— Мы выстрелили одновременно.

— Нет. Моя пуля была первой. Забудьте об этом. Забудь Элинор… — И, не сумев побороть себя, мужчина коснулся тугой косы, переброшенной через плечо Элин, и провел пальцами вниз, следуя за плетением.

Если бы не ребенок, она бы отскочила в сторону, но положение ее было не располагающим к такого рода маневрам. Она просто напросто не смогла, хотя было заметно, что очень хотела.

— Что вам от меня нужно, Генри? — Устало спросила Элин, склонившись над девочкой, и целуя ее в лоб.

В Элинор было много нескрываемой нежности, женственности, чуткости. Она манила, завораживала… привязывала к себе, даже сама того не осознавая.

Захочет ли она хоть раз поцеловать его, Генри? Сможет ли его полюбить? Этот, как и многие другие вопросы, сейчас роились у него в голове.

— Я хочу быть с вами рядом. — Сказал Генри одно, вместо другого.

«Я хочу быть вашим мужем» — вот что в действительности он хотел сказать.

— Я хочу помогать вам, оберегать вас. Снять с ваших плеч бремя, которое сейчас прижимает вас к земле, и не дает дышать полной грудью.

Он умолчал о письме, которое давал ему прочесть лорд Спенсер. Не акцентировал внимание на том, что уже довольно давно приглядывает за ней. Ему хотелось стать для Элинор другом, заслужить доверие, и, возможно, отвоевать хоть маленький кусочек в ее сердце и для себя.

— Я не могу принять от вас помощь. Поверьте, лорд Генри. Я справлюсь. — Ребенок ухватился за ее указательный палец и прижал его к своей щечке. Девушка тепло улыбнулась, не поднимая на мужчину взгляда. — Мне нужно лишь дождаться Артура.

Упоминание Идена больно полоснуло Генри по сердцу, будто не слова то были, а настоящая раскаленная сталь.

— А если он не вернется?

— Он вернется, Генри. Я это точно знаю.

Потом она запела, какую то детскую песенку. Голос был тихим, надломленным. Полным боли. Но улыбка не сходила с ее лица.

Элинор смотрела на новорожденную девочку, пела и продолжала улыбаться.

— Дочка, останься. Тебе незачем ехать в пустой холодный дом на ночь глядя! — Причитала Эстер Спенсер, сжимая ладони Элинор. — Останься дома!

— Там мой дом, мама. — Лишь уголками губ улыбнулась девушка.

— Это лишь вопрос времени Элинор! — Строго забасил отец, грозовой тучей надвигаясь на непокорную дочь. — Ты не носишь дитя Артура. Ты просто молодая вдова, не имеющая никаких прав, кроме как на вдовье наследство. Ты обязана вернуться!

Час назад, вернув ребенка родителям, Элинор спустилась к ужину, за которым ей вручили письмо от Генерал — Губернатора Индии, и ее свекра в одном лице. В письме были скупо описаны подробности восстания в Афганистане, ожесточенных боев, и в конце информация о полностью истребленном отряде Артура.

Письмо не впечатлило Элинор. За все эти долгие месяцы без мужа, она успела выслушать от многих соболезнования, насчет скоропостижной, но героической кончины Артура.

— Папа… — терпеливо начала она, будто разговаривая с ребенком. — Иден Хаус — мой дом. А Артур мой муж. Мне безумно жаль тех людей, которые погибли, и которых захоронили на чужой земле. Но моего мужа среди них не нашли, как и еще нескольких офицеров. — Она сделала еще несколько шагов к парадной двери. — Спокойной ночи! Провожать не нужно. Мэйбл? Пойдем.

Лорд Спенсер, его жена и Генри Нортингер, смотрели на удаляющуюся фигуру девятнадцатилетней девушки. Отец ругал ее за непокорность про себя. Мать жалела и обливалась слезами. Генри же строил долго играющие планы его и Элинор будущего.

Элли же не хватало простого человеческого тепла и веры. На мгновения она почувствовала это, держа на своих руках младенца, но стоило опустить девочку в колыбель, черная пустота опять окутала ее.

Почему же Артур не оставил ей хотя бы свое дитя???

В который раз она уже сокрушалась по этому поводу, прикладывая руки к пустому и плоскому животу.

Иден Хаус был действительно мрачен и холоден, но все было в руках хозяйки этого дома! Элинор собиралась вновь вдохнуть жизнь в эти стены!

