— А ещё они хотят солёных огурцов среди ночи и погрызть мела, — саркастично хмыкаю.

— Хочешь? — Вадим поднимается на локте.

— Да спи уже, — тяну на себя одеяло, заворачиваясь. Вздыхаю. Залет не залет? Лишь бы пронесло. Ну вот как я так ступила??!

Сон этой ночью получается каким-то поверхностный и разбитым. Мне видятся орущие младенцы, Вадим с наручниками и недописанный диплом. Последний долго гоняется за мной по университету, роняя страницы.

— Жесть, — хриплю, глядя на телефон Вадима. На нем полдвенадцатого. А самого Вадима ни в постели, ни в комнате нет, — мне конец.

Поскольку смысла притворяться уже никакого, то я спокойно шоркаю босыми ногами по второму этажу, скрипуче спускаюсь по лестнице и хлопаю дверями ванной. К завтраку, то есть обеду, выхожу через час.

— Кто-то не в духе, — вздыхает мама, поставив передо мной миску с овсяной кашей.

Ой, мам… знала бы ты, что вот этот улыбающийся тебя наглец, сидящий сейчас напротив меня, с девяносто процентной вероятностью задела твоей дочке ребёнка, ты бы тоже была не в духе. А вот папа… тут даже думать страшно.

— Настя любит поспать, — Вадим спокойно попивает кофе с маминым коронным яблочным пирогом. Ну такой где милый и, главное, выспавшийся, аж противно.

— Я — сова, — изрекаю важно, поближе подтягивая миску с овсяной кашей, — где мой кофе? Где папа?

— Папу на работу вызвали, — мама поджимает губы и начинает греметь посудой.

Ну кто б сомневался. Папа ответственный, в праздники не забухает и телефон не выключит, вот его и дергают всегда.

— И что на этот раз? — принимаю чашку кофе из маминых рух. Вдыхаю бодрящий аромат смешанный с корицей и прикрываю глаза.

— На его территории кто-то устроил костер, раскидал фейерверки и мусор.

— Угу, а папа что, лесной детектив? По следам этих новогодних придурков искать будет?

— Лаврентьев уехал, Похомов не отвечает.

— А папа телефон не выключает никогда, — возюкаю ложкой в каше, выискивая большие изюмины, — давно уехал?

— Еще в шесть утра.

— Ясно, — тяну, поглядывая на Вадима. Свезло ему.

— Вернется только к вечеру. А вы останетесь?

— К сожалению нет, — Вадим ставит пустую чашку из-под кофе на стол, — работы много и со взрывом надо бы разобраться побыстрее. Иначе с праздниками затянется или затухнет.

— Понятно, — мама старается делать вид, что это ее не огорчает.

— Мам, да мы же на следующие выходные приедем, — подбадриваю я, — правда, Вадим? — прячу улыбку в кулаке, — папа ж тебя на охоту звал. Да и баню не просто так показывал, наверняка приглашал.

— Угу, — он чешет ладонью подбородок, — обязательно приедем. А то я на охоте ни разу в жизни не был.

— Тебе понравится, — мама улыбается, начиная выкладывать на стол свои обычные деликатесы, которые мне в дорогу складывала, — Тимофей такие места знает.

— Не сомневаюсь, — в голосе Вадима послышался легкий сарказм. И я его понимаю. Московский деловой костюм уже весь в предвкушении многочасового таскания по лесу в компании моего папочки. Хоть ты с ними иди, чтобы увидеть… Только вот не возьмут же в чисто мужскую компанию. А Хати потом не расскажет.

— Мам, может, не надо? — киваю на колбасу, — нормально я питаюсь.

Она растерянно смотрит на Вадима, в лице которого уже нашла поддержку. За утро успели сдружиться, если даже яблочный пирог для него спекли.

— Да что ты такого говоришь, Настюша? Это же домашнее, — он кивает на кольцо сухой колбасы, — вот этой можно побольше.

Ой, гурман… качаю головой. Вот и встреть богатого мужика в элитном клубешнике на роскошной i8. Ты думаешь, он мраморные стейки ест и двухсотлетним виски их запивает. А на самом деле вот, домашненького ему.

Еще через час мы попрощались с мамой и загрузились во внедорожник Вадима. Он тепло попрощался с ней, я успела немного повисеть у мамы на шее и мы уехали. По дороге Вадим много кому звонил, в том числе и Гене. Говорил сдержанно, практически не повышая голоса, но напряжение чувствовалось все время.

