Как мы видим, во всех рассмотренных нами автографах приведена дата их написания. В некоторых случаях, кроме колофонов, время составления сочинений отмечается и в их предисловиях [9, № 511, 2262, 4483].
Что же касается мест написания сочинений, то они в тех же автографах указываются много реже. Из уже упоминавшихся десяти автографов, имеющих колофоны, место написания указывается в четырех рукописях. Один раз, в уже упоминавшейся рукописи сочинения Фазлаллаха Рузбихана ал-Исфахани, место написания приведено на титульном листе, один раз — в предисловии |[9, № 4483], один раз — в предисловии и колофоне [9, № 2262] и один раз — только в колофоне [9, № 187].
Таким образом, судя по показаниям автографов из собрания Института востоковедения АН СССР, никак нельзя считать, что персидские средневековые авторы пренебрегали датировкой своих произведений. Не пренебрегали авторы и фиксацией мест написания своих сочинений, но, судя по тем же автографам, уделяли ей много меньше внимания, чем датировкам. Чем обычно вызвано это различие, с полной уверенностью сказать, конечно, трудно. По-видимому, место жительства автора, а следовательно, и место написания сочинения в большинстве случаев были фактами общеизвестными, во всяком случае для современников авторов, и поэтому последние не всегда считали нужным фиксировать место написания своих сочинений.
Можно сказать, что в этом отношении авторские колофоны представляют полную аналогию колофонам переписчиков рукописей. Каждому, имевшему дело с персидскими рукописями, хорошо известно, что в колофонах переписчиков гораздо чаще указывается дата переписки, чем место переписки.
Из всего сказанного об авторском колофоне здесь и выше (в связи с рассмотрением вопроса о фиксации в автографах имен авторов и названий сочинений) можно видеть, что в нем нередко повторяются сведения, приводимые обычно впереди сочинения, т. е. на титульном листе и в предисловии. Прежде всего это относится к имени автора и названию сочинения.
Однако самой важной функцией авторского колофона следует считать фиксацию в нем времени написания (точнее, окончания) сочинения. На это имеются свои особые причины. Во введении к настоящему исследованию уже говорилось, что средневековые научные произведения средних и крупных размеров обычно писались по заранее составленному плану, который в виде оглавления (фихрист) помещался в предисловии. В большинстве случаев предисловие составлялось раньше самого сочинения, поэтому в предисловии, по крайней мере в его первоначальном тексте, автор мог указывать лишь время (обычно год), когда он приступал к написанию сочинения, точнее — предисловия. Именно так и поступали многие авторы, о чем могут свидетельствовать рассмотренные нами сочинения.
Как мы видели, в предисловиях к трем из них имеются даты (находящуюся в предисловии к "Географии" Хафиз-и Абру дату ввиду ее неясности мы в расчет принимать не будем). Однако приводимые в предисловиях к двум другим произведениям даты совершенно определенно фиксируют не вообще время написания сочинений, а лишь время, когда авторы приступили к работе над ними (Худуд ал-алам и Мухтасар-и Муфид).
Во многих случаях так же поступали и те авторы, которые на название сочинения кроме его прямого назначения возлагали еще одну функцию — служить одновременно и хронограммой, содержащей дату написания сочинения. В этом легко можно убедиться на ряде примеров. Ограничимся только двумя.
В самом конце XVII в. среднеазиатский литератор Малиха составил сборник кратких биографий современных ему поэтов с образцами их поэтического творчества. Свой труд Малиха назвал в предисловии Музаккир ал-асхаб ("Напоминающий о друзьях") и указал, что это название одновременно является и хронограммой. Хронограмма эта содержит дату — 1093/1682 г. Между тем, согласно дате, помещенной в самом конце сочинения, видно, что оно было закончено лишь 10 джумада II 1112/23 ноября 1700 г.
