— Но как? И зачем? — опешила я.

— Как, не знаю, — пожал плечами черт. — Да мне и не интересно это знать. Что же касается, зачем: во-первых, для того, чтобы клиент не сорвался с крючка. Думаю, вы и сами понимаете, прекраснейшая, что Сатана не может обратиться в суд, если вдруг клиент решит, что передумал душу отдавать. Нужен рычажок. И вот эта частичка души, через которую можно весьма эффектно воздействовать на душу клиента — и есть рычажок.

— И, тем не менее, он тебя изгнал? — скептически уточнила я.

— Не просто изгнал, а ещё и от ада отлучил и лишил всех регалий, в том числе и частички души вашего супруга, — доверительно сообщил Чёрт Иванович. — Ох и зол же он был, никогда его таким не видел! И на какое-то время я её действительно лишился. Но сегодня утром, когда проснулся, вдруг почувствовал, что супруг ваш опять со мной.

«Гриф РДАДО, — догадалась я. — Это как-то связано с грифом РДАДО, с помощью которого Рауля похитили». Поняв это, я широко улыбнулась Черту Ивановичу, — Никогда не думала, что скажу это тебе, но я невероятна рада, что встретила тебя.

— Угу, — потёр черт удавку лассо. — А уж как я рад! Как я рад! — мрачно пробубнил он.

Где-то высоко в раскидистых кронах могучих деревьев тревожно вспорхнули птицы. Я обернулась и пристально посмотрела назад, вдоль тропы, по которой мы сюда пришли. Не увидев ничего хоть сколько-нибудь подозрительного, я прислушалась. И снова ничего: ни одного настораживающего звука, ни шороха. Тоненькие лучики солнечного света, освещавшие узенькую тропку, пробивались сквозь густые кроны могучих деревьев, которые, переплетя свои раскидистые ветви, выстроились практически сплошной стеной по обе стороны от неё. Я спешилась с Баюна и ещё раз огляделась по сторонам, положив при этом ладонь на эфес висевшего сбоку меча. Мой взгляд зацепился за несколько мёртвых деревьев, с их голыми узловатыми ветвями и покорёженными, полусгнившими стволами, густо обросшими лишайниками. «Несмотря на все усилия Полкана и Его Адовства в лесу все еще сохранилось довольно много деревьев, так и не сумевших оправиться после нашествия зачистчиков территории от живых», — мимолётом подумала я.

— Баюн, как ты думаешь, долго нам ещё идти? — поинтересовалась я в очередной раз у кота.

— Понятия не имею! Сколько раз я ещё должен тебе это повторить?! — ворчливо ответил тот. — Но всё же я уверен, что мы идём правильно… — неуверенно продолжил он и задумался. — Или не уверен? — спросил он сам у себя, выйдя из задумчивости.

— У меня! У меня! У меня спросите! — подняв вверх правую руку, запрыгал на одном месте чёрт. — Я, конечно, не могу помочь вам отыскать птицу Гамаюн! Но супруга вашего очень даже могу помочь отыскать! Поэтому давайте его искать! Ну зачем, зачем вам эта птица Гамаюн, если у вас я есть?

— Я уже объясняла тебе, зачем! — напомнила я черту.

— Ну почему, почему, вы мне не доверяете, прекраснейшая?! Я же к вам со всей душой!

— Иваныч, заткнись, — отмахнулась я. — Ибо не до тебя! И потом у тебя нет души!

— Души может, и нет, но зато у меня есть сердце. И оно аж болит, так хочет вам помочь, прекраснейшая! Очень хочет! Вы только послушайте, как оно стучит, — упал он передо мной на колени, распахнув полы рубашки на своей тщедушной, но зато повышенно волосатой груди. — Тук-тук! Хочу помочь! Тук-тук! Хочу помочь! Слышите?

— Иваныч, я же сказала, что не до тебя! Угомонись! — потребовала я, и для того, чтобы сделать моё требование более убедительным опустила ладонь на рукоять меча и на треть обнажила клинок.

— Жестокая вы, прекраснейшая! — патетично взвопил чёрт и принялся истерически причитать: — Жестокая и чёрствая! Ох, как же сердцу моему больно! — схватился он за грудь. — Как ранит его такая чёрная неблагодарность! О бессердечная…

Дальше я слушать не стала, накинула на черта завесу тишины и попросила Баюна, попробовать позвать птицу Гамаюн.

— Прямо сейчас? — осмотрелся кот по сторонам. Скептическое выражение, появившееся при этом на его морде однозначно говорило, что он не находит данное место подходящим для обитания его знатной знакомой.

