Цунами из мух отхлынуло столь же внезапно как нахлынуло. Мушиный рой, однако, никуда не делся, он просто видоизменился — превратившись из мушиной тучи в мушиного великана. Гигантское существо, очертаниями напоминающее человека, возвысилось над путниками, как отвесная скала.

Однако видоизменился не только мушиный рой, но и окружающий путешественников ландшафт, которые вдруг обнаружили, что стоят не на пустынном берегу, а посреди… огромного зала! Причём огромность этого зала была такова, что её невозможно было охватить взглядом. Со всех сторон, куда глаз не кинь, путников окружали картины, чьи сюжеты были созданы путём инкрустирования стен драгоценными камнями. И всё же, несмотря на явную баснословную стоимость и монументальность мозаичных картин, а также красоту и класс камней, все как один путники вместо того, чтобы восхищаться и наслаждаться, потупили свои глаза. И нет, причиной тому была не ослепительная яркость камней, а сюжеты мозаик. Все сюжеты как один несли в себе сцены исключительной жестокости и насилия, причём насилия самого извращенного, отвратительного и кровавого из возможных.

Громогласное жужжание вдруг переросло в нечто напоминающее человеческую речь. Это были самые омерзительные и жуткие звуки из тех, что Раулю, когда-либо доводилось слышать. — Ка-ааки-ииие важные гости к нам пожаловали! — протяжно-ехидно зажужжали мухи. — Са-ааамые настоящие ангелы! Как мило с вашей стороны самолично заявиться ко мне, я ведь давненько уже не пробовал ангельского мяска…

Позади мушиного монстра с хлюпающим звуком приземлилось нечто, что по своей форме напоминало мягкое кресло, по сути же своей — оказалось, сочащимся кровью, куском то ли говяжьей, то ли свиной вырезки. Рой мух, учуяв кровь, зашевелился, перегруппировываясь, и стоящая фигура мушиного исполина «присела» в «кресло».

— Вельзевул? — удивился Жульен. — Великий герцог Ада? Но вы же…

— В длительном отпуске? Ибо меня одолела жажда новых впечатлений? — саркастически хохотнуло чудовище из жужжащих мух. — Ага, сейчас! Всё гораздо проще: В один непрекрасный день Сатана решил, что ему нужно избавиться от своей слишком могущественной правой руки — и избавился! Причём избавился до смешного просто, прям как в анекдоте: уснул я на дружеской попойке, будучи великим герцогом, а проснулся пациентом одной из средневековых клиник для душевнобольных, лишённый, само собой разумеется, всех своих сил. Однако, на моё счастье, Марья Моревна меня и там отыскала…

— И там отыскала? — переспросила Фелисити, которая и до этого не сомневалась, что не всё было так просто с низвержением Вельзевула из герцогов ада, как он это описал, теперь же была в этом уверена. — А где ещё она вас сумела отыскать?

— Не твое дело, мерзкая ангелица, где! Где надо там и отыскал! — взорвался до сих пор прикидывающийся гостеприимным хозяином демон. — Совсем обнаглели! Это ж надо, заявились держиморды ангельские нежданными да непрошенными, и возомнили себе, что я, Вельзевул, должен им на их вопросы отвечать! — мгновенно растерял он всё свое желание «поболтать». Гул мушиного жужжания резко усилился настолько, что путники инстинктивно прикрыли уши руками; в то время, как головная боль казалась им и вовсе нестерпимой. — Вопросы здесь задаю только я! Поскольку это мой домен! Домен, который я проклят защищать… Из огня да в полымя, рай меня подери! — Вельзевул не удержался и таки вновь посетовал на унизительно-обидные несправедливые повороты своей жизни. — А впрочем, грех жаловаться! — тут же нашёл он светлую сторону в своём новом положении. — Эти мои апартаменты, которыми ограничены мои передвижения, куда уютней, чем были те, в коих меня оставил прозябать в такой же безвестности Сатана!

