Артур подходил медленно, будто зверь, настигающий жертву.

В миллиметре от лица девушки, обжигая ее горячим дыханием, он заговорил, одновременно сжимая своими ладонями руки Элинор.

— А говорила, что тебя не нужно укладывать спать, — и тихо усмехнулся. По тонкому пальцу заскользил теплый металл, виска коснулись горячие губы. — Я не разрешаю тебе уезжать в Элторп, или куда-либо еще. Домой мы поедем вместе. После свадьбы. В наш дом…..и… если кольцо действительно прекрасно, не снимай его больше, хорошо?

Элинор так многое хотелось еще спросить, так о многом сказать! Избавиться от скопившейся за двадцать один день боли, но Артур, в тот самый момент, когда она разомкнула губы, чтобы заговорить, накрыл ее рот грубым и властным поцелуем. Он подхватил Элин под ягодицы, забираясь руками под ночную рубашку, заставляя девушку обхватить его ногами, и ступил в темноту холла.

— Я люблю тебя. — Процедил он сквозь поцелуй, и не давая возможности хоть что то ответить.

Артур

С самого дня маскарада Артур не мог спать. Стоило ему закрыть глаза, как сцена, которую он застал в зеленом лабиринте, вновь оживала, и терзала его.

Элинор сидела на земле, возле тела Баррингтона. Он не сообразил сразу, отчего тот лежит, и что тому предшествовало. Ноги понесли его вперед, а нутро было охвачено пламенем. Если только этот ублюдок посмел…!!!

Худые острые плечи его женщины были испачканы кровью, как и ее руки. Бледное лицо запрокинуто назад. Губы беззвучно шептали что-то, а глаза не видели ничего перед собой. Сердце Артура с грохотом упало вниз, пересчитав все его косточки. Он не мог вспомнить момента, когда бы был так сильно напуган прежде! Возможно, он и не был, до сей поры.

В его горле пересохло, вместо слов из него вырвалось гулкое сипение, даже отдаленно не похожее на человеческий язык.

Артур поднял Элли с земли, аккуратно ощупывая ее, будто фарфоровую вазу после падения. Подол ее платья был разорван сбоку, и пропитан кровью, но выше на юбках не было следов и это вселяло в мужчину надежду, что его любимая не пострадала.

Он прижался губами к ее обескровленному лбу и с силой сжал хрупкое тело, боясь снова потерять.

Артур пытался выяснить, нет ли на ее теле скрытых ран, но Элли, как заведенная, повторяла ненавистное имя Баррингтона, и норовила вырваться и вновь опуститься к окровавленному телу.

Каждую ночь Артур проживал этот эпизод снова и снова.

Он был виноват.

Это он привел свою сестру и свою невесту в тот дом.

Это он, испугал невесту своими ласками настолько, что она убегала от него со всех ног.

И как искупить эту вину он не знал.

Он продолжал работать не покладая рук, чтобы приобретенные им фабрики процветали, а у работяг были достойные условия труда. Он пропадал допоздна в Парламенте, а потом прятался в своем кабинете.

Элли пыталась поговорить. Она не ложилась спать, пока не дождется его, караулила возле кабинета и ждала у входа в столовую.

Элинор хотела знать, как чувствует себя Баррингтон, удалось ли врачам выходить его. Что он мог ответить? Что молил Бога, чтобы эта гнусная тварь сдохла?

Он всеми силами пытался уйти он разговора с ней, хоть и понимал, что это малодушие.

Сегодня вечером у Элинор получилось заставить его выслушать. И, о боги, как же он был слеп в своей ревности!

Его маленькая девочка тоже страдала.

Эти три недели выдались пыткой для них обоих!

Упиваясь мягкостью ее кожи, он нес ее в спальню, целовал, как мальчишка, и повторял, как сильно он ее любит.

В девичьей комнате, Артур еще долго сидел на кровати, облокотившись на резное деревянное изножье, и грея Элли ноги. Размеренно растирая заледеневшие ступни девушки, он рассказывал о минувших днях. Ему хотелось касаться ее, провести ладонью вверх, от лодыжек к острым коленям, но было не время. Следовало закрыть все недосказанности между ними и обиды.