Из обрывков разговоров я поняла, что на фирме Вадима грядут большие перемены, перестановки на важных постах и что самое важное, с Геной он работать больше не будет.

— Ты уверен? — я осторожно откашлялась, — насчет Гены. Он твой дядя. Ты рассказывал, как много он для тебя делал и вообще…

— Я Гене благодарен за многое, — Вадим на миг отвлекся от дороги и посмотрел на меня, — но пора обозначить границы. Раньше бы он никогда не решился на нечто подобное, как с этими фото. Думаю дело в том, что последний год он возился со мной как с ребенком. Сначала смерть Кати, потом временное заключение, домашний арест, суд, депрессия после. Гена принимал все важные решения, я даже сделал генеральную доверенность на него.

— Ого.

— Я выбрался, Настя, — Вадим мрачно усмехается, — как раз с друзьями праздновал возвращение в строй, когда встретил тебя. Я бы и так постепенно взял все на себя. Просто сейчас все будет быстрее.

— Я рада, что ты выбрался, — ласково провожу по его ладони на руле, — это все ужасно и я очень тебе сочувствую.

— Спасибо, — словив мою руку, Вадим целует ее тыльную сторону.

— Я могу спросить? — мое сердце начинается биться от волнения сильнее. Мне действительно нужно знать ответ Вадима, его версию, поскольку жить в недосказанности мне очень тяжело. Я тогда начинаю придумывать и до чего меня доведет моя фантазия одному богу известно.

— Спрашивай, если смогу — отвечу, — отвечает благосклонно.

— Какой была Катя? И ваши отношения… я бы хотела знать, если ты не против.

— Я не знаю, какой она была, — ответил Вадим после затянувшейся паузы, — думаю, если бы знал, жена бы от меня не гуляла.

Его голос насквозь пропитан горечью. Отвожу глаза, слепо вглядываясь в пейзаж за окнами машины.

Измена, предательство… Как сильно она ломает близкого человека.

Мне никогда не понять Катю и таких, как она. Вот ты рядом с мужчиной, он доверяет…

А ты что? Нож в спину и в койку с другим?

У меня не получилось с Лилианом даже поцеловаться нормально. Совесть грызла и не позволяла. Хотя он мне нравился, а внимание Вадима на тот момент вызывало досаду. И все равно не смогла.

Измена — это самая настоящая низость. Ты цепляешься за надоевшего мужа, при этом параллельно пытаясь урвать счастья и любви в другом месте. И не мерзко же, что спишь сразу с двумя и обоим морочишь голову. Как с этим жить?

В груди у меня клокочет от негодования. Катя фактически сломала Вадима. У него внутри поселилась идея, что все женщины легко могут позволить себе измену у него за спиной. Если бы не это, Вадим бы так просто Гене не поверил насчет меня, я уверена. Он к моему предательству был внутренне готов. Может, даже ждал.

Нащупываю ладонь Вадима и тихонько сжимаю.

— Отношения были обычными. Счастливыми, как я думал… Мы не ругались, часто куда-то ходили вместе. Я много работал, Катя занималась своими делами — кулинарный блог, помощь приютам для животных. Но это все от меня вещи далекие, так что я не слишком интересовался, только давал деньги, — он усмехнулся, — и я так и не понял, в какой момент перестал ее устраивать. Почему она ничего не сказала? А я почему не заметил?

— Я всегда буду говорить тебе, что думаю и чувствую, — перевожу взгляд на наши с ним сплетенные руки. — Я сделаю тебя счастливым.

Я привыкла к открытости, именно так у моих родителей. Мама и папа счастливы вместе, много разговаривают, иногда спорят. Между ними искрит. Иногда я смущаюсь, когда вижу папин полный желания взгляд, направленный на маму или наоборот. Они целуются, говорят друг другу нежности. И это спустя двадцать лет.

— Если я переживу поход на охоту с твоим отцом.

— Переживешь, — я хмыкнула. — Купим тебе термобелье, валенки и сходим на днях в тир.

— Валенки? — Вадим заржал.

— Тебе пойдут.

— Не сомневаюсь.

— Есть одна вещь, — начинаю я осторожно. Обещала говорить все, значит надо выполнять, — которую мне нужно тебе сказать. Но я боюсь это сделать.