Как мы могли видеть на примере рукописи сочинения Фазлаллаха Рузбихана ал-Исфахани, некоторые авторы указывали дату написания сочинения на титульном листе. Однако, судя по всем известным нам автографам, в подавляющем большинстве случаев авторы помещали дату написания сочинения в колофоне.

Можно думать, что, указывая дату написания сочинения в. колофоне, некоторые авторы не считали нужным говорить о времени составления сочинения в предисловии. Этим, может быть, и следует объяснить факт отсутствия в предисловиях к очень многим сочинениям прямых данных о времени их написания, в чем, в частности, мы могли убедиться на примере рассматриваемых нами космографических и географических сочинений.. К этому авторов могла побуждать и еще одна причина. Мы уже говорили, что предисловие к сочинению они обычно писали раньше самого сочинения, поэтому естественно, что фиксация в предисловии времени написания сочинения неизбежно должна была вызывать необходимость делать вставку в первоначально составленный текст предисловия. Надо полагать, что с целью избежать этого многие авторы предпочитали вообще ничего не говорить в предисловии, по крайней мере прямо, о времени написания сочинения или ограничивались тем, что указывали в нем лишь время, когда они приступили к работе. Думается, что такое предположение находит себе подтверждение в факте существования трех категорий предисловий, упомянутых нами раньше.

Известно, что в подавляющей своей массе произведения средневековой персидской литературы не дошли до нас в виде автографов их авторов. В связи с этим, как уже говорилось, авторские колофоны, за очень небольшим исключением, исчезли: из ныне известных нам рукописей, во всяком случае в той их части, которая содержала интересующие нас сведения. Авторские колофоны были заменены колофонами переписчиков рукописей.

После сказанного совершенно очевидно значение этой утраты. Конечно, не все утраченные в связи с этим сведения из авторских колофонов представляют одинаковую ценность. Например, имя автора или название сочинения, нередко указываемое в авторских колофонах, в большинстве случаев не являлись данными уникального порядка, обычно они лишь повторяли имя и название, уже имевшиеся в рукописи в предисловии к сочинению.

Иначе обстоит дело с приводимыми в авторских колофонах датами, и в особенности с теми из них, в которых точно фиксируется время окончания работы автора над сочинением, т. е. указываются год, месяц, число, а иногда и день недели. Почти всегда такие даты являются уникальными, иначе говоря, указываются в сочинении только один раз — обычно в авторском колофоне и, судя по всем известным нам автографам, очень редко на титульном листе (среди автографов из собрания Института востоковедения АН СССР нами отмечен один такой случай). Из сказанного явствует, что утрата рукописями авторских колофонов должна была причинить наибольший ущерб нашим знаниям о датах написания сочинений, и прежде всего о точных датах их окончания.

Приведенные выше данные о космографических и географических сочинениях вполне могут подтвердить правильность такого вывода.

Выше уже отмечалось, что Мухтасар-и Муфид — сочинение Мухаммада Муфида ал-Муставфи ал-Йазди — дошло до нас в рукописи, частично написанной самим автором. Часть же этой рукописи переписана другим лицом, но текст этой части исправлен самим автором [192, с. 427]. Следовательно, всю рукопись по ее значению можно приравнять к автографу автора. В конце этой рукописи, т. е. в авторском колофоне, как мы видели, указываются место и дата написания сочинения.

Другой пример. Для Аджа'иб ал-булдан — сочинения Бирджанди — выше была приведена точная дата его окончания, т. е. указаны год и месяц. Опять, как мы видели, дата эта была заимствована из сохранившегося в некоторых рукописях сочинения авторского колофона.

У всех остальных космографических и географических сочинений авторские колофоны утеряны. Последствия этого мы уже видели, когда рассматривали вопрос об их датировке. Среди них оказалось очень немного произведений, точную дату окончания которых мы могли бы назвать с полной уверенностью.

Утрата авторских колофонов нанесла также существенный урон нашим знаниям о местах написания многих сочинений. Однако размеры этого урона не были слишком велики, прежде всего потому, что места написаний в авторских колофонах (совершенно так же, как и места переписок в колофонах переписчиков) указывались много реже, чем даты написания.

Сравнивая значение утраты в рукописях авторского колофона с утратой надписи с именем автора и названием сочинения на первом листе, по-видимому, можно, конечно в самом общем виде, сказать следующее. Утрата надписи на первом листе главным своим следствием могла иметь и имела появление анонимных и беститульных произведений, тогда как утрата авторского колофона главным своим результатом имела появление не датируемых точно сочинений.

Добавим еще следующее. На примере космографических и географических сочинений мы видели, что имя автора и название сочинения при их утрате, по крайней мере в отдельных случаях, могут быть восстановлены при помощи других источников, причем имя автора может быть установлено с полной достоверностью. То же самое относится и к местам написания сочинений. На основе ряда косвенных данных, находящихся в самих сочинениях, они обычно могут быть установлены, иногда, как мы видели, даже с большой точностью.

Иначе обстоит дело с датами, приводимыми в авторских колофонах. Они, как уже говорилось, обычно являлись уникальными и в большинстве случаев нигде, кроме колофонов, не приводились. В отличие от имени авторов и названий сочинений даты эти обычно не привлекали внимания и не фиксировались в средневековых источниках. Поэтому, когда переписчик пропускал авторский колофон в рукописи, заменяя его своим, то, естественно, приводимая в авторском колофоне дата в случае гибели автографа безвозвратно исчезала.

Как мы могли убедиться, средневековые персидские авторы отнюдь не пренебрегали фиксацией в произведениях своих имен, названий своих творений, а также времени и места их написания. Можно считать, что по крайней мере для подавляющего большинства авторов было правилом указывать свое имя, название сочинения и время его написания (в особенности дату окончания) в авторском колофоне.

Оценивая в целом отношение средневековых персидских авторов к данным, о которых идет речь, можно сказать, что оно не составляло контраста (во всяком случае, контраста принципиального характера) с хорошо известным и привычным нам отношением к тем же данным в европейской практике.

К этому следует добавить, что создателям средневековой научной литературы на персидском языке не был чужд и взгляд на свое творчество как на средство увековечения для будущих поколений памяти о себе — мотив, столь знакомый в европейской литературе, начиная с Горация. У некоторых авторов мы находим совершенно определенные и недвусмысленные высказывания на этот счет. Например, упоминавшийся уже не раз нами Наджиб Хамадани в предисловии прямо пишет, что при создании своего труда его желанием было оставить по себе память (эту мысль Наджиб Хамадани в различных выражениях повторяет в предисловии несколько раз) [2, с. 15-16]. Примечательно, что та же мысль была высказана, и весьма настойчиво, автором сочинения, ставшего, как мы знаем, анонимным. Обстоятельство это с особой наглядностью показывает, насколько факт подобной трансформации произведений шел вразрез с намерениями их создателей.

Мы рассмотрели конкретные причины, приводившие к исчезновению частично или даже целиком во многих сочинениях данных, о которых у нас идет речь (порча рукописей; пропуски переписчиками надписей с именами авторов и названиями сочинений, указанных вне рамок текста последних; замена авторских колофонов колофонами переписчиков). Однако, думается, было бы ошибкой сводить всю исследуемую проблему к одним только этим причинам. Огромное значение, на наш взгляд, здесь имело еще одно обстоятельство более общего культурно-исторического порядка. Мы имеем в виду факт сравнительно безразличного отношения средневекового мусульманского общества, в том числе и персоязычной его части, к личности автора.