Пий V уничтожил эти хитросплетения буллой, в которой говорилось, что знак молчания, налагаемый папой, не имеет другого значения, кроме внушения новоизбранному сдержанности. Во втором заседании папа возвращает голос новому кардиналу и, назначив ему титул, надевает на безымянный палец правой руки золотой перстень с оправленным в него восточным сапфиром, цену которого, согласно булле Григория XV, новоизбранный уплачивает в коллегию распространения христианства. Этот перстень даётся в знак его обручения с Церковью, с которой он никогда не должен расставаться. Для иностранных кардиналов, избираемых вне Рима, baretta (кардинальская скуфья) отправляется с почётным камергером, который вручает её королю, принцу или другому важному лицу в стране, легату или нунцию, или епископу, чтобы он торжественно передал её новому кардиналу после обедни.
Иностранный кардинал, являющийся в Рим, посвящается с вышеописанными церемониями. Его встречает процессия кардиналов в красных шапках, другая подобная же процессия происходит после вступительных церемоний. На этих процессиях ещё не посвящённый кардинал носит шляпу, подбитую лиловым, вроде жидовской ермолки на жёлтой подкладке.
При отъезде его опять провожают процессией.
Прежде кардинальскую шапку отправляли иностранным кардиналам, но со времён Павла II, изобретшего baretta (род красной атласной скуфьи), они получают шляпу только в Риме. Исключением из этого правила были только Ришелье и Мазарини, которых папа избавил от путешествия, принимая во внимание их важные должности, не позволяющие отлучаться из Франции.
Посвящение в кардинальский сан одинаково дорого обходится и иностранным кардиналам.
Обыкновенную одежду кардиналов составляют красная сутана, белый полотняный стихарь, красная мантия, называемая mozetta, закрывающая им плечи, руки и затылок, на голове они носят красную камилавку и поверх неё красную шляпу. В публичных местах вместо мантии они носят накидки с капюшоном, которые зимой подбивают горностаем, а летом подшивают атласом. Кардиналы носят три цвета: красный, лиловый и бледно-pозовый. Скуфья и мантия всегда красные, но шляпа и подкладка соответствуют цвету платья. Для мантии, mozetta, и плаща употребляют муар, бархат, тафту, парчу и даже камлот; плащ отличается шириной и длиной шлейфа; эту одежду никогда не делают из сукна и шёлка.
В домашнем быту кардиналы ходят в сутане, поверх которой носят халат или мантию.
Запросто они носят длинный плащ поверх мантии; его делают, смотря по сезону, из шерсти или шёлка красного, лилового или бледно-розового цвета, смотря по времени дня.
Кардиналы-монахи носят постоянно одеяние их ордена, присоединяя к тому кардинальские знаки; это одеяние из тонкой ткани, но предписанного цвета. Траур кардиналы носят не чёрного, а лилового цвета.
Трудно было бы проследить все оттенки кардинальского одеяния, судя по различным церемониям, религиозным празднествам и funzioni.
Похороны кардиналов исполнены бесчисленным множеством формальностей.
Прежде всего тело бальзамируют и относят в церковь, где происходит отпевание; выбирают наиболее просторную, обивают чёрным бархатом с гербами покойного и освещают огромным количеством факелов.
Катафалк, на котором покоится тело, одетое в церковное облачение, отличается великолепием. Останки епископов одеты мантией и митрой, священников в ризы, дьяконов просто покрыты туникой. Весь дом кардинала и большая часть папского двора присутствуют при церемонии. Религиозные ордена, нищие, огромная часть духовенства присутствуют на похоронах, отличающихся пышностью и великолепием. Мёртвое тело положено в свинцовый гроб, который заключается затем в кипарисовый ящик, обтянутый чёрным сукном; его ставят на траурную колесницу и в сопровождении духовника покойного кардинала и других священников при свете факелов везут в церковь, назначенную для погребения.
Большинство кардиналов, умерших в Риме, хоронят в церкви, титул которой они носили при жизни, разве только если они принадлежали какому-нибудь знаменитому роду, усопшие которого покоятся в особом фамильном склепе, или если они были иностранцами и по особому личному распоряжению не желали быть похороненными в своей национальной церкви в Риме.
