— Не пейте, если не нравится! — Генри со злостью вырвал бокал и осушил его до дна, бросая его на поднос мимо проходящего слуги.

— Я не говорила, что не нравится.

— У вас все было написано на лице.

— Вы даже не посмотрели в мою сторону. — Абсолютно спокойно заметила Сара, в то время как Генри уже пылал от нескрываемого гнева.

— Мисс Сара! Не окажете ли вы мне честь, потанцевать со мной! — Он опустил свой взгляд на девушку. Темно-синее простое платье, собранные в тугой пучок золотые волосы, и холодные глаза.

— Не окажу. Видите ли, нет настроения, танцевать. — С сарказмом выгнула она одну бровь и переступила с ноги на ногу. Тело ее качнулось вверх-вниз, обозначая, на какую именно ногу она хромает. — Но могу развлечь вас беседой. Элинор слишком долго ждала Идена, чтобы вы снова вызвали его на дуэль.

— Ну что же… Мисс Лефортен. Развлекайте! — Милостиво согласился лорд Нортингер.

— На вашем лице столько скорби… Ну же. Постарайтесь хотя бы выдавить подобие улыбки на своем благородном лице! Так встречают гроб с останками, а не живого офицера!

— Для незамужней дамы, вы слишком много обсуждаете мужчин.

— Я хромая старая дева, лорд Нортингер. Мне уже можно говорить что угодно и о ком угодно.

— А вот это занятно…

И два, абсолютно не похожих друг на друга человека скрылись в глубине сада.

Музыка стихла, разъехались гости.

Супруги Иден стояли на парадном крыльце. Выслушивали очередные поздравления, пожелания долгих лет жизни, и восхваления высших сил, вернувших единственного наследника семейства домой живым. Элинор прижалась к твердому боку мужа.

Украшенные позолотой и серебром экипажи, один за одним, тонули в черноте ночи. Маячками были лишь зажженные по обоим сторонам от кучеров факелы.

— Сейчас мы уйдем, но будем ждать приглашения. Артур, друг, нам непременно нужно выпить вместе! — Крепко обнял Артура Эдвард.

— Но не сейчас! Никто не посмеет отобрать его у тебя сейчас Элинор! — Вклинилась в беседу Анна. — Мы любим вас! И будем ждать столько, сколько потребуется! — Худенькая, маленькая Анна настойчиво потянула супруга за собой.

— Анна, до завтра они успеют отдохнуть! — фыркнул на нее Эдвард.

— До завтра? Полгода они страдали друг без друга! Дорогой, я буду играть по вечерам с тобой в шашки, если будет слишком тоскливо, а им нужно побыть наедине!

— Артур играет в шашки многим лучше…

— Ну же! Не будь таким глупеньким! — Закрылась дверь экипажа, приглушая собой все голоса.

Помахав на прощание брату и невестке, Элинор двумя ладошками ухватилась за руку Артура. Она улыбалась, смеялась про себя, и никак не могла поверить в происходящее.

Молодые люди вошли в дом.

— Мэйбл, наша спальня готова? — Спросил у экономки хозяин.

— Да, господин! Всегда была готова! Уже набрана горячая ванна, скоро принесут теплое вино со специями и поздний ужин. — Мэй быстрым шагом скрылась в крыле для обслуги.

— Я все это время спала в нашей спальне. В твоей комнате. Иногда в твоем кабинете, когда засиживалась за бумагами до утра. Зачем мне нужны были будуары и балдахины с рюшами над кроватью?

— Мой аскетический минимализм тебя устраивал? — удивленно поднял брови мужчина.

— Я принесла цветы … и книги… — задумалась Элин.

Они шли медленно, держась за руки. Непринужденно разговаривая друг с другом, но осознавая, каким долгим и тернистым быть путь к этой легкой беседе.

Элинор вспомнила то утро, когда Артур уехал.

В ее воображении, мимо них по лестнице пробежала вниз полупрозрачная, полураздетая женская фигура. Словно наяву, она видела, как спотыкалась тогда, как разрывались обручальные индийские браслеты на ее ногах, и слышала звон бусин, отскакивающих от полированного дерева ступеней.

Видение скрылось за их спинами, плакало и кричало, подбрасывая вверх белые облака из простыней, которыми была укрыта мебель. И исчезло.

Элин пришлось крепко зажмуриться, чтобы перед глазами прояснилось, тени ушли, а живые остались.