— Да, прямо здесь! — кивнула я. — Не могу объяснить, — замялась я. — Понимаешь, мы целый день ходим по этому лесу, но ощущение, что за нами кто-то пристально наблюдает и посмеивается появилось только сейчас. Вернее, не сейчас, а несколько минут назад, когда с вершины вон того, — указала я на ближайшее дерево, но почти тут же засомневалась, — или с вот этого, кажется, дерева, вспорхнули птицы.

— Ладно, — кивнул кот-великан, — жалко, что ли? Сейчас позовём, — и начал горланить во всё своё кошачье горло: — Отзовись, Гамаюн, птица вещая, где бы ты ни была на море ли раздольном, в горах ли высоких, в темном ли лесу, в чистом ли поле. Воспой, Гамаюн, птица вещая, на белой заре, на крутой горе, на ракитовом кусточке, на малиновом пруточке!

Где-то высоко в раскидистых кронах могучих деревьев снова тревожно вспорхнули птицы. И прямо на дорожку перед нами выпрыгнула кикимора, маленькая, сморщенная, с огромным, похожим на сучок, носом и кудахтающей курицей в руках.

— Кто тута горланит мою рябушку пужает?! И она бедняжка тужится-тужится, а яичко снести не может!

— Куд-куда? Куд-куда? — поддакнула ей курица.

— Лахудра, ты что ли? — обрадовался кот.

— Чаво? Чавоооо? — приложила Лахудра ладошку к уху.

— Куд-куда? Куд-куда? — поддакнула ей курица.

— Баюн! С визитом к Гамаюн! — заорал кот во всё свое кошачье горло.

— Куд! Куд! Куд! — испугалась курица. И с перепуга снесла то самое яичко, которое у неё не получилось снести раньше. — Куда-аааааа? — завопила кикимора, завидев как долгожданное яичко прямой наводкой летит навстречу своей погибели.

— Сюда! — сообщил кот, успевший поймать яичко у самой земли. Он передал яйцо в дрожащие руки старухи.

Кикимора и курица внимательно оглядели спасителя.

— Баюн! — повторил кот-великан. — С визитом к Гамаюн!

Кикимора и курица переглянулись между собой и задумались. Надолго задумались.

— Гамаюн сегодня занята, — наконец, после очень длинной паузы с сожалением выдала Кикимора. — Приходите завтра! Или послезавтра!

— Старая карга, какое завтра или послезавтра! Мне сегодня надо! Я же сказал тебе, что я — Баю-уууууун! — зарычал кот. — А не котик на побегушках какой-нибудь! Мне что тебе ноги и руки повыдёргивать и сказать, что так и было, чтобы ты меня вспомнила?

Кикимора в мгновение ока, превратилась в само гостеприимство: она низко наклонилась и заискивающе широко улыбнулась, продемонстрировав беззубый рот.

— Так что ж ты, Баюша, сразу не сказал, что тебе сегодня надо? Прошу! — указала кикимора на ближайшее дерево, вокруг ствола, которого теперь вилась спиральная лестница. Само собой разумеется, подниматься пришлось долго. Наконец Лахудра привела нас в заполненный свитками и книгами кабинет, в котором за большим деревянным столом восседала… не птица, а красавица девица. К счастью, Баюн предупредил меня, что Гамаюн может принимать вид человеческой девицы, поэтому я удивилась лишь чуть-чуть.

— Каким ты был буяном, таким ты и остался, — с улыбкой приветствовала она кота.

— Я не Буян, а — Баюн! — угрюмо парировал кот. — И поэтому прекрасно знаю, что если бы ты не хотела нас с Дианой видеть, мы бы вовек не нашли твоё жилище! И вот потому-то, Гамаюн, неуважительное отношение твоей ключницы меня возмутило. Ибо негоже челяди за хозяйку решения принимать! — поучительно возвестил кот. — Обрати, пожалуйста, на это внимание!

— Ну мы жители лесные, поэтому манеры у нас простые, — иронично заметила девица.

— Но ты всё равно поговори с ней, — не заметил иронии кот-великан. — Поговори, потому что негоже!

— Поговорю, — кивнула Гамаюн. — Так поговорю, что в следующий твой визит она тебя с красной дорожкой привечать будет! — в глазах девицы прыгали бесенята, когда она говорила это. Однако Баюн снова не заметил подвоха и поэтому, кивнув птице с важным видом, заметил: — Буду очень признателен.