Второй пример. Столетием раньше было составлено жизнеописание ходжи Исхака (ум. 1008/1599), известного религиозного и политического деятеля Средней Азии и Восточного Туркестана, родоначальника так называемой черногорской линии ходжей. Жизнеописание принадлежит перу его ученика Шах Мухаммада ибн мавлана Хусам ад-Дина, по прозванию мавлана Бируй. В предисловии автор сообщает название своего произведения — Джалис-и муштакин ("Собеседник томящихся любовью") — и поясняет, что оно одновременно является его хронограммой. Хронограмма содержит дату 1004/1595-96 г. Однако из содержания самого сочинения и прежде всего из его конечных хронологических рамок явствует, что оно было начато никак не ранее 1008/1599-600 г. [95, № 109, 181].
Сопоставление первой и второй дат в этих двух примерах с полной очевидностью показывает, что означают даты, выраженные посредством названия-хронограммы: в обоих случаях даты эти фиксируют один и тот же факт, а именно время (год), когда авторы либо приступили к работе над своими сочинениями, либо только задумали их писать.
Наличие предисловий, содержащих даты, которые фиксируют лишь начало работы над сочинениями, может служить определенным свидетельством тому, что первоначальный текст этих предисловий не подвергся каким-либо изменениям после завершения сочинения, во всяком случае по части датировки последнего. В противном случае едва ли можно удовлетворительно объяснить отсутствие в этих предисловиях дат, фиксирующих столь важный для автора факт, как время окончания сочинения. Конечно, далеко не все средневековые персидские авторы поступали так, т. е. оставляли неизменным первоначальный текст предисловия после окончания сочинения. Некоторые из них, завершив работу над сочинением, вносили дополнения и изменения в первоначальный текст предисловия, а в отдельных oслучаях, может быть, даже заново писали предисловия. Свидетельств этому в предисловиях встречается немало. К ним относятся, например, замечания автора в предисловии о времени, затраченном на написание сочинения, наличие в предисловии одинаковой или даже более поздней даты по сравнению с текущими датами, приводимыми в самом сочинении, и т. д.
Наконец, следует отметить еще одну, третью категорию предисловий, причем категорию, судя по рассмотренным нами космографическим и географическим сочинениям, достаточно многочисленную. В этих предисловиях авторы ничего прямо не сообщают о времени, когда они писали свои произведения. Предисловия эти не содержат ни прямых, ни достаточно веских косвенных указаний на то, подвергся или нет их первоначальный текст каким-либо изменениям после завершения сочинения.
При нынешнем уровне наших знаний, конечно, нельзя с уверенностью определить, какая из трех этих категорий предисловий была самой многочисленной в произведениях средневековой научной литературы на персидском языке. Однако, по нашим наблюдениям, взятые вместе предисловия первой и третьей категорий (т. е. предисловия, сохранившие свой первоначальный текст, и предисловия, не содержащие каких-либо указаний на трансформацию их текста после окончания сочинения) превышают, и намного, число предисловий второй категории (т. е. предисловий, измененных и дополненных после завершения сочинения). Между тем лишь предисловия этой последней категории могут содержать сведения о времени, потраченном автором на составление сочинения, и, конечно, прежде всего точное время завершения сочинения. Это обстоятельство, т. е. достаточно резкое сужение круга предисловий, могущих служить источником подобной информации, и обусловливает особую ценность приводимых в авторском колофоне данных, в первую очередь, разумеется, даты окончания сочинения.
Едва ли приходится сомневаться в том, что средневековый персидский автор придавал существенное значение факту завершения сочинения. Прежде всего на это может указывать почти постоянное наличие даты, фиксирующей этот факт, в авторском колофоне (см. выше) и еще другое: обычно большая точность таких дат (как правило, они содержат не только год, но и месяц, а иногда и число месяца и даже день недели). Из упоминавшихся выше 12 автографов в собрании Института востоковедения АН СССР 10 имеют авторский колофон, в 7 случаях из 10 в авторских колофонах указан не только год, но и месяц (а часто и число месяца) окончания сочинения [9, № 187, 511, 875, 1120, 2263, 4299, 4483].
