Я могла бы сказать, что Андра этого не хотела. Но я не для того привезла Джулиана в такую даль, чтобы оставить его, пока мы все трое едем в Мичиган. Немного поспорив с Шесть и поняв, что битва проиграна, она потопала вверх по лестнице, Джулиан последовал за ней.

Шесть повернулся ко мне.

— Ты права. Ей нужно больше тренироваться, — сказал он и подождал, пока над нашими головами не раздастся низкий механический звук. — Беговая дорожка, — пояснил Шесть. — Она отличный бегун. Но у нее слабый мышечный тонус.

— Я не обещаю сделать из нее культуристку, — сказала я Шесть. — Но я могу помочь ей. Подготовить ее, на всякий случай… — мой голос затих.

«На всякий случай» был даже не планом Б, а планом В. Я знала, что Шесть беспокоился, что дядя Андры каким-то образом найдет ее, и даже без угрозы, что жизнь Андры будет висеть на волоске, оставался вопрос о Шесть и его роли в исчезновении Андры, как Коры, годами ранее. Мое проникновение и получение информации было планом А, и для другого варианта не было места.

Но в любом случае не мешало бы подготовить Андру, как я подготовила Брук и многих других.

— На всякий случай, — сказал Шесть и посмотрел наверх. — Надеюсь, в этом случае нет необходимости.

— Я тоже.

Я обхватила его руками за талию, но не могла полностью прижаться к его спине, потому что мой маленький живот мешал. Это было одно из многих маленьких чудес беременности, и оно только начинало проявляться.

— Ребенок мешает, — сказала я ему в спину.

Шесть повернулся лицом ко мне и, положив руки мне на плечи, переместил их на затылок и нежно потер ими кожу.

— Как дела? — спросил он, и я поняла, что он говорит о ребенке.

— Прекрасно. Тошнота беспокоит меня только в машине. В остальное время все просто замечательно, — у меня потекли слюнки. — Торт звучит чертовски вкусно.

— Я могу сбегать в магазин, если хочешь, купить что-нибудь?

— Как будто я откажусь, — я прислонилась к нему.

Это было странно, но приятно, быть частью семьи с Шесть. Даже с Андрой и Джулианом, живущими под одной крышей, мне казалось, что мы были в некотором роде семьей. Не традиционная, но чувство общности, с общей целью, заставляло чувствовать себя более прочной и настоящей семьей, чем любая другая, о которой я когда-либо думала.

— Ты злишься, что я приехала? — спросила я его. Не прошло и двадцати четырех часов.

— Я думаю, что часть меня почти ожидала этого. Не то, чтобы я не знал, кто ты. В глубине души, когда я послал тебе фотографию дома напротив, я думаю, что предчувствовал, что мы окажемся в таком положении.

— Я была удивлена, что ты это сделал. Ты никогда не сообщаешь мне о своем местонахождении.

— Может быть, — сказал Шесть, приподнимая мой подбородок так, что мои губы приблизились к его губам, — подсознательно я хотел, чтобы ты приехала сюда, чтобы быть со мной.

Я поцеловала его, а затем отстранилась.

— Но ты не хотел, чтобы я встречалась с Андрой.

— Я не знаю, почему я скрывал тебя от нее. И даже говорить «скрывал» неправильно, потому что я не скрывал тебя. Я не лгал о тебе. Но это было связано с ней и ее благополучием так долго, что все остальное было важно только в том случае, если это было важно для нее.

В его словах был смысл, но мне от этого не стало легче. И все же я обняла его.

— Как насчет торта? — спросила я.

— Как только ты ослабишь эти щупальца, я отправлюсь в путь.

Я провела руками по его мышцам. Несмотря на то, что его тон был легким, он чувствовал себя напряженным.

— Что случилось?

Шесть заставил себя расслабиться, я чувствовала, как его мышцы смягчаются под моими руками.

— Ну же, — сказала я ему, уткнувшись носом в его шею. — Расскажи мне. Что происходит?

Шесть вздохнул, и от напряжения эти мышцы сразу же затвердели.

