Это был упорный, длительный и тяжкий труд, и лишь очень немногие становились в результате звездами первой величины в каллиграфии. Но все известные источники, говоря о мастерах художественного письма, непременно отмечают их трудолюбие и стремление к совершенству[44]]. Такие мастера и теоретики каллиграфии, как Мир-Али Харави (ум. 951/1544-45) и Маджун Рафики (вторая половина XVI в.), в своих трактатах призывали в процессе обучения использовать достижения старых мастеров с учетом своей творческой индивидуальности, с тем чтобы каллиграф обладал своим, оригинальным почерком, а не копировал слепо своих предшественников. Впоследствии у Мир Имада Хасани (уб. 1024/1615) этот метод получил теоретическое обоснование в термине машк-и хийали ("творческое упражнение") (ср. [75, с. 15-16]). В больших по числу обучавшихся школах главному руководителю помогали его заместители (халифа). Обычно это были его любимые и наиболее талантливые ученики. Например, в Исфахане в школе Мир Имада Хасани вновь поступивших принимал и пестовал его ученик Абу Тураб, впоследствии возглавивший школу после гибели патрона. Однако, как правило, школы были небольшими, около полутора десятков учащихся. После выполнения экзаменационной работы переписчик получал от мастера разрешение на право самостоятельной работы[45] и работал уже индивидуально[46].

Трудно согласиться с тем представлением, которое сложилось в отечественной литературе об интенсивности труда и темпах работы как рядового писца, так и каллиграфа: считается, что интенсивность была невысокой, а темпы — медленными. Между тем источники — и нарративные, и официальные документы — дают нам весьма разнообразный материал, в своей массе не подтверждающий это мнение. Материал этот отчасти носит, видимо, легендарный характер, в котором истина и вымысел причудливо сплелись. Следует заметить, что через сообщения всех нарративных источников красной нитью проходит стремление отыскать в работе переписчика (или каллиграфа) только крайности: либо очень медленная работа, либо очень быстрая. Обычные темпы переписки авторов этих сочинений не интересовали. Они отмечали то, что их удивляло или восхищало в труде писца, то, что не укладывалось в рамки привычного, т. е. что было присуще очень немногим. Вместе с тем мы можем проверить сообщения источников. С одной стороны, такую возможность дают нам пометы и записи переписчиков, сделанные во время и по окончании работы, а с другой — наши собственные подсчеты, произведенные с использованием около ста списков сочинений различных жанров.

Будаг Казвини в Джавахир ал-ахбар (окончено в 984/1576 г.) пишет, что известный мастер художественного письма Касим Шадишах, его современник, "обычно писал в день пять бейтов, исправляя и подчищая [их] весьма" [38, л. 1106]. То же самое сообщает Казн Ахмад Куми в Гулистан-и хунар (завершено ок. 1015/1606 г.), следуя за своим источником [56, с. 90]. Бухарский историк Мухаммад-Йусуф ал-мунши в Taриx-и Муким-хани ("Мукимханова история") помещает рассказ, который мы приводим ниже в переводе А. А. Семенова: ""Хаджи, — спросил однажды бухарский хан Абд ал-Азиз (1645-1680) своего придворного каллиграфа