— Да.

Его рука коснулась моей.

— Но нам и не придется.

Наклонив голову набок, я втягивала его в свою ловушку.

— Давай не будем одинокими.

Десять минут спустя я уже шла к черному «Камаро», стоявшему на холостом ходу по улице, с карточкой-ключом в руке.

Я скользнула на пассажирское сиденье.

— Держи, — сказала я Шесть, плотнее укутываясь в шерстяное пальто.

— Это было быстро, — сухо сказал он, держа карту перед собой.

Я пожала плечами и опустила солнцезащитный козырек, чтобы проверить макияж, так я могла начать процесс его снятия.

— Все, что мне нужно было сказать: «Давай не будем одинокими», и он попался на крючок, леску и грузило.

Мгновение Шесть молчал.

— Ты заманила его?

Я перестала стирать помаду, чтобы взглянуть на него.

— Ну да.

— А как насчет того, чтобы позволить ему доказать, что он слизняк?

— Думаю, факт того, что тебя наняли следить за ним, доказывает это, — в моем голосе прозвучал едкий сарказм, и краем глаза я заметила, что Шесть это совсем не понравилось. — А что мне оставалось делать?

— Ты должна была позволить ему командовать, Мира. Не предлагать ему. Ты не проститутка, ты растение.

Его слова не ранили меня, но меня разозлило то, что он злился.

— Ты сказал, чтобы я доказала, что он изменяет. Я это сделала. Не понимаю, почему моя инициатива имеет значение.

— Это мое дело. Я отношусь к нему серьезно.

— Я тоже, — сказала я с ухмылкой, поворачиваясь к нему лицом.

Он ударил по рулю с такой силой, что я вздрогнула, а потом мне тут же стало стыдно за содеянное.

— Ты не сможешь подставить его при неудаче. Ты не понимаешь. Я думал, ты понимаешь, но, видимо, нет.

Прежде чем он сказал что-либо еще, я быстро выскочила из машины, громко стуча каблуками по тротуару, чтобы уйти от него.

— Мира, — позвал он усталым и страдальческим голосом. — Сядь в машину.

— Нет, — ответила я, даже не оглянувшись на него. Я ловила такси.

— Сядь в гребаную машину, Мира.

Мимо пронеслась машина, и я резко вскинула руку, чтобы поймать ее. Услышав, как Шесть бормочет ругательства, я быстро скользнула в такси и назвала свой адрес.

Через несколько минут такси подъехало к моей квартире, открыв клатч, я стала рыться в карманах в поисках наличных, и тут дверь открылась и Шесть, наклонившись, бросил горсть банкнот таксисту, а потом вытащил меня из машины. Мое красное платье задралось на бедрах, и я одернула его, как только мы оказались на тротуаре, лицом друг к другу.

— Ты забыла свое пальто в моей машине, — сказал он, накидывая черную шерсть мне на плечи. Его тон был намного спокойнее, чем когда я уходила от него, но я все еще злилась, что закатила истерику, и еще больше из-за того, что он добрался до моей квартиры раньше меня.

— Оно не мое, — сказала я, и сбросила пальто, хотя от холода у меня стучали зубы. — Можешь забрать его обратно, поскольку я тебе не угодила.

Я перешагнула через кусок шерсти и направилась к своей квартире.

Шесть снова выругался, что для него было довольно впечатляюще. Он догнал меня к тому времени, как я добралась до своей квартиры, и забрал ключи из моих дрожащих рук.

— Что, хочешь забрать и платье? Дай мне секунду, немного холодно.

Он проигнорировал меня, вставил ключ в замок и распахнул дверь. Меня тут же ударил жар, и я чуть не застонала от того, как чудесно он ощущался на моей обнаженной коже. Когда дверь закрылась, я обернулась и увидела прислонившегося к ней Шесть, он все еще держал мои ключи.

— Что? — рявкнула я на него.

— Прости. Мне следовало лучше объяснить тебе, что делать. Это не твоя вина, а моя.

Я потерла ладонями свою покрывшуюся мурашками кожу. Я тоже хотела извиниться, но не могла. Поэтому просто скинула туфли и налила себе бокал вина из открытой бутылки на стойке.

— Неважно.

Я стояла спиной к нему, и не видела, как он идет на кухню, но слышала. В частности, я услышала щелчок крышки от рыбьего корма, а потом нежное шипение хлопьев, высыпаемых из тары в миску.

