— Ты же не планируешь убить меня и расчленить тело? — на всякий случай решила уточнить я, когда он открыл для меня дверь с пассажирской стороны.

Я опустилась на сиденье, а мужчина наклонился ко мне, потянув за ремень безопасности.

— Нет, — ответил он, слегка покачав головой. Поднявшись и облокотившись на крышу, он добавил: — Слишком много возни.

Кожаное сиденье оказалось неожиданно теплым. Неужели он приехал прямо перед тем, как я вышла из бара и эффектно облевала все вокруг? Сев рядом со мной, он вставил ключ в зажигание и плавным движением завел урчащий двигатель. Прислонившись к рулю, парень скинул кожаную куртку и бросил ее назад, открыв мне вид на мускулистые загорелые руки, покрытые чернилами. Под курткой на нем была черная футболка с V-образным вырезом, которая плотно обтягивала его тело, очерчивая не менее мускулистую грудь.

Он оказался не просто привлекательным, а чертовски горячим. Я разглядела линию его челюсти, покрытую легкой щетиной, подмечая мужественный широкий рот и тонкие губы.

Его рука легла на руль, после чего мы выехали с автостоянки на дорогу. Мужчина уверенно управлял ретро автомобилем, и я заметила, что машина как нельзя лучше подходит своему владельцу. Я не должна была восхищаться им, но слишком уж впечатляющим было зрелище. Парень не пытался разрядить атмосферу глупыми разговорами и не кидал в мою сторону самодовольных взглядов, за что я была ему очень благодарна.

Я часто принимала опрометчивые решения, как будто от них зависела моя жизнь, и так же часто потом жалела о них. Но я все еще думала, сомневаться ли относительно решения сесть в его машину. За всю свою жизнь я встречала много дьяволов в обличье людей. Когда они прикасались ко мне, не раз пытавшись задушить, я ощущала столько боли, злости и гнева. Но когда этот человек держал меня за руку, я ничего такого не чувствовала, наоборот, меня окружило неизвестное чувство комфорта, которое немало заинтриговало.

Даже голоса в голове решили дать мне передышку, прекратив атаковать мой мозг.

— Как тебя зовут? — спросила я в тишине, решив, что неплохо было бы узнать имя своего потенциального убийцы.

— Шесть, — ответил он, даже не взглянув на меня.

Он повернул на повороте так гладко, что мое тело едва дернулось.

— Как цифра?

— А на что похоже? — голос показался мне грубым, но его глаза по-прежнему оставались сосредоточенными на дороге, пока он перестраивался в соседнюю полосу.

— Почему? — выпалила я.

Взглянув на его профиль, я увидела, как мужчина нахмурился в замешательстве.

— Почему «Шесть»? Это глупое имя, — пояснила я.

Шесть посмотрел на меня, и я успела кое-что уловить в его взгляде, прежде чем он спрятал это от меня. Волнение. По какой-то причине он не хотел, чтобы я знала. Он снова сосредоточил все свое внимание на дороге, но я читала человеческие жесты и мимику так же, как обычные люди читали книги. Кто-то еще может и не заметил бы, как сжалась его челюсть, или как напряглись мышцы рук, крепче сжав руль, но только не я.

— Это прозвище.

— Я просто размышляю, почему именно «шесть». Может твоя мама не могла справиться со всеми детьми, и поэтому пронумеровала вас?

— Я единственный ребенок в семье, — голос мужчины оставался глубоким и спокойным, пока он смотрел в лобовое стекло.

— Ну, по крайней мере, я знаю, что это не твой возраст, — я попыталась выудить из него, сколько ему лет.

— А тебе сколько? — спросил он вместо того, чтобы ответить.

— А если я скажу, что мне нет восемнадцати?

— Тогда я скажу, что ты лгунья. Я встретил тебя возле бара, помнишь? — Шесть бросил на меня быстрый взгляд.

— Двадцать три. Твоя очередь.

— Тридцать один.

— Ты старый.

— Я думаю, ты хотела сказать: ты старше.

— Нет, я сказала то, что имела в виду, — я ухмыльнулась и спросила: — Какое твое настоящее имя?

Зеленые глаза снова посмотрели на меня.

— Ты сама до сих пор не сказала мне своего имени.