— Теперь ты знаешь все… — долгий рассказ был окончен и Артур ждал, что же ответит Элинор, но девушка молчала. Она склонилась к нему, перехватывая узкими ладонями его руки, и потянула к себе.

Со вздохом облегчения Артур раскрыл свои объятия, и впустил в них теплоту и нежность Элли.

Холодная щека легла на его грудь, а руки обвили торс.

— Замерзла… — констатировал мужчина, укрывая их обоих тонким летним одеялом. — Если не смогу тебя согреть, то пошлю прислугу за периной и шерстяным пледом! — Элли улыбнулась, впервые за долгое время.

— Спасибо, что открылся мне. Нам обоим было больно. Но времени не вернуть назад, остается лишь поблагодарить судьбу за все… за нас…

Серебряное кольцо с сапфиром легко прокручивалось на безымянном пальце левой руки, но переплетенные меж собой мужские и женские пальцы не давали ему соскользнуть.

Ушком Элинор прижалась к груди жениха и слушала, как успокаивается его сердце, замедляя свой ход и выравнивается дыхание. Они оба провалились в сон, безмятежный и крепкий, держась друг за друга, будто чувствовали, что коварная судьба может снова разлучить их.

Свадьба старшего брата Элинор, Эдварда была назначена на воскресный полдень 14 июля 1839 года, чтобы после обряда успеть сполна насладиться праздничным обедом и проводить молодоженов в дорогу в родовое имение Спенсеров, выделенное старшему наследнику.

Граф и графиня Спенсер должны были прибыть как минимум за неделю до торжества, но обстоятельства сложились таким образом, что они смогли добраться до Лондона лишь к субботе, накануне свадьбы.

Эдвард, занимающий столичный особняк семьи, обратился к Элинор за помощью в подготовке всего необходимого для встречи родных, украшения церкви и дома и составления праздничного меню.

Это были поистине напряженные, но, несомненно, радостные дни! Все хлопоты по подготовке венчания Элин не пришлось взваливать лишь на свои плечи, ведь с ней под одной крышей жили еще две прекрасные и деятельные женщины! Тетушка Шарлотта, так давно мечтающая выдать Викторию, или любую другую девицу замуж, немедля отправилась к Анне Лефортен, чтобы взять ее под свое теплое и заботливое крылышко и справиться о готовности свадебного наряда для невесты, ее матушки и всех сестер. Виктория и Элинор занялись пригласительными письмами, цветами и списком изысканных угощений для обеда. Артур вызвался сопровождать Эдварда во время беседы с пастором. Один лишь Эдвард, средний брат Элинор, отказался покидать Оксфорд вплоть до объявленной даты венчания, и принимать какое либо участие в приготовлениях. Учитывая, как были дружны все трое детей Спенсер, такое поведение Эдварда немало удивило Элинор, но ей оставалось лишь узнать причину такого поведения у брата лично, при встрече на банкете.

Элин не имела лишней минуты, чтобы присесть или отдохнуть, но эту суету и улыбки окружающих ее людей она не променяла бы ни на что на свете! В предпраздничной суматохе она находила для себя комфорт и душевное спокойствие.

Более приятными хлопотами, чем подготовка к свадьбе, можно посчитать только подготовку приданого для новорожденного, но и эти радости были уже так близки! Анна была уже на четвертом месяце беременности, и хоть ее тонкая и хрупкая фигура не изменилась еще настолько, чтобы бросаться в глаза, Элинор, тетушка Шарлотта и Виктория посматривали на невесту с задумчивыми улыбками и предвкушением!

Было семь часов утра субботы, когда в комнату Элинор вошла Мэйбл с письмом в руках.

— Леди Элли! Ваши матушка и лорд Спенсер прибыли в лондонский особняк! Леди Эстер передала вам письмо! Она ждет вас с сэром Артуром к ужину! Какая приятная новость.

Стоя возле туалетного столика с распущенными волосами, лишь в нижнем платье и корсете, Элин бросилась к служанке.

Элинор не виделась с матерью уже два месяца, и сердце ее тосковало по ее теплу, доброте, ласке. Леди Спенсер умела поддержать в трудную минуту и дать дельный совет! Как жаль, что совета в трудностях этих месяцев она так и не набралась смелости попросить.