Всё это происходило до появления Кальвина в Женеве. Он прибыл сюда в 1536 году для поучения богословию, но был изгнан за то, что его учение не согласовалось во всех пунктах с преобладающими мнениями; но после трёхлетнего пребывания в Страсбурге он снова был призван в Женеву, сделавшуюся столицей кальвинизма. Кальвин был не только религиозным реформатором, но и законодателем Женевы. Он утвердил во всех её частях благочиние и порядок богослужения. 20 ноября 1541 года он составил свод духовных и светских законов и учредил нечто вроде инквизиции или консисториальной камеры с правами на цензуру и отлучение от церкви.
Ничто не могло сравниться с строгостью этих учреждений. Игры, танцы и зрелища были запрещены, тем не менее новые постановления были приняты с энтузиазмом, доказывающим, что свобода, даже очень суровая, дороже для людей рабства, окружённого наслаждениями.
Кальвин и Лютер отличались качествами, недостававшими главе римско-католической церкви, а именно: простотой и бескорыстием.
Обоим представлялась возможность обогатиться, а между тем оба жили скромно и умерли в бедности. Рим, напротив, не довольствовался своими громадными богатствами и желал захватить в свои руки все земные сокровища.
Протестантские негоцианты, посещая Анвере и Амстердам, занести в Нидерланды начало Реформации. В 1523 году здесь напечатаны были сочинения Лютера, переведённые на голландский язык. Солдаты швейцарской и немецкой армии, пришедшие в эту страну вслед за Карлом V, французы, немцы и англичане, эмигрировавшие во Фландрию, распространяли повсеместно новые религиозные идеи. Нидерландские университеты стояли в то время на низкой ступени развития, и молодое поколение Брабанта и Голландии получало образование в Женеве; все эти разнообразные причины должны были содействовать Реформации. Праздность монахов возбуждала негодование этого деятельного и трудолюбивого населения, у которого труд считался первой добродетелью, а нищенствование и попрошайничество пороком.
Реформация, нападавшая на монашество, должна была, следовательно, возбудить большую симпатию. Есть нечто общее, встречающееся в нравах всех европейских народов.
Сатиры, распространению которых способствовала цензура, Эразм со своими шутовскими сочинениями, труппы странствующих паяцев Родорика, стихи, книги, песни, театральные представления, всё это, насмехаясь над злоупотреблениями времени, много способствовало унижению римско-католической церкви в глазах народа.
Рим утверждал, что этот всемирный сарказм был не что иное, как договор, заключённый всеми злобными умами с безбожием.
Мы имеем перед глазами литературный труд о сатире — просвещённое и добросовестное сочинение, написанное вдали от всех религиозных споров. Автор, настойчиво отыскивая происхождение сатиры во всех европейских литературах, находит везде, даже у самых диких и варварских народов, одно преобладающее направление, которое так всеобще, что кажется врождённым, а именно — насмешки над монашеством, над жадностью и сластолюбием духовенства.
Испания и Италия, страны, известные своей набожностью, не составляют исключения из этого общего закона.
Протестантизм делал в Нидерландах быстрые успехи, и большое количество людей, принявших новое учение, превышало все ожидания, хотя, по правде говоря, большую часть новообращённых составляли эмигранты, а не коренные жители страны.
Реформатское учение, преследуемое огнём и мечом, быстро распространялось. Чтение Евангелия, предлогом которого могла быть религия, все разговоры, касающиеся религиозных вопросов, запрещались даже в домашних кружках под страхом строжайших наказаний. Во всех провинциях были учреждены частные судебные места; все заподозренные в крамольных убеждениях лишались места, невзирая на их чины; за распространение еретических идей или присутствие в собраниях нововводителей наказывали смертной казнью: мужчин обезглавливали, женщин зарывали живыми в землю.
Раскольников безжалостно сжигали; отречение не могло их спасти и лишь только смягчало казнь.
Удельные поместья казнённого становились собственностью церковной казны вопреки законам страны, дозволявшим наследникам выкупить их за умеренную сумму. Несмотря на законное и ясно выраженное право всякого гражданина предстать перед судом в своей провинции, подсудимых тащили в другие суды.
