— Вы! Человек, продавший клевету обо мне, моем муже и его семье газетчикам? Вы — пытающийся убить Артура на дуэли, зная, что он не будет стреляться насмерть? — Тонкий палец уткнулся в мужскую грудь. Землю опять сотрясло от сильных раскатов грома, но Элинор не замечала уже ничего вокруг. Все ее горе и отчаяние нашло выход, и обрушилось на стоявшего перед ней Генри Нортингера.

— Вы хотите поговорить о чести и морали, но что вы сами, Генри, знаете о ней? Говорите! — две дрожащие ладони толкнули мужчину в грудь. Затем еще и еще. — Ответьте мне! Ну же?

Желваки мужчины заиграли. Все внутри закипало от резких слов девчонки, яростно колотящей по его груди. Не осознавая до конца что делает, он схватил худые плечи, притянул к себе и впился в нее губами. Ему хотелось, чтобы она замолчала. Прямо сейчас. Ему хотелось поцеловать ее. Даже зная, что она больше никогда не позволит этому повториться.

Фиолетовая, с серебряными росчерками молния ударила в середину леса за их спинами.

Девушка пыталась топтать ноги лорда Генри, высвободить свои руки, но он был намного сильнее. Она даже укусила его язык — Бог ты мой! Какова!

Стоило ему лишь на секунду ослабить хватку, как она, полупрозрачным мотыльком, выскользнула на свободу и своей узкой ладошкой влепила ему звонкую пощечину.

Сбросив его сюртук под ноги, Элинор повернулась к нему спиной, и зашагала в сторону Иден Хауса. Она сделала, от силы дюжину шагов и упала без чувств.

— Если для вашего счастья, Элинор, нужно вернуть Идена из пекла, что ж… я не настолько глуп. — Сурово вымолвил Генри, снова поднимая потерявшую сознание Элли на руки.

Элинор открыла глаза, лежа в своей постели. На ней была надета сухая теплая ночная рубашка и халат. В камине потрескивали поленья. Летнее одеяло заменили пуховым.

Ей очень хотелось пить, и было нестерпимо жарко. Девушка провела тыльной стороной ладони по лбу, стирая капельки пота. Лоб горел.

— Сама виновата. — Резюмировала девушка и медленно встала.

— Сколько же я спала? — Элин подошла к окну, распахивая тяжелые гардины, и остановила свой взгляд на несколько мгновений. Ливень, сильные порывы ветра. Природа бесновалась!

Немного пошатываясь, Элинор обула домашние туфельки, смочила губы водой, глотнув прямо из хрустального графина, и направилась в кабинет Артура.

Она ступала еле слышно, стараясь не тревожить никого из слуг, но вот, прямо возле дубовой двери, ведущей в искомую комнату, ее настигла вездесущая Мэйбл.

— Можно мне поинтересоваться, куда вы направляетесь, леди? — Рыжие волосы были собраны в строгий пучок, а юбочка униформы экономки раскачивалась после быстрого шага взад-вперед.

— Мэй, мне нужно написать письмо. Ты свободна. — Элин качнулась, но устояла на ногах.

— Свободна? — брови Мэйбл взлетели вверх.

— Да. — Коротко ответила хозяйка дома и вошла в кабинет, пытаясь притворить за собой дверь.

— Я категорически не согласна! У вас жар! — Донеслось из коридора, но девушка уже не слушала.

Она подошла к письменному столу, и с облегчением опустилась в кожаное кресло. Руки и ноги предательски дрожали.

— Мэй, пусть мне принесут чай! — напрягшись, громко попросила она, уверенная, что молодая экономка все еще караулит ее под дверью.

В кабинете пахло пергаментной бумагой, и, немного, пылью.

Элинор заплела мешающиеся волосы в легкую косу. Нужно было написать письмо Виктории. На широком столе из красного дерева лежали три конверта, подписанные Артуром.

— Почему мне не принесли их? Хотя, наврятли я была бы в силах сразу их прочесть. — «Фабрики». «Поместье». «Элинор». Ты издеваешься надо мной, Артур Иден?! — Вымученно простонала Элин, подняв взгляд к потолку.

Она стала открывать конверты, один за одним, и читать. Мысли немного путались, но то было следствием жара.

Договора, оплаченные счета с пометками, доверенности на имя Элинор Иден, фамильная печать, указания для слуг. Артур предусмотрел все! Как же зла сейчас была Элинор на своего мужа!