Четверо кардиналов отправляются в последний путь с необыкновенно пышными процессиями, а именно декан апостольской коллегии, великий духовник, вице-канцлер и камерлинг. Образ жизни кардиналов отличался всегда пышностью, доходившей иногда до такой степени, которая удивляла самые богатые дворы Европы и даже самый Рим и папство, роскошь которого превосходила пределы возможного. Гордость князей Церкви росла пропорционально с этой пышностью — бедные священники, долженствовавшие подавать пример смиренной набожности, религиозного усердия и покорной нищеты, так же далеки теперь от своего скромного первоначального состояния, как далёк сам папа от первосвященников первоначальной Церкви.
Их образ жизни так же роскошен, как и прежде; их экипажи, упряжь, свита, одежда сохранили прежнее великолепие. Они следуют в этом отношении примеру главы римского двора, выставляющего напоказ свою неподвижность.
Даже те из кардиналов, которые имеют скромное состояние, держат при себе значительную свиту. Дворецкий — всегда дворянин, два дворянина из свиты, которые могут быть как светскими, так и духовными, два капеллана, секретари, многочисленная прислуга и по крайней мере двенадцать лошадей составляют его домашний обиход. Двор же и свита высших кардиналов соперничают с дворами государей.
Высокомерие кардиналов особенно бросается в глаза вне дома: не обходится ни одной публичной церемонии, где бы дерзость лакеев не заявляла о надменности господ. Эти излишества как бы пренебрегают тройной нищетой государства, Церкви и народа, но римский двор ещё верит влиянию этих блестящих искушений, скрывающих под сверкающей маской ветхие развалины.
Члены священной коллегии, как мы уже видели, не связаны с Церковью никакими священными узами. Светское честолюбие часто искало этого сана; светские лица при иностранных дворах добивались кардинальской шапки, но, получив, часто добровольно от неё отказывались. Первые примеры подобного отречения отличает набожность и бескорыстие: истинным благородством предстаёт личность папы Петра-Целестина, который, отказавшись от трона, постепенно отказывался от своих титулов, пока не стал снова простым священником; затем во время папства Иннокентия VIII кардинал Ардицинио делла Порта задумал покинуть свет и все церковные почести. Но это решение, оспариваемое папой и членами апостольской коллегии, не желавшими расстаться с человеком, оказавшим Церкви значительные услуги, было отставлено. Это была первая попытка подобной отставки, о которой говорит история.
Позднее Цезарь Борджиа, убийца старшего брата своего Иоанна, герцога Кандийского, просил у своего отца, папы Александра VI, позволения оставить кардинальский сан, чтобы жениться. Папа и кардиналы с радостью дали это согласие, избавлявшее священную коллегию от члена-братоубийцы.
Генрих, кардинал португальский, отказался от сана, чтобы наследовать престол своего дяди Себастиана, убитого в Африке. Тщетно уверял его Рим, что между короной и кардинальской шапкой нет ничего несовместного.
Оде де Шатильон пошёл далее, он отказался от кардинальства, чтобы жениться на дочери синьора Отевиля, из католицизма переметнулся в протестантизм.
Кардинал Фердинанд Медичи после смерти своего врага, великого герцога Тосканского, умершего бездетным в 1587 году, вступил на престол и женился для продолжения рода; по этому случаю он, с разрешения Сикста V, отказался от сана.
Многие из кардиналов последовали этому примеру и покидали свой сан ради женитьбы. Между ними называют Морица Савойского, Памфилио, Фердинанда и Винцента Гонзаго, Казимира, короля польского.
Из этих фактов можно заключить, что римская Церковь не смотрит на посвящение в кардиналы как на таинство или даже как на духовную церемонию. Папы охотнее всего посвящают кардиналов-дьяконов, составляющих второй разряд кардинальства, но не требуют этого от лиц, положение которых в государстве или семействе может заставить оставить их сан. Когда эти лица желают отказаться от своего титула, они подают папе письменное прошение или заявляют устно, что умоляют его святейшество принять их полное отречение от всего, что сопряжено с достоинством члена священной коллегии. Иногда эти внезапные отречения происходят вследствие личного недовольства; но когда выходящий в отставку не высказывает никаких жалоб, дело происходит мирно, основываясь на крайней необходимости и выказывая обоюдное сожаление.