— Может быть, тебе стоит оставить Генри себе, — лениво сказала я, поворачиваясь и прислоняясь спиной к стойке. — Потому что именно ты — та причина, по которой он все еще жив.

Его взгляд выглядел так, словно заглаживал вину, что забавно подействовало на мое сердце. Я не хотела, чтобы он извинялся. Я хотела, чтобы он разозлился на меня, сказал, как я облажалась. Проще справиться со знакомыми мне реакциями, даже если для Шесть они были редкостью.

— Я лучше буду навещать тебя и кормить Генри.

Это утверждение было таким простым, но в его значении таился безмолвный вопрос. Я переступила с ноги на ногу, стараясь не казаться взволнованной. Он не просил разорвать наше деловое соглашение, как я ожидала. Он просил меня видеться чаще.

— Полагаю, — начала я, кружа вино в бокале, — что если ты так переживаешь по поводу моей пятидесятицентовой Золотой Рыбки, я позволю тебе это.

Мимолетная улыбка скользнула по его губам, такая же мимолетная, как и желание, промелькнувшее во мне — чтобы он улыбнулся снова.

— Для тебя это не просто золотая рыбка за пятьдесят центов, Мира.

Он моргнул, от чего его взгляд стал мягким. А потом у меня внутри все обмякло.

— Это Генри.

— Ну-ууу, — начала я, прежде чем прочистить горло. — Если Генри захочет составить тебе компанию, пожалуйста.

— А что насчет тебя? Тебе нужна моя компания?

Я не знала, что делать, когда он так говорил, задавал мне вопросы, которые касались нашего партнерства, помимо делового. Я открыла рот, но боялась, что если заговорю, то это будет звучать как писк.

Он оттолкнулся от стойки напротив меня и сделал шаг в мою сторону. Внезапно воздух вокруг нас стал плотным. Мой живот скрутило, и это было связано не с вином в моем бокале, а с мужчиной передо мной. Я невероятно сильно прижалась к стойке позади меня, когда он подошел ближе, остановившись всего в нескольких дюймах.

— Прости, — повторил он, поднимая руку, чтобы убрать завитки, спускавшиеся на мои плечи. Он не касался меня, и все же я чувствовала, как мой желудок снова и снова делает это странное сальто, я перестала дышать. Его взгляд упал на мою шею в тот же самый момент, когда я почувствовала нежное прикосновение его пальцев к ключице.

Моя кожа горела огнем, а его пальцы были топливом, мягко ударяющим по кости.

— Я не сказал тебе раньше, потому что думал, что это не уместно говорить сотруднику. Но в красном ты выглядишь феноменально.

Я сглотнула, просто чтобы напомнить себе, что мое тело должно быть в полном рабочем состоянии.

— Звучит как нечто пограничное с сексуальным домогательством, босс.

Я старалась сохранять спокойствие, но его пальцы играли со мной, как будто он был мастером виолончели, а я — его сольной пьесой. Его прикосновение достигло лямки моего платья, но он не пытался отодвинуть ее, просто скользнул под нее пальцами. Так или иначе, это было более эротично, чем если бы его руки оказались внутри моих трусиков.

Его ладонь легла мне на плечо, когда он наклонился.

— Мира, — единственное слово, которое он произнес, нежно касаясь пальцами моей покалывающей кожи. Я почувствовала, как его рука скользнула вниз по моей спине, к волосам, которые он откинул, а затем он схватил мои волосы и потянул. Он был нежен, но настойчив, и я повиновалась его молчаливому указанию, когда мой подбородок поднялся, обнажая шею, как будто это было подношение.

Его губы коснулись моего горла, но не совсем в поцелуе — скорее, он вдыхал меня, поднимаясь вверх по столбу кожи, его горячее дыхание оставляло мурашки по коже. Когда он, наконец, поцеловал меня, это было место прямо под моим подбородком, его щетина восхитительно царапала мою кожу.

Его руки последовали за губами, и он обхватил мое лицо так сильно, что мне показалось, будто я потеряла то место, где заканчивалась я и начинался он. Мне было интересно, чувствует ли он гром моего пульса на шее, когда его губы двигаются к моей щеке, касаясь теплым дыханием уголка моего рта. Если я поверну голову хоть на дюйм, мы поцелуемся. Но было что-то заманчивое в том, чтобы отдаться его прикосновениям в этот момент, и я волновалась, что если даже вздрогну, то потеряю все его планы на меня.