— Ты ужасный! Ты безумно самоуверенный! Продуманный педант до мозга костей! — Причитала девушка. — Только вернись домой! Я убью тебя собственными руками! Обхвачу руками шею и буду душить…

Элинор с удовольствием представляла тот момент, когда муж вернется из этой злосчастной компании, и как обрушит она на него свой праведный гнев!

Непрочитанным осталось лишь одно письмо. Стараясь удерживать ровно канцелярский ножик с деревянной рукоятью, Элли сделала ровный надрез сверху. Письмо было перевязано нитью, в узелке которой красовался маленький букетик из аптекарских ромашек. Подушечками пальцев девушка провела по еще мягким, шелковистым лепесткам.

— Я сама дала тебе полный «Carte blanche», согласившись на все твои условия, Артур. Впредь, я буду осмотрительнее. Тебе придется очень постараться, чтобы я тебя простила! — Но письмо молчало, не имея возможности ответить голосом мужа.

Хрупкие плечи девушки начало трясти от овладевшего ею жара.

На уже раскрытые письма опустилась разрезанная нить.

«Милая моя Элинор,

Любовь моя. Моя душа. Мое сердце.

Я знаю, что сейчас ты злишься на меня.

Прости! — Готов повторять я снова и снова. Никаких слов не хватит, чтобы объяснить, почему я уехал так, в ночи, не сказав тебе! Но иного выхода я не видел!

Я трус, и только сейчас я это осознал. Никогда не думал, что буду бояться чего-то так сильно, и вот этот момент настал! Я обезумел, начал терять рассудок, и готов был распрощаться со своей гордостью, лишь бы не покидать тебя!

Несколько раз я начинал писать письмо для Премьер Министра, но откладывал его в сторону, лишь представив, что ты можешь остаться женой изменника и дезертира, лишившись всех благ и достойной жизни.

Я пишу тебе… открываясь полностью, обнажая самую неприглядную свою сторону, смотрю как ты сладко спишь, улыбаясь во сне, и не имею возможности вернуться в нашу постель. Я жалок. Дождись я твоего пробуждения, и мой мундир был бы сожран огнем в камине.

Я уезжаю, но я обязательно вернусь, и тогда полностью, без остатка, вверю себя тебе. Приму любое наказание! Только заговори со мной, когда я переступлю порог нашего дома!

Ты не заслужила таких испытаний. Это моя ошибка, и мое бремя. Поторопив свадьбу, уговорив тебя, я действовал эгоистично, за что корю себя, но я никогда еще не чувствовал себя таким счастливым, как в наш медовый месяц.

Я выплачу все «долги», и вернусь живым, чего бы мне это не стоило.

Я даю тебе слово, что ты больше не прольешь по моей вине слез, не узнаешь других горестей!

Прости меня… какой бы сложной эта просьба сейчас ни казалась.

Я люблю тебя. Говорю тебе эти простые слова шепотом, вкладывая в них всего себя. Артур.» По горячим щекам Элинор нескончаемым потоком текли слезы, она снова начала задыхаться, но вовремя взяла себя в руки, сделав глубокий вдох. Она комкала руками пергамент, сминая его в крошечный шар, а потом расправляла каждый уголок.

Сложив выровненную бумагу в конверт, она вдохнула пряный аромат цветов, прикрывая глаза.

— Я справлюсь. Я со всем справлюсь. — Прошептала Элинор. Дверь скрипнула, и на пороге показался ее старший брат. Как всегда идеально одетый и причёсанный.

— Тебе не нужно справляться со всем самой. — Он нес поднос с чайником и двумя чашками. Мужчина неуклюже поставил их на край письменного стола и сел напротив. — Мне жаль, что вчера меня не было рядом, Элли… Нортингер все рассказал.

— Даже боюсь представить, что именно рассказал тебе этот мужчина. — Девушка поудобнее утроилась в кресле, закутываясь в теплый халат. — Эдвард, что он делает в нашем доме… — Она запнулась на полуслове. — В твоем доме?

— Ты, правда, хотела покончить с собой? — Брат старательно избегал ее взглядом, осматривая стройные ряды книжных полок.

— Ты, правда, ему поверил?

— Я очень хочу не верить.

— Вот и не стоит. Лорд Нортингер, не самый достойный из людей. — Элинор вспомнила его жесткий поцелуй, как она отбивалась от него… и момент, когда сознание покинуло ее.