На последних словах тирады черная фигура Вельзевула, которую составляли тысячи и тысячи мух, внезапно раздулась, заполонив собой большую часть необъятного зала. Огромная чёрная рука чудовища неожиданно многократно удлинилась и в мгновение ока, достигнув Фелисити, попыталась схватить её за шею. Однако Рауль на одну десятую этого мгновения оказался быстрей. Он что было сил рубанул мечом-кладенцом по руке мушиного монстра. Острие меча не обрубило, но обожгло состоящую из насекомых конечность: и сотня мух, охваченных пламенем, словно искорки, сначала разлетелись в разные стороны, а потом пеплом осыпались на инкрустированный драгоценными камнями пол.

Пронзительно завизжав, монстр отдернул мушиную руку, прижал её к груди и, обхватив другой рукой, стал раскачивать, словно убаюкивая младенца.

Не сомневающиеся в том, что им дарована не более чем секундная, от силы двух секундная, передышка, ангелы сразу же начали читать заклинание. Это было одно из тех заклинаний, слова и звуки которого слетали не с уст, а исходили из недр ангельской души. Эти слова и звуки были столь могущественны, что услышь их обычный смертный человек, и они, наверняка, бы свели его с ума…

Каждый звук, каждый вздох, каждый выдох ангелов отдавались в голове Рауля как набат, в который били. Вот только били не снаружи, а внутри его черепа. Он упал как подкошенный на покрытый драгоценной мозаикой пол и корчился от боли также как корчились Вельзевул и Жульен. Правда, с той разницей, что с каждым звуком заклинания ангелов мушиный монстр становился всё более мелким и мелким, мой принц оставался прежним, а Жульен — почти прежним.

Но вот Вельзевул последний раз дико взвыл в бессильной ярости и всё, что от него осталось — это одна единственная жирная муха, которую Фелисити, метнув в неё липучее заклинание, легко поймала, после чего запаковала её в коробочку, которую опять же создала заклинанием.

Находившийся в полубессознательном состоянии Рауль вздрогнул от прикосновения чьей-то ласковой прохладной руки, лёгшей на его лоб, и в тот же миг почувствовал, как целительная сила пробежала по его телу, унося боль и возвращая ему рассудок и порядок в мыслях.

— Прости милый, — нежно прошептала ему мать. — К сожалению, у меня не было времени защитить тебя от разрушающих вибраций противодемонического заклинания. Нам нельзя было терять ни секунды. И нужна была сила всех пятерых из нас. Прости, хороший мой.

— Маркиз? — тут же вспомнил Рауль и заозирался по сторонам. — Где маркиз?

— Я здесь… кажется, — слабым голосом откликнулся Жульен, возле которого на корточках восседал Теарус.

Голос маркиза был настолько слабым и невесомым, словно отголосок очень далекого эха.

— Как ты, дружище? — подгоняемый самыми скверными предчувствиями, Рауль в мгновение ока оказался рядом с маркизом де Дюпри. — О небеса… вы изгнали и его демонический дух тоже! — прошептал он, увидев, что от друга осталась лишь призрачная оболочка, которая, как ему показалось, продолжала таять просто на глазах.

— У нас не было выбора, — виновато ответил его прадед. — Мы не имели права на промедление.

— Племяш, не кипишуй! — положил руку Раулю на плечо его дядя, Вильям де Ларуан. — Мы сейчас все по очереди вернем то, что отняли! И возможно, ещё и добавим! В общем, не волнуйся, племяш, демонёнок будет как новенький!

— Ваше Высочество, не волнуйтесь, мне уже лучше! — прошелестел Жульен. — И я не демонёнок, сударь, а душа, ищущая раскаяния!

— Как я и сказал, волноваться не о чем, он уже поновел! — хохотнул Вильям.

Рауль одарил его недоуменным взглядом.

— Я это к тому, что до… — дядя Рауля запнулся, подбирая слова, — процедур маркиз вполне спокойно относился к тому, что он демон…

— Я не демон, я душа, ищущая раскаяния! — упрямо повторил Жульен.

— Понял? — хохотнул Вильям. — Он теперь не демон, а душа, ищущая раскаяния!

Рауль посмотрел на Жульена и отметил, что тот и в самом деле стал выглядеть гораздо менее эфемерным.

Внезапно он услышал, чей-то зов о помощи… Прислушался и понял, что это не столько зов, сколько настоятельное требование, причём довольно невежливое требование. И требование это исходило откуда-то то ли из за, то ли из под мясного трона. Брезгливо морщась, Рауль обошёл сочащийся свежей кровью трон…