— Ну, понимаешь, когда ты уже третий год на посту президента, начинаешь задумываться о кое-каких вещах, — Замбечив полюбовался на собственное отражение в стекле кружки, и отхлебнул пива. — В общем, я вот что подумал — а что, если действительно узнать, как они это делали? И провернуть самому? Представляешь, как мое имя попадет в историю, а?

— Ты президент, Рикон, твое имя и так попадет в историю Карахана.

— Та-та-та-та, вот только не надо мне тут! Королевская династия Ду Лайон правила Караханом еще в те времена, когда наша страна была монархией, а хоть кто-нибудь их помнит? Нет, помнят только самого первого Ду Лайона — а все потому, что он прославил свое имя в веках, приведя первых поселенцев на нашу землю. Мне надо что-нибудь такое сделать, чтобы мое имя постоянно вспоминали, при любом удобном случае, а не только когда по телику очередной выпуск новостей идет. Чтобы говорили «Замбевич — герой», а не «Замбевич — кусок…» ну, ты понял.

— И за этим ты меня позвал? — устало спросил Хан-чи. — Даже если и так, то совершенно зря. Я слышал только то, что при переходе через границу из одного мира в другой нужно было принести жертву. Обратись в учебники по истории, может, там есть информация, которая тебя заинтересует.

— Да я бы обратился, но я так занят в последнее время, что мне некогда даже книгу открыть, почитать, — зевнул президент. — Может, ты выяснишь, а потом мне расскажешь? Быстрее будет, и так я лучше запомню.

— И зачем это мне?

— Ой, только не ломайся, Ханчик! Братишка, ну ты же мне друг! Сделай, и я от тебя отстану.

— Точно отстанешь?

— Зую даю!

Премьер-министр задумчиво почесал длинную, до груди, седую бороду.

— Знаю я одного историка, — наконец, сказал он. — Могу у него спросить.

— Вот это другой разговор! — обрадовался Замбевич, и поднял пивную кружку высоко вверх. — Ну, твое здоровье! И мое, естественно, тоже. Только, Ханчик, об этом — т-с-с-с! — никому, ладно?

Лежа на кровати, Дима безучастно смотрел в потолок комнаты, ощущая, как во всем теле, в каждой мышце поселилась тяжелая, ноющая боль. Не хотелось ни двигаться, ни говорить, ни даже думать. Даже простое движение — закрыть глаза — и то казалось непосильным, словно голыми руками поднять слона размером с пару тонн.

Шел четвертый день пребывания на яблочной ферме.

За это время третьекурсник (тире — боевой маг под прикрытием) переделал столько дел, о существовании которых, как типичный городской житель, раньше не подозревал. Получив бесплатного помощника, ЭйДжей гоняла его по поручениям целыми днями, а в ответ на жалобы только отмахивалась: мол, о каких убийствах может идти речь, если человек даже с матушкой-природой не может поладить? Поэтому Дима добросовестно таскал ведра, поливая растения, сгибался под тяжестью нагруженной навозом тачки, махал лопатой, сапкой, вилами, граблями, топором, рубил дрова, пилил ветки, таскал тяжести — одним словом, по полной вкусил прелесть деревенской жизни. И все это — на одуряющей жаре, под самым солнцепеком. К вечеру оставалось сил только на то, чтобы доползли до кровати — ЭйДжей внимательно следила, чтобы ее подопечный ни на секунду не оставался без присмотра, и постоянно крутилась рядом, разбавляя работу легкой, бессмысленной болтовней. Если бы не постоянные физические тренировки в Академии, Дима бы точно сдох уже на второй день, а так он лишь сцепил зубы, отлично зная, что сейчас никак нельзя давать слабину. Да и тяжело было больше с непривычки, чем вообще — любая работа кажется невозможной, пока с ней как следует не наловчишься.

