Магистр Ангелов Ночи посмотрел через толстое стекло высшего этажа занятого ими здания на многочисленные промышленные районы города под ним, всё еще дымящиеся от боёв, сравнил похожие на зубы жилые шпили поздней эпохи Фрации бедными кварталами внизу, которые были не выше стопы великану, который макушкой дотянулся бы до вершины любой из башен, и ощутил вездесущее стремление человека к высоте. Это было приятно, почувствовать себя человеком, когда физически ты уже очень давно не он. А еще Гавин Сорнери надеялся, что он всё еще прекрасно понимает мотивы людей и сможет справиться с возложенной на него ответственностью. Сначала захватить планету, а затем добиться уважения и почитания местного населения, которое станет основой для будущего его ордена. Их ордена, магистр поправил себя мысленно. Поистине великая задача, к которой вело множество маленьких ступеней, одну из которых ему в скором времени надлежало переступить.

— Брат Микель, глава Фрации всё еще молчит? — поинтересовался Гавин, повернув голову к своему адъютанту.

— Да, магистр, — кивнул молодой десантник. Ему предлагалось лечение в апотекарионе, но Микель убедил апотекария Илию, что сможет остаться внизу с минимальным вмешательством и будет полезен, так что глава ордена решил приближением отметить его самоотверженность.

— Возможно, ему нужен пинок, — задумчиво улыбнулся Гавин и надел черный остроклювый шлем модели "Корвус", на ретинальном дисплее которого продолжался обратный отсчет.

Оставалось чуть меньше десяти минут до атаки, и Сорнери мысленным импульсом переключился на частоту, на которой они последний раз зафиксировали переговоры с Ватором.

— Говорит Гавин Сорнери, магистр ордена Ангелов Ночи. Менее чем через десять минут я скомандую наступление и на закате город уже будет взят. Подписанты уже приняли моё предложение и большей частью готовы к будущему. Теперь я хочу услышать слово надзирателей, слово Оскара Ватора, — отчетливо чеканя каждое слово проговорил магистр, решив обойтись без приставки "самопровозглашенный наместник Императора" перед именем тирана, чтобы не ронять того морально перед подчинёнными. Возможно, он всё-таки будет сотрудничать и станет частью будущего.

Некоторое время в ответ лишь шумели помехи, и Гавин готов был отключить связь на исходе минуты, когда наконец ему ответили.

— Тридцать лет назад вы убили всех в колонии Арманта. Никого не осталось, чтобы рассказать о случившемся, только записи некоторых уцелевших камер, — заговорил неприятный самодовольный голос. — На них черные великаны, вы, безжалостно убивают всех людей подряд, не делая различия между подписантами и надзирателями. Теперь вы вернулись, чтобы обмануть нас своей ложью и повторить то же самое, но в большем масштабе. Вот что я скажу тебе, ложный ангел Императора, ни один надзиратель не склонится перед тобой и ни один не сложит оружие, но все узнают кто вы на самом деле.

Сорнери будто ударили. Он едва заметно пошатнулся и сжал кулак в порыве гнева и возмущения, но уже спустя мгновение вернул себе самообладание и улыбнулся. Тирану Фрации удалось неожиданностью слегка вывести его из себя, но, очевидно, это был его предел. К тому же правда была на стороне Ангелов Ночи. Гавин открыл рот, чтобы ответить, когда понял, что собеседник отключился, а Микель поднял руку, привлекая внимание.

Глава ордена нахмурился и кивнул, мол, что?

— Они начали вокс и пикт-трансляцию резни в Арманте, — удивлённым голосом произнёс адъютант, а затем включил громче динамики, из которых донеслось рычание цепных мечей, крики раненых и умирающих, отчетливые выстрелы из болтерного оружия.

Сердце Гавина упало, а губы сжались, когда он понял к чему это приведёт. Обманутые люди будут теперь сражаться с ними за свою жизнь, полагая, что иначе их ждёт жуткая смерть.

Фларина Максимуса, техножреца с крайне широким полем познания, некоторые из его братьев по культу Мехникус, если бы узнали чем он в своей долгой жизни занимался, могли бы назвать еретехом. Однако сам Фларин считал себя исследователем бесконечных вариаций, которые мог принимать человеческий геном и, что самое важное, душа. Возможно, узнай обо всех подробностях его исследований дражайшая инквизитор Майев, то не стала бы принимать его в команду "Непрощенного Слепца" ни в каком виде, но благоразумное молчание самого техножреца и лояльное отношение к полезным и не приносящим проблем людям самой инквизитора позволили ему дальше жить и творить. Огромный опыт Фларина в создании сервиторов самых разных типов очень сильно пригодился на первых порах, когда еще и команды как таковой на корабле не было, и нужно было срочно заполнять пробелы с помощью переработки пленных еретиков в бездумные полумашины, подчиняющиеся его воле при помощи вживлённых в мозг имплантов.

Несмотря на то, что работу свою Фларин любил, монотонность её и плотность занятий уже спустя пару недель нагоняла такую скуку, что он отключал часть мозга и позволял делать большую часть работы по сервиторизации специально для таких случаев запрограммированным технорабам. Приятным отвлечением служили лишь действия по извлечению некронских мозговых скарабеев из голов тех, кто позже станут Ангелами Ночи, и, собственно, они очень сильно интересовали техножреца своими миниатюрными размерами и функциями. Благодаря той же Майев Ингвардоттир, которая санкционировала его изыскания на эту тему, он достиг определённых успехов в понимании технологии ксеносов и работал над тем, чтобы создать свой аналог. Кроме того, в процессе он смог подробно изучить строение тел Астартес, их вживлённые органы и поработать немного со старшим апотекарием Илией, который объяснил ему главные принципы создания космических десантников, подводные камни на этом пути и возможные последствия некоторых ошибок или сбоев в генокоде.

В итоге за несколько месяцев, что Фларин находился на службе, он значительно расширил сферу своих познаний, а взамен создал маленькую армию технических сервиторов для обеспечения важнейших функций судна и обучил важным азам обращения с духами машин одного из Ангелов Ночи. Стать полноценным наставником не позволяла основная деятельность, а брат Натан Фарро, обучавшийся у него, мало интересовался слиянием плоти и машины в сервиторах, так что закономерно, что их пути разошлись, как только уровень понимания техники у космодесантника оказался на его взгляд достаточным.

Сейчас же, пока еретики кончились, а новый материал в виде пленных врагов ордена, еще не поступил для обработки, он занимался проектированием и созданием в корабельной кузнице имплантов и бионических протезов для тяжело раненных и покалеченных Ангелов Ночи. Вокруг него стучали пневмомолоты, булькала в огромных печах раскалённая масса руды, в которой разделялись по плотности разные материалы, а затем шипели растекались по конверторам и другим печам, после чего стекали в отливочные формы и остужались, из-за чего атмосфера в кузнице была жаркой и влажной. Фларин, взявший второе имя Максимус, как обозначение его стремления к максимальному результату, следил за всеми процессами, разделяя внимание своего живого мозга и дополнительных мозговых имплантов на каждую важную деталь, тогда как за простыми и менее критичными вещами следили кузнечные сервиторы и пара ревизионных сервочерепов, защищённых от высокой температуры специальным покрытием и охлаждающим полем.

Такая перемена деятельности возбуждала и обостряла чувства техножреца, который понимал важность его занятия и пользу, которое оно принесёт ордену, а вместе с тем и доверие к нему и, возможно, расширение его спектра его возможностей. Например, он хотел еще поработать с мозговыми имплантами на основе некронской технологии, но ему требовались подопытные. Он мог бы эксперементировать на нескольких пленных эльдарах, которые не смогли уйти после неудачного абордажа и были взяты в плен, а затем доставлены в изоляторы, но их строение значительно отличалось от человеческого, так что ценность таких экспериментов была бы исключительно теоретической. Использовать сервиторов из ксеносов категорически запрещалось жречеством Марса и считалось жуткой техноересью, но сам Максимус считал это просто не интересным.