хатико, который остался за прозрачной дверью веранды.