— И что на кону?

— О, очень много, — Тимур широко улыбнулся. — Ты даже не поверишь, насколько. Желание.

— Вы поспорили на желание? — Лекс скептически на него посмотрел. — Столько телодвижений из-за желания?

— Во-первых, занять первое место — это всё же что-то значит для самолюбия. А во-вторых, думаешь, маг, должный тебе желание — это фигня из-под коня?

Лекс поднял руки в знак того, что сдаётся.

— И что нам теперь делать? — спросил он.

— Выбираться отсюда и вывести всех, кто зашёл в дом.

Макс бродил по дому, безуспешно пытаясь разобраться в хитроумной планировке. Казалось бы, дом небольшой, что в нём может быть? Кухня, пара комнат, кладовка. Но нет же, он уже бродил по нему минут десять, переходил из комнаты в комнату, и они никак не кончались.

Снимать особо нечего было, самое впечатляющее, что он видел — это коллекция пустых бутылок из-под водки, занимавшая добрый десяток ящиков, да, он проверил, они были действительно пусты. Камера жила своей жизнью, сама на чём-то фокусировалась, менялся зум и режим съёмки, и она никак не желала выключаться. Приходилось снимать всё подряд, мимо чего он шёл. Макс боялся, что она разрядится раньше времени и вырубится в самый неподходящий момент, хотя значок аккумулятора всё ещё показывал стопроцентную зарядку, но это мог быть глюк.

Он вошёл в очередную комнату. У стены стоял гардероб с большим зеркалом на дверце. Он поснимал обстановку и подошёл к старому гардеробу, посмотрел в мутное зеркало на его двери и чуть не подпрыгнул от неожиданности — в отражении за его спиной стояла девочка. Он резко обернулся, но никого не было. Вздохнул от облегчения, повернулся к двери, и на него выскочил Белозар.

— Слава богам, хоть один живой человек! — воскликнул он. — Я тут уже с ума схожу! Что за кошмарный дом! Выведи меня отсюда!

— Но я и сам заблудился, — возразил Макс.

— Но как же так! Ты же из съемочной группы! Должен всё тут знать.

— Да ничего я не должен! Мне говорят, где снимать, и я снимаю, и всё! Во всякие дела я не лезу.

— Но как же так?

— Как-то так.

— И что ты собираешься делать?

— Хотел остальных найти, да что-то заблудился.

— Тогда пошли вместе. Подожди, а у тебя есть телефон? У тебя же не забирали, как у нас.

— Да, только тут сети нет, не позвонить. Я уже пытался.

— Хорошо, тогда давай пойдём, найдем Лекса, а лучше выход. Мне уже ничего не надо, ей богу, только уйти отсюда. Я здесь себя жутко чувствую, как будто кто-то следит за мной.

— Боже, у вас кровь течёт, не останавливается! — причитала Аида.

— Да знаю я! — рявкнул на неё Бокор.

Он прижимал к щеке шарф, но это не помогало — царапины были слишком глубокие, чтобы кровь так просто остановилась.

— Я попробую кого-нибудь найти, — пробормотала ведьма и попятилась, — в автобусе должна быть аптечка.

Она открыла первую попавшуюся дверь, заглянула в неё и зашла.

— Куда вы, стойте! Вы бросаете меня одного? — опомнился Бокор.

— Это для вашего же блага! Я скоро вернусь.

Аида закрыла за собой дверь.

— Да стойте же!

Бокор дошёл до этой двери и открыл — перед ним оказался пустой чулан, никаких ведьм в нём не было. Он пялился на внутренности шкафа, не веря, что женщина испарилась.

— Дяденька, а что вы тут делаете? — спросили у него за спиной.

Бокор обернулся. Перед ним стояла, наклонив голову к плечу, девочка лет двенадцати и с интересом его разглядывала.

— Ты кто такая? — спросил Бокор. — Откуда здесь взялась?

— Ой, а что у вас с щекой?

Бокор поморщился. Кровь уже пропитала шарф и противно стекала тонкой струйкой по руке под манжет.

— Поранился. У тебя есть пластырь?

Девочка не ответила и вдруг оказалась прямо перед ним, даже не пошевелившись, просто в одно мгновение перенеслась на несколько шагов вперёд, Бокор даже не понял, как это произошло. Положила руки ему на плечи и, хоть и не опиралась на них, поднялась выше, так что могла смотреть на него сверху вниз. Отвела его руку с шарфом от щеки и… лизнула его царапины. Её язык оказался холодным и склизким, словно ему по щеке дохлой рыбой провели, да и пахло из её рта так же. Бокора передёрнуло от отвращения.

Девочка отстранилась, смакуя. На её бледных губах осталась его кровь.

— Вкусно, — сказала она и улыбнулась, показав странные, заточенные треугольниками зубы.

Ева посмотрела вслед ушедшей девчонке.

— Карина, — пробормотала она, пробуя имя на вкус. Оно было шершавым, перекатывалось на языке словно ржаной сухарик.

Потом Ева огляделась, как будто видела всё вокруг в первый раз. Здесь царило безобразие: грязь, мусор, плохой запах. Долго находиться в таких условиях не представлялось возможным, элементарно, даже некуда было присесть. Ева топнула каблуком, чуть не пробив трухлявую доску под собой, приказала:

— Ко мне!

Из щелей в полу посыпался вверх чёрный блестящий песок словно перевернутые песочные часы. Он сформировался в три фигуры: первая имела обычный человеческий облик и походила на мужчину, сутулого, криво стоящего, словно одна нога подвёрнута. Вторая фигура от человеческого тела сохранила лишь верхнюю половину как у джинна. Третья осталась облаком из черных микроскопических частиц.

Ева прошла мимо них, недовольно разглядывая.

— Жалкое зрелище, — сказала она. — Попробую из вас сделать что-то достойное.

Движением головы она откинула волосы назад, чтобы не мешались, потерла ладони друг об друга, отчего между ними возникло чёрное свечение. С её рук сорвались чёрные молнии и обхватили песочные фигуры. Первая и вторая упали на пол и, беззвучно крича, забилась в конвульсиях. Невидимые силы сминали их, перекраивали, лепили из них нечто новое. Чёрное облако так и осталось висеть в воздухе, но скрутилось, словно маленькая воронка смерча. Продолжалось это недолго. С пола поднялась первая песочная фигура, уже более изящная, стройная. В центре лба у неё появился символ в виде бутона чёрной розы. Вторая фигура сохранила человеческий облик лишь выше пояса, нижняя половина туловища превратилась в большой змеиный хвост. Её лицо также украшала чёрная роза.

— Первый, — приказала Ева фигурам, — кресло сюда и лавандовый раф. Вторая, ищи Тимура и Арта, покажи им дорогу. Третья, приберись здесь и сделай что-нибудь с полом.

Две фигуры склонили головы, подтверждая готовность выполнить приказ, и погрузились в твёрдый пол как в воду, исчезли под ним. Чёрная воронка смерча пронеслась по комнате, всасывая в себя весь разбросанный мусор. Там, где она пролетала, деревянный пол превращался в гладкий до блеска черный мрамор с белыми прожилками.

Несколько минут спустя, из-под пола всплыл на поверхность чёрный кожаный готический диван с ножками в форме звериных лап. На подлокотник был небрежно накинут чёрный мех. Ева села и расслабленно откинулась на спинку, закинув ногу на ногу. Прямо перед ней возник маленький мраморный столик на резной фигурной ножке. В воздухе материализовался Первый, поставил на столик стеклянную чашку, сквозь прозрачные стенки которой были видны кофейные и молочные слои напитка, и в почтении склонился. Ева недовольно посмотрела на него.

— А почему нет сердечка? — спросила она, поджав губы.

Первый вздрогнул, провёл призрачной рукой над чашкой. На молочной пенке появилось чёрное сердечко.

— Так-то лучше. А теперь проследи за девчонкой. Не бойся, больше она тебе ничего не сделает, — добавила Ева, когда Первый испуганно дёрнулся.

Фигура, поколебавшись, поклонилась и ушла под землю.

Ева с удовольствием забралась на диван с ногами, растянулась на мягкой шкуре. Маленький черный смерч продолжал нарезать круги по комнате, словно робот-пылесос.

Лера, пятясь, заползла назад в комнату и захлопнула за собой дверь, отгораживаясь от Бокора, истекающего кровью. Как она так могла сделать, так его ранить?