Между тем за окном стемнело, где-то в траве стрекотали сверчки, но тишину разбавлял легкий шум — в основном, скрип колес. Диме даже не надо было подходить к окну, чтобы знать — там, в темноте, полусгнившие мертвецы, спотыкаясь и падая, тащат на телегах громадные дубовые бочки, наполненные водой, чтобы поливать яблочный сад. Сначала при мысли об этом становилось слегка жутковато, но теперь в виду сильной усталости было как-то пофиг. Да и сейчас были мысли поважнее — в основном, что делать дальше с возложенной на него миссией. По плану, после стадии втирания в доверие Дима должен был посетить свою караханскую квартиру, чтобы отправить магистру Красавчику сообщение — о том, где скрываются разыскиваемые убийцы, какова их численность, и, если получится, краткое досье на каждого (во избежание сюрпризов при их нейтрализации). И теперь студент ломал голову над тем, под каким предлогом оказаться дома хотя бы на полчаса. Ясно, что такая просьба вызовет подозрение, а если даже что-то придумать, то вряд ли его отпустят одного — ту же ЭйДжей, например, приставят посмотреть, что он такое в квартире будет делать. Или пошлют Змея, которого вообще фиг поймешь, где он находится и что в данный момент делает — такой все увидит и услышит, а его самого обнаружить при всем желании нереально. Поэтому Дима даже наедине с самим собой никогда не размышлял вслух — мало ли, а вдруг немой убийца притаился где-нибудь в темном углу, шпионя за ним по приказу Ярослава?

Но задание — на то и задание, чтобы его выполнять. И чем больше студент об этом размышлял, тем больше с усталой обреченностью понимал, что единственно верного решения не избежать. Чтобы ему начали полностью доверять и отпускать в город одного, как Януса, нужно стать окончательным полноценным членом команды. А для этого, хочешь не хочешь, а придется совершить убийство по заказу, сдав финальный экзамен для работы в «Ночном Рейде». Но когда его отправят совершать убийство? Завтра, послезавтра, а может, через месяц или два? А может, вообще решат, что он не годен для работы киллера, и он так и будет горбатиться на ферме, пока в Карахане не наступил полный пи… Короче, надо что-то думать, и быстро.

Незаметно для самого себя, Дима задремал, погрузившись в глубокий сон очень вымотанного человека — даже свечу не погасил. Проснулся он от внезапной тяжести в области ног, что-то придавил его сверху вместе с одеялом. Протерев глаза, Диму узрел Дарлинг, сидевшую на кровати.

— Выспался? — поинтересовалась он скучающим тоном. — Дрыхнешь, как сурок! Хочешь быть убийцей — учись спать всего пару часов в сутки, как Змей.

— Ага, — протерев глаза, он обнаружил, что за окном уже утро, свет солнца освещал комнату. — А ты чего тут делаешь?

— Лок сказал, что твое обучение у ЭйДжей закончено. Теперь я твой наставник. И давай сразу уточним — мне это не нравится, и нянчиться я с тобой не собираюсь. Поэтому приставать ко мне со своими вопросами и просьбами чего-то там показать не надо. Главное, до вечера делай вид, будто ты чему-то учишься, а завтра тебя заберет Палач, и забудем это, как страшный сон.

Дима с болезненным стоном натянул одеяло на голову. Палача он побаивался — снайпер «Ночного Рейда» отличался еще меньшим дружелюбием, чем малолетняя убийца, но зато больше суровым характером и постоянным контролем. Казалось, будто он не доверяем всем без исключения, особенно самому себе. Поэтому даже общение наедине с Ярославом казалось не таким страшным, как с Палачом.

— Филонить вздумал? — Дарлинг спрыгнула с кровати, и одним рывком стянула с него одеяло. — Одевайся, и пошли. Твое первое задание — накормить меня.

— Накормить?

— Ага. То есть, носить мне еду и питье, пока я не наемся. Короче, будешь мне сегодня прислуживать.

— Прислуживать? — это Диму обрадовало еще меньше. — Тебе?

— Естественно. И учти — я строгий наставник. Облажаешься — и чик-чик, прощайте бубенчики. Я в этом деле профи, у кого хочешь спроси.

В том, что двенадцатилетняя убийца легко выполнит свою угрозу, Дима не сомневался — а потому молча поднялся, застелил постель, и быстро оделся. Но когда он шагнул к двери, его остановил грозный окрик:

— Стой, раб! А ну-ка, присядь на одно колено…. Согни спину и упрись рукой в пол… — на спине повисло слегка тяжелое детское тело. — Все, теперь неси меня, как лошадка.

«Совсем уже чокнулась!».

На кухне были только Ярослав и ЭйДжей — они о чем-то переговаривались, но, увидев вошедших, сразу замолчали.