Когда вернется ее муж, она окружит его своей любовью, теплом и уютом!

***

В хлопотах по дому и визитах к брату, невестке и маленькой племяннице прошла зима.

Мать навещала Элинор, привозя с собой то богобоязненных кумушек с неженатыми сыновьями, то лорда Нортингера.

Разговоры кончались всегда примерно одинаково.

— Леди Элинор, вам следует установить памятную плиту для вашего покойного супруга!

— Ну, какой же дурной тон, ставить памятник живому человеку! — иронично отвечала Элин. Генри хмурился. Девушка не принимала его помощь. Отказывалась открывать душу.

Иногда ему казалось, что она лишилась рассудка, и свято верит в возвращение Артура Идена лишь по причине больного разума.

Когда наступила весна, почки на деревьях набухли, трава зазеленела и начала приближаться пасха, он застал хозяйку дома в саду.

Элинор сидела на земле, подложив под колени мешковину.

На ней было коричневое простое платье и передник. Рукава закатаны, а пальцы перепачканы землей. Она сажала цветы. Опускала корешки в лунки, присыпала черноземом, сдабривала водой и легко утрамбовывала сверху.

— Не знал, что вы увлечены растениями! Доброе утро Элинор!

— Доброе утро, лорд Генри! Вы завтракали? Или просто выпьете чаю? Я попрошу накрыть здесь в саду!

«Лорд Генри»… реже, просто «Генри». Это, то немногое, в чем продвинулся мужчина.

Она посадила еще три маленьких кустика, сполоснула руки прямо из лейки, приняв его помощь, и вытерла насухо передником.

Мартовское солнце нещадно пекло голову.

Генри смотрел по сторонам, и никак не мог понять, что не так с садом, да и девушка казалась ему излишне возбужденной, румяной и веселой.

— Столик стоит под апельсиновым деревом! Присаживайтесь! Оооо! Мой хороший! Иди ко мне! Генри вздрогнул, и обернулся к Элинор. Сердце его учащенно забилось. Ему послышалось? Кому были адресованы эти слова?

Элин склонилась возле куста жасмина, и поднимала огромного бурого зайца. Он менял окрас, и его бока пестрели от белых, коричневых и серых пятен.

— Помните свою добычу, Генри? Это Ахилл! Он очень большой, сильный… и характер у него скверный! — девушка заливисто засмеялась.

Что-то было явно не так.

— Элинор, вы здоровы? — мужчина подался вперед и легко коснулся ладонью е лба.

— Более чем! — красивое юное лицо сверкало от широкой улыбки. — Присаживайтесь! Ну же! У меня сегодня много дел, но время для вкусного, ароматного, индийского чая я обязательно найду!

— На душе у меня стало тревожно. Вы сами на себя не похожи!

— Генри! Просто наслаждайтесь пением птиц, оживающей природой и… чаем с пахлавой!

Последней каплей стало невесомое поглаживание тонкой ладошки по его плечу. Лорд Нортингер зашелся сильным кашлем, и не мог остановиться. Если Элинор лишилась рассудка, он заберет ее немедленно в Лондон, покажет врачам, поселит в своем доме! Он герцог… он уважаем… он богат! Никто и слова не сумет сказать супротив!

— Будьте осторожны! — заботливо сказала девушка, похлопав между лопаток.

— Генри… мне сегодня приснился прекрасный сон! Просто волшебный! Скорее всего, это все весна! Теплое солнышко, зелень, цветы… и отступивший туман!

Элин села напротив и сделала меленький глоток сладкого чая.

— И о чем же был сон?

— Ооо! Это не столь важно! Вы не уезжаете в столицу сегодня? Приедете к ужину? Сегодня в моем доме будут танцы!

— Танцы?

— Да! Сегодня же день рождения моего супруга! Артуру сегодня исполнилось двадцать четыре года!

— Ах да… как же я мог забыть! — протянул герцог, перебирая в уме варианты. Привезти ли доктора сюда, или забрать девушку в Лондон немедленно самому? — Я покину вас ненадолго! К вечеру я обещаю вернуться!

Лорд Нортингер откланялся.

К Элинор подошла Мэйбл, щурившаяся от яркого солнца, и озадаченная.

— Он никогда не уходил так быстро. Леди, вы выгнали лорда Генри?