Историки Ту и де Грот, свидетельство которых несомненно, подтверждают это отвратительное беззаконие.
Священник Иоанн Баллье был первым мучеником преобразованной секты, его задушили и тело бросили в огонь.
Тюрьмы были наполнены протестантами, осуждёнными на казнь.
Эти страшные гонения организованы были Маргаритой, тёткой Карла V и регентшей Нидерландов за его малолетством.
В царствование Филиппа II архиепископ д’Арра, гнусный кардинал гранвелльский, возмутил своими жестокостями всю аристократию Нидерландов, во главе которой стояли принц Оранский, графы Эгмонт и де Горн.
Самые мрачные страницы в истории церкви принадлежат к этой эпохе, когда жестокость Филиппа II, прозванного «демоном Востока», предала Нидерланды тирании герцога Альбы, запятнавшего кровью одно из лучших военных имён своего века.
Карл V ввёл в Нидерланды испанскую инквизицию, и это составляет позор его могущественного царствования; инквизиция называлась здесь духовным судилищем, название, данное ей Филиппом, думавшим этим смягчить её значение. В его царствование казнённых насчитывают до 50 тысяч. Цифра громадная, приуменьшаемая Гротиусом.
Однажды один из приближённых Маргариты Пармской, регентши Нидерландов, сказал ей, намекая на дворянство, что «не стоит робеть перед толпой нищих». Эта острота внушила дворянам оригинальную фантазию; они все нарядились пилигримами и нищими и взяли в руки суму. Это нищенство вскоре распространилось повсюду. Регентша получала просьбы и прошения от этого нового общества, охватившего все Соединённые провинции. К этим нелепым демонстрациям присоединялось яростное безумие; протестанты из зависти к католикам, обладавшим великолепными церквами, тогда как у них вместо храмов были леса, уничтожали образа, разоряли церкви, возобновляя, одним словом, гнусные деяния иконоборцев.
Ярость обеих партий достигла высшей степени.
Герцог Альбский, новый губернатор, посланный Филиппом II для прекращения этих волнений, прибыл в Нидерланды в 1567 году с отборными испанскими войсками, стоящими под его командой. Первым действием его было учреждение «совета смутов», получившего впоследствии название «кровавого судилища». Это был действительно суд со свирепой расправой, суд, приговаривавший к смерти без судебной процедуры не только проповедников кальвинизма и их приверженцев, но даже тех, которые восставали против папской инквизиции, пели песни нищих, присутствовали на протестантских похоронах, и, наконец, тех, которые говорили, что Реформация проникнет в Испанию, и держались того мнения, что лучше повиноваться Богу, нежели людям. Смерть графов д’Эгмонта и де Горна, так же как и восемнадцати молодых людей из высшей аристократии, погибших на эшафоте в 1568 году, была предвестницей многочисленных казней, обагривших кровью Нидерланды. В течение трёх лет «кровавое судилище» погубило 18 тысяч человек, так что реформаты (кальвинисты) решились наконец восстать против испанского правительства. Вильгельм Оранский, позванный к кровавому судилищу, открыто исповедовал протестантскую веру и, собрав войско при помощи французских кальвинистов и германских лютеран, проник в Брабант; Филипп II, разгневанный этим, обещал 25 тысяч экю тому, кто выдаст Вильгельма Оранского живым или мёртвым; заманчивость этой награды нашла своих исполнителей. Француз по имени Сельсид пытался отравить Вильгельма Оранского, другой убийца ранил его из пистолета в Анверсе в 1582 году, и наконец третий в 1584 году убил принца в Дельфте.
Этот злодей, по имени Вальтасар Жерар, был учеником иезуитов. Филипп II послал его семейству грамоты с правом на дворянство.
Вот что говорит Монтескье по поводу всего этого в своём «Своде о законах», кн. XXIX, глава XVI: Филипп II, осуждая на смерть Вильгельма Оранского своим царским словом и в качестве служителя Божия, обещал дать тому, кто его убьёт, или его наследникам 25 тысяч экю и дворянство. Дворянство в награду за такой поступок! Такое дело, приказанное служителем Божиим! Всё это ниспровергает понятия о чести, нравственности и религии.