Супруги заперли за собой дверь, прошли сквозь спальню, мимо огромной кровати с разбросанными по ней листами письма Виктории, в котором она предупреждала Элинор о возвращении Артура, прямиком в ванную комнату.

Огромные окна запотели.

Над мраморной круглой чашей клубился горячий пар. Рядом с пальмами и орхидеями стояли высокие серебряные подсвечники с горящими толстыми свечами.

Артур потянулся к блестящим бронзовым пуговицам на новеньком мундире, но жена опередила его.

— Позволь мне? — и она с такой любовью заглянула в его глаза, что дышать мужчине снова стало трудно.

Сердце билось медленно, но словно неспешный тяжелый молот, с трудом поднимающийся над наковальней и потом с грохотом опускающийся вниз.

Бух… бух… бух…

Китель Элинор заботливо свернула и положила на пол. Затем ослабила ремень, высвободила полы рубахи и потянула вверх, снимая через голову. Элли осматривала каждый сантиметр его израненного торса, каждую царапину и каждый шрам, оставленный вражеской саблей или плетью, а ее руки тем временем, сворачивали, разглаживая складки, рубаху. Она легла сверху кителя.

Девушка вытащила из шлевок ремень. Она встала на колени, спуская вниз брюки. Расшнуровала и отставила в сторону тяжелую обувь. Брюки упали, и тоже были аккуратно собраны.

Элин прижала к груди всю военную форму мужа, подбородком зафиксировала ботинки, и безмолвно прошла через всю комнату, чтобы сбросить всю эту гору пусть и нового, но тряпья в камин. Она закрыла чугунную заслонку, чтобы не чувствовать гари и дыма.

— В следующий раз соберешься на войну… пойдешь так… — Она повернулась и плавно раскачивая бедрами приблизилась к полностью обнаженному Артуру.

Мраморные стены ванной комнаты загудели от раскатистого смеха. Артур не мог остановиться.

Его маленькая жена легким движением спустила свое платье и нижнюю сорочку с плеч. Красное облако окутало ее ноги, но она грациозно выбралась из его плена, подталкивала Артура к чаше. Мужчина повиновался и залез в горячую, обжигающую кожу воду. Он чувствовал, как Элли садиться позади него, широко разведя бедра, и обнимая его ими. Ни с чем несравнимое чувство близости наполнило воздух, вперемешку с паром, забиралось в ноздри и легкие. Артур начал дрожать, выставив перед собой смуглые ладони, он пытался усмирить тремор, сжать их в кулаки и успокоиться, но это было невозможно!

Артур был готов ко всему! Что Элинор будет зла на него… что она прогонит его, и не даст и слова сказать в оправдание! Что она может кричать и проклинать… может лишиться чувств… или наброситься на него с кулаками! Он бы стерпел все! Он бы позволил наказать его так, как ей самой бы того захотелось!

Но она удивляла. Снова и снова. Дарила свое тепло. Была так близко, насколько это представлялось возможным, и молчала.

Девушка водила морской губкой по его шрамам, просунув свои тонкие мыльные руки у его подмышками. Она прошлась от подбородка вниз, вдоль массивной шеи, по широким плечам, с бугрящимися мускулами, по груди и плоскому крепкому животу. Одна ее ладошка утонула в воде и проследовала дальше, вдоль дорожки из темных волос.

Артур приоткрыл рот, глаза его расширились, а зрачки своей чернотой заполнили всю радужку. Сзади к его спине прислонилась теплая, мягкая женская грудь. Девушка уперлась пятками в мраморное дно и пододвинулась ближе. Живот вжался в его позвоночник, а к ягодицам прислонилось горячее лоно.

Сознание покинуло Артура, он не смог отстраниться, веки сами собой прикрылись, и он толи зарычал, толи застонал, от откровенного прикосновения женских пальцев к его возбужденной плоти.

Она рвано дышала в его шею, захватывала кожу возле лопаток губами, и продолжала свои изнуряющие, волнительные движения под водой.

— Элинор остановись. — Резко приказал Артур, открывая глаза, и перехватывая маленькую ручку своей.

Она вздрогнула, не понимая причины столь резкого тона молодого мужчины, но он уже поднялся во весь свой немалый рост, сцепляя ноги жены на своем поясе, и крепко сжимая её ягодицы.