— Сядьте на пол дамы. — Невозмутимо бросил Генри и отворил окно, высовывая из него голову и заведенный револьвер.

Мэйбл и не думала спорить, но вот ее госпожа… Элинор судорожно начала шарить по своей дорожной маленькой сумочке, затем в полах теплого плаща, пока не нащупала холодную сталь.

— Элинор, сядь!

Девушка ничего не ответила, и Генри обернулся только от синхронного звука выстрела.

Ровно тот же самый момент, когда он выпустил пулю в разбойника, пытающегося оседлать одну из его четверки лошадей, Элинор выпустила пулю во второго бандита.

Щелкнул затвор, а затем прогремел еще один выстрел. Она промахнулась.

— Глупая женщина!

Экипаж накренился, и начал заваливаться на бок. Генри ринулся в сторону девушки и ее притихшей служанке, дернул ее за плечо, и накрыл собственным телом.

Стоило им остановиться, как мужчина приподнял Элин за подбородок и заглянул в глаза:

— Сиди здесь! Ты не умеешь стрелять!

Он незамедлительно вышел. Следом выскочила Элинор, вырывая клок платья из рук Мэйбл, и перезаряжая револьвер Артура.

Четверо людей, одетых в изорванное тряпье, стаскивали обмякшего в козлах кучера.

Одного из них уже убил лорд Генри. Еще пара выстрелов, и еще двое упавших навзничь человека.

Элинор обошла кабину, заходя с другой стороны, вытянула руку и выстрелила.

Пуля черканула по щеке бандита, тот обернулся. Их осталось всего двое. Один направился к Нортингеру, второй, грязно ухмыляясь, к девушке.

Дождь мгновенно намочил ее волосы и платье, затвор легко скользил под холодными и мокрыми пальцами.

— Какая горячая! Брось оружие детка! Мы найдем с тобой занятие получше!

По ту сторону экипажа слышались звуки драки и ругани, и еще несколько выстрелов.

— Поднимите руки вверх и сдавайтесь! Даю слово, я не трону вас, если вы сядете на свою лошадь и уберетесь подальше отсюда! — закричала Элинор.

— Элинор, беги! — кричал злобно лорд Генри, осознавая, что девчонка снова не послушалась его.

— Я подниму свои руки, только чтобы стянуть с тебя это хорошенькое платьице! — злобно сплюнул на землю разбойник, и уверенно шел к ней.

— Я выстрелю! Последнее предупреждение. — Она щелкнула по оружию, проверяя заряд, но того человека было не остановить!

Она всмотрелась в его лицо и спустила курок. Громыхнули два выстрела. Во лбу преступника зияли две, абсолютно одинаковые бардовые дыры, и он, бездыханный, упал в грязь на обочине. Внутри у Элинор все задрожало, пальцы с трудом удерживали тяжелое оружие. Эйфория смешанная с ужасом.

За ее спиной застыл Генри, он несколько раз пытался положить револьвер в карман своих брюк, но промазывал, потом просто отбросил его в сторону и ступил к девушке, притягивая ее за талию, прижимая ее к своей груди, и зарываясь носом в мокрые, душистые волосы. Голову затопил аромат розмарина, пионов и лимона.

— Глупая… какая же ты еще глупая.

— Я действительно не умела стрелять. Но быстро научилась…

Так они простояли около десяти минут. Потом, девушка окончательно пришла в себя. Разжала его каменную хватку на талии и безмолвно пошла к кучеру, проверяя дыхание, а затем подносящая к его носу какие-то пузырьки из дорожного мешочка.

Генри, вместе с очнувшимся кучером, оттаскивал пораженных насмерть разбойников к обочине. Элинор уже успела поделиться нюхательной солью с испуганной Мэйбл, и переодеться в сухое в кабине экипажа. Мокрые волосы она вытерла настолько, насколько это было возможно, и заплела в тугую косу. Остаток дороги до Элторпа прошел спокойно, и уже через два часа они въехали на земли семьи Спенсер

Генри Нортингер не смотрел больше на Элинор. Он не отрывал глаз от дороги. Но смотрела она. Взгляд у нее был задумчивый, будто она впервые видела этого мужчину и абсолютно его не знала.

— Мама! Отец! Эдвард! — Элли бросилась в объятия матери, по которой до безумия соскучилась, потом обняла и поцеловала в щеку отца, и прижалась к крепкому плечу брата. Он улыбался, взял сестру за руку и повел по лестнице на второй этаж.

