— Вы можете объяснить, что вы делаете? — спросил Лекс.

— Вы, молодой человек, можете не лезть в тонкую работу с духами? — спросил Бокор. — Или вы хотите прогневать их? Если вы собираетесь всё время вмешиваться в ритуал, скажите сразу, я тогда лучше уйду, и не будем нарушать тонкую материю между мирами живых и мёртвых.

— Нет, конечно, я вовсе не думал вам мешать. И не хочу разгневать духов. Просто поясните для наших зрителей.

— Я рисую веве Папы Легбо, это всё, что вам нужно знать. Хотя вам даже ни к чему знать, на самом деле.

Закончив рисунок, Бокор положил на него конверт с фотографией и несколько монет. Вынул из внутреннего кармана пиджака красный платок и принялся ходить, пританцовывая и притопывая, вокруг символа. Постепенно его движения становились всё более дерганными, он размахивал платком, наклонялся, крутился вокруг своей оси. Потом остановился, тяжело дыша, видимо, выдохся.

— Всё, духи теперь с нами. Они поделятся со мной всем, что посчитают нужным. Сверх того требовать нельзя. Итак, там в конверте фотография вашего сына, — сказал он, глядя на Раису Петровну, — а вам он… брат, — это он уже Ольге.

“Надо будет отметить в видео, что вариантов тут немного, слишком велико семейное сходство у этих людей” — сделал мысленную пометку Лекс.

— Он покинул вас преждевременно… Случилось несчастье… Никто не был к этому готов…

Бокор говорил с паузами, словно прислушиваясь к голосам в голове. Лекс пристально следил за ним.

— Его нет больше с вами… Погиб. Вы не знаете, почему, отчего это произошло… Не можете это отпустить…

— Да, — сказала Раиса Петровна и смахнула слезу. — Всё время думаю о Серёженьке.

— Мама, — цыкнула на неё Ольга.

— Прошло уже время с тех пор, не много, но и не мало, — продолжал Бокор.

Раиса Петровна кивнула.

— Вы не можете понять, за что вам это… Другие так не переживают, они уже приняли это. А вы до сих пор не можете смириться.

— Да-да.

— Мы тоже переживаем, — сказал Николай Васильевич, муж Раисы Петровны.

— Да, но не так… А вы часто ездите на кладбище… Пересматриваете фотографии… Думаете о нём…

— Да, а что делать? Я приеду на могилку, поговорю с Серёженькой, расскажу новости, поплачу, — она глубоко вздохнула.

— Расскажите об обстоятельствах смерти, — сказал Лекс.

— Не перебивайте, вы меня сбиваете, — резко сказал Бокор. — Я же предупредил. Связь с духами очень тонка. Любое не вовремя сказанное слово может оборвать её.

— Не будем, не будем перебивать, — заверила Раиса Петровна.

— Его нашли здесь, в этой квартире.

Раиса Петровна кивнула, опять вытерла под глазами рукой.

— Вы, когда видели его последний раз, словно почувствовали тревогу в душе…

— Да, да, так и есть. Так и есть, почувствовала тревогу. Нужно было в деревню ехать, а неспокойно так стало. Словно не хотелось. Осталась бы в городе, глядишь, и по-другому бы всё было. Простить себе этого не могу. Мне иногда кажется, что Серёженька тут. Словно вижу уголком глаза. Слышу его голос. Мою посуду, слышу из комнаты: “Мам!”. Говорю, “Серёж, чего?”. А потом бегу в комнату, а там нет никого, — она глубоко и порывисто вздохнула.

— Такое случается, когда душа уходить преждевременно. Он не успел что-то сделать. Не нашел покоя… Вам говорили, что он сам виноват в своей смерти. Но вы-то знаете, что это не так. Это случилось с ним прямо здесь, в этой квартире, его нашли, когда было поздно. Слишком поздно.

— Мама! — воскликнула Ольга.

— Рая!

Лекс обернулся: у пожилой женщины подкосились ноги, и она медленно оседала на пол, а муж поддерживал её, чтобы не упала.

— Всё, хватит! — сказал он.

Женщину усадили на диван и долго приводили в чувство. Нашатырь, таблетка такого лекарства. Что-то ледяное сжало горло Лекса. Он уже все это однажды видел. Чёртово дежа вю.

— Думаю, на этом можно закончить, — сказал он.

— Нет-нет! Я хорошо уже себя чувствую, извините, больше не буду — сказала Раиса Петровна. — Бокур, скажите, пожалуйста, кто виноват в Сережиной смерти?