— Мое настоящее имя? Или же тебе нужна цифра? Я неравнодушна к семи. Ты мог бы звать меня «Семь». — Его челюсть незаметно дернулась в насмешке, но взгляд оставался прикованным к дороге.

— Цифра семь что-то значит для тебя?

Семь. Именно в семь лет я разрушила жизнь мамы.

Я ближе наклонилась к мужчине:

— А цифра шесть что-то значит для тебя?

— Возможно, — мы приблизились к автостраде, поэтому он переключил передачу.

— Семь необычное число.

— Я необычный человек.

— Я вижу, — его губы дрогнули в улыбке. Видимо, Шесть находил наш разговор довольно забавным.

— Тогда зови меня Семь.

— Почему я должен так тебя называть?

— Хотя бы потому, что семь круче шести.

— Боюсь, больше нет, — он посмотрел на меня пронзительным взглядом. — Вот что получаешь, когда покупаешь дешевый кокаин, — последнее слово он произнес с сарказмом, а одна бровь взлетела вверх.

— Что ты имеешь в виду под словами «больше нет»? Ты тоже под кайфом?

— Что, если да?

— Тогда я окажусь идиоткой, так как села к тебе в машину.

— Я думаю, тебе стоит пересмотреть сегодняшний вечер. Ты оказалась идиоткой с того самого момента, как занюхала в нос десять баксов синтетического дерьма, а не когда села в машину незнакомца. Я кивнула:

— Справедливо.

Этот Шесть каким-то образом заинтересовал меня. Он не пытался произвести на меня впечатление или льстить мне. В какой-то степени он даже оскорбил меня, но я знаю, что заслужила этого. И чем больше он говорил, тем более привлекательным становился.

— Куда мы направляемся?

— На свалку естественно.

— Оу, — я изобразила восхищение, сложив вместе ладони. — Без сомнений, ты умный серийный убийца. Уголки его губ приподнялись еще выше, образуя аппетитную ямочку на подбородке.

— Это, наверное, самый странный комплимент, который я когда-либо получал.

***

Пока мы ждали в машине еду, которую Шесть заказал для нас, он протянул мне пачку влажных салфеток. Я непонимающе уставилась на них.

— Возможно, ты захочешь протереть руки перед едой, — пояснил он.

Я вытащила одну и многозначительно посмотрела на него:

— Так ты намекаешь, что я грязная?

— Я намекаю на то, что ты, возможно, захочешь протереть руки. В том баре ЗППП больше, чем выпивки (прим. пер.: ЗППП — заболевания, передающиеся половым путем).

Я протерла салфеткой каждый палец, морщась, когда антибактериальный гель попадал на очередной порез на костяшках.

— Ты один из тех психов, помешанных на чистоте? — спросила я, чавкая жвачкой, которую мне предложил Шесть.

— Нет, но ты могла подцепить что-нибудь.

Я рассмеялась, потому что это действительно было забавным для меня.

— Ты говоришь как мой папа.

Закончив вытирать руки, я выкинула использованную салфетку в пакет, который Шесть использовал для мусора в машине. Откинувшись назад на сидение, я добавила:

— Ты и не представляешь, какой образ жизни я иногда веду.

— Ты права, не представляю, — его темные брови сосредоточенно нахмурились, когда он посмотрел мне в глаза. — Тебе стоит лучше заботиться о себе, — я только открыла рот, чтобы ответить, но Шесть добавил, не дав мне сказать и слова: — И не говори мне, что ты гордишься всеми теми вещами, которыми наполнена твоя жизнь.

Мои недостатки норовили показать себя, чтобы стать более заметными под его испытующим взглядом.

— Я ничем не горжусь, — эта была голая правда, и через мгновение в стекло постучал официант с готовым заказом в руке, разрушив тем самым момент.

Мы ели сэндвичи с английским хлебом, яйцами и жареными колбасками в его машине. От прожаренного мяса в желудке поселилось чувство сытости. Насколько я помню, это был первый полноценный прием пищи за несколько дней. Вытерев о салфетку жир с пальцев, я повернулась к мужчине рядом, который ел медленнее, чем я, задумчиво глядя на улицу.

— Спасибо за… — Я посмотрела на часы на приборной панели. — За завтрак? — я подняла с пола апельсиновый сок и шумно принялась пить через узкую трубочку.