— Элин, мне нужно тебя кое с кем познакомить!

— Боже, я опоздала? Как себя чувствует Анна? А малыш?

— Имей терпение, моя маленькая сестренка!

Пока брат с сестрой шли по коридорам фамильного имения, в гостиной остались лорд Спенсер, его жена и Генри. Отец Элинор налил два бокала крепкого виски, пригласил присесть у камина, и протянул Генри письмо. Эстер же стояла у дверей. Она сминала свои длинные аристократические пальцы и с трудом сдерживала слезы, думая о том, какой сложный разговор ей предстоит с дочерью. Ей хотелось укрыться в своей спальне, покинуть мужчин, но она не могла. Происходящее сейчас должно быть и под ее контролем тоже.

Наверху в это самое время Элинор переступила порог спальни. Анна полусидела на постели с распущенными длинными золотыми волосами. Румяная, счастливо улыбающаяся, и прижимала к груди крошечный сверток.

— Здравствуй Элинор! — Осветила всю комнату Анна, повернувшись к двери. Эдвард коснулся губами лба своей жены и забрал у нее сверток.

— Познакомься, это твоя племянница! Маленькая леди Элли. Благодаря тебе, она сейчас здесь… с нами… и мы всегда будем благодарны тебе и Артуру за этот подарок!

Столько времени уже утекло… Элинор позабыла лондонский госпиталь… анатомический театр… и бледное лицо Анны, отдавшей себя на растерзание студентам медикам!

— Я так рада за вас! Так рада!!! Можно мне? — Элин вопросительно посмотрела на молодых родителей, и, дождавшись их одобрения, взяла на руки ребенка

— Маленькая Элли. — Девушка с удовольствием вдохнула сладкий, ни с чем несравнимый, младенческий аромат, провела пальцами по светлым тоненьким завиткам на макушке. — Здравствуй солнышко!

Сердце учащенно забилось от волнения, но быстро успокоилось, наслаждаясь теплотой, что дарило крошечное тельце, завернутое в пеленку и вязаное одеяльце.

Девочка зевнула, приоткрыла один глазик, подперла кулачком подбородок и уснула.

— Она просто чудесная! Анна, Эд… — но родителям было не до того. Эдвард крепко прижимал свою жену к груди, гладил ее волосы, и шептал слова благодарности. — Отдыхайте! Вы так вымотались! Я не спущу малышку с рук! Отдыхайте!

Брат и невестка что-то ответили, но Элин уже вышла в холл, направляясь в женскую гостиную. Ей ни к чему сейчас общество отца или лорда Генри. Хорошо бы, если еще мама присоединилась к ней.

Розовые кресла и бежевые диваны, много цветов в горшках, рояль, разожженный камин.

В женской гостиной царил полумрак.

Перед камином кресла не было, слуг звать не хотелось, и Элинор села прямо на ковер, подтянула к себе ноги и устроила на них новорожденную девочку.

Какая же она была красивая! Малиновые щечки, длинные светлые реснички. В отблеске огня кудряшки отливали медью.

— Разве бывают такие длинные волосики у младенцев? — Она снова провела по головке рукой, затем по ручке и дрогнувшим пальчикам. — Чудеса какие случаются… Маленькая Элли… Элли…я помню новорожденного мальчика, которого мне давали подержать однажды в женском отделении больницы, его мать просила почитать над ним «Отче наш». А ты, хочешь послушать? Ты такая крошечная, и уже привнесла в этот дом столько любви! А вот я сегодня отняла жизнь. Ты родилась, а я…

— Элинор, вы не убивали того бандита, это был я. Я выстрелил первым.

Девушка испуганно вздрогнула, и устроила ребенка у себя на груди, будто защищая.

Этот жест не укрылся от Генри. Он долго наблюдал за ней. Слушал, что она щебечет младенцу, смотрел, как переливаются ее волосы, запутывался глазами в складках разложенного по ковру желтого платья. Он был рад, что это не ребенок Элинор и юнца Идена. Он хотел, чтобы это был его ребенок… и его законная жена.

Теперь у него появился шанс.

— Я выстрелил первым. Значит, я и убил. — Повторил Нортингер, усаживаясь тоже на ковер радом с девушкой. — Вы не возражаете? — Запоздало поинтересовался он.