Бокор глубокомысленно помолчал.

— Его окружение. Его друзья. Неподходящая компания… Сергей был слишком, добрый, хороший человек, никому не мог отказать, все пользовались. Я вижу… вижу мужчину… с наколками. Они вам никогда не нравились, — сказал Бокор, внимательно глядя на Раису Петровну.

Раиса Павловна кивнула.

— Да-да, есть такой.

— Что-то у него с зубами, зуба не хватает. И ещё один товарищ, лысеть уже начал, сильно полысел. Живот пивной… нет… нет живота, наоборот, худощавый, как будто дерево сухое. Вот они причастны. Не напрямую, косвенно. Но они подтолкнули его.

— А что случилось-то с Сергеем? — спросил Лекс.

— Умер. Нашли мёртвым в этой квартире, я же сказал.

— От чего? Причина смерти какая? Насильственная или нет?

— Я же говорю, не своей смертью умер, преждевременно. А тут прямого удара наносить не надо, можно человека подвести к могиле, если вы понимаете, о чём я. На него со всех сторон навалилось. Женщина… ушла?

— Да, бросила его. Денег мало зарабатывал, всё ей было мало, — сказала Ольга.

— Да, ей же надо ресницы клеить, ногти эти длинные наращивать, нарады покупать. Откуда у Сережи столько?

— А здоровье-то у его не очень было?

— Ну разве будет мужик на здоровье жаловаться? — сказала Раиса Петровна.

— Ну, иногда говорил, что в груди колет, — сказала Ольга, — я ему говорила: в больницу иди, а он всё потом, потом…

Они замолчали.

— Ещё можете чего-то добавить? — спросил Лекс.

— Я считаю, что я всё сказал, — ответил Бокор.

— Да, спасибо вам большое, вы очень были правы, — сказала Раиса Петровна и посмотрела на дочь. — В отличие от той женщины-гадалки. Как её, Агафья? Несла совсем чушь какую-то. И девочка тоже ничего не сказала. А вы вот да.

— Я бы хотела с вами с глазу на глаз потом поговорить, — сказала Ольга.

— Конечно, без вопросов, — ответил Бокор.

— Только, пожалуйста, после нашей съемки, — сказал Лекс. — Там ещё шесть человек.

— Да-да, конечно.

Бокор ушёл, а Лекс почувствовал недовольство. Он хотел помочь жертвам шарлатанов, а не сводить их вместе.

— Как вам этот экстрасенс? — спросил Лекс у семьи Гальцевых.

— Очень, очень! — с воодушевлением ответила Раиса Петровна. — Вот про него сразу видно, что он обладает такими необычными способностями, я бы сказала, экстрасенсорными.

— Он, когда пришёл, так на меня посмотрел, что меня аж озноб охватил. Ощущение, как будто меня насквозь видит, — сказала Ольга.

— И он так уверенно факты называл, — сказал Николай Васильевич.

— Да-да, — подтвердили женщины.

— Хорошо, — вздохнул Лекс, — так и запишем. Только напоминаю на будущее, что не вы отвечаете на вопросы экстрасенсов, а они на ваши.

— Да я ни в жизни! — заволновалась Раиса Петровна. — Чтобы я подсказывала? Вы же мне всё объяснили, я знаю, что нельзя. Я ни в жизни…

— Хорошо-хорошо, я не на что не намекаю.

В комнату зашёл следующий участник, Агахи. Сегодня он был одет в белое кимоно и почему-то босиком, в руке держал холщовый мешок.

— Агахи, добрый день! — начал свою тему Лекс. — Держите конверт, но не вскрывайте его. В нём фотография человека, с которым что-то произошло в этой квартире, нечто очень серьёзное. Ваша задача — рассказать всё, что вы сможете об этом человеке и о происшествии.

Агахи повертел в руках конверт.

— А открывать нельзя? — спросил он.

— Нет.

— Если бы я открыл конверт, я бы смог гораздо больше рассказать об этом человеке.

— Не сомневаюсь, но увы. Придётся так.

Агахи вздохнул. Внимательно посмотрел по сторонам, на полки шкафов и стены.

— А вы его родственники? — обратился он к Гальцевым.

Раиса Петровна опять чуть заметно кивнула.

— Попрошу вас не задавать вопросы, а рассказывать, — сказал Лекс.

— Конечно, я понимаю вас! — быстро согласился Агахи и замер перед символом на полу, нарисованным Бокором.