— Я не хочу, чтобы Андра покидала это место. Ее дядя ищет ее, да, но это нечто большее, — Шесть отстранился и провел рукой по моим волосам. — Он оплатил услуги частного детектива, чтобы найти Андру. Мне нужно немного охладить наши планы, пока все не уляжется. Это значит, что мы пробудем здесь дольше, чем я думал.

— Все в порядке. У меня нет никаких срочных планов, — я моргнула, мгновенно вспомнив. — О, черт. Генри. Я привела Гриффин к твоей маме, но оставила Генри дома.

Шесть рассмеялся, и это был почти смех облегчения от того, что он сделал с его напряженными мышцами.

— Я попрошу ее зайти и дать ему одну из тех самокормушек, которые действуют пару недель или что-то вроде того.

— Удивительно, что я еще не убила эту рыбу, — сказала я. — Все в порядке; если нам придется пробыть здесь несколько недель, то так тому и быть. Я буду тренировать ее, пока ты будешь разбираться с логистикой.

— Это только вопрос времени, когда частный детектив займется мной, — сказал он. — Я был одним из единственных друзей ее мамы. Но мы должны успеть проникнуть в дом, когда все немного остынет.

— Это значит, что частный детектив может узнать обо мне.

— Возможно, — Шесть почесал затылок. — Думаю, что преимущество того, что я скрывал тебя от Андры в том, что я скрывал тебя почти от всех, кроме моей мамы.

Это ошеломило — мне пришлось признать это, а затем отпустить. Было неприятно, что только его мама знала обо мне, но, по крайней мере, его мама была человеком, которого Шесть очень уважал.

— Ты прав. Значит, частный детектив не будет меня искать, пока твоя мама не назовет мое имя.

— А она не скажет. И так далеко частный сыщик тоже не зайдет. Я позабочусь об этом.

Я не знала, как Шесть может быть уверен в этом, но он выглядел уверенным. Я немного поразмыслила над этим, пока он собирался в магазин, который находился в нескольких минутах ходьбы от этого маленького городка.

Я отпустила его, посмотрела, как он вышел за дверь, а потом пошла на задний дворик, чтобы послушать, как накатывают волны.

Я тренировала Андру один на один, снова и снова, давила на нее больше, чем, вероятно, давила на кого-либо еще. Как правило, у людей, которых я обычно тренировала, была какая-то слабость. Люди, только что пережившие травму, носящие ее как повязку. Но Андра, она носила свою травму как значок. Не то, что она гордилась этим, но что она прошла через это, что она выросла из этого. Возможно, для нее этот значок не определял ее, но для меня определял.

Иногда мне приходилось помнить, что нельзя лаять на нее так, как я лаяла бы на того, кто мне был безразличен. Не то чтобы я была безразлична к Андре. Мы ни в коем случае не были лучшими подругами, но те несколько недель, что я тренировалась с ней, пока Шесть налаживал дела и корректировал наш план после моего неожиданного появления в доме, кое-что для меня значили. Брук была последним человеком, к которому я хоть как-то привязалась, но — и я не знала, было ли это связано с присутствием Шесть — я видела, как привязываюсь к Андре. Она обладала силой, не выставляя ее напоказ. Сила была не в ее мускулах — нет, там она была еще слаба, — но это было в ее решимости, в том, как она противостояла Шесть. Я никогда не видела, чтобы кто-то еще противостоял ему, кроме меня. И я никогда не видела, чтобы он справлялся с этим так хорошо, как сейчас.

В тот день, когда мы с Шесть должны были уехать, у нас с Андрой была последняя тренировка. Я давила на нее сильнее, чем когда-либо. Мы с Шесть следили за новостями и знали, что нам нужно сделать свой ход, пока ее дядя не сделал свой.

— Сосредоточься, Андра.

— Прости, — пробормотала она.

— Выдыхай, когда наносишь удары, пинки, джебы.

Я попыталась выбить ее из равновесия ногой, но она схватила ее и легко опустила. Несмотря на то, что я упорно занималась с ней, она была намного мягче со мной. Это меня раздражало. Беременность не сделала меня слабой.

— Вдыхай и выдыхай через нос, — сказала я, придвигаясь ближе к ней. — Держи рот закрытым и вдыхай через нос, чтобы не тратить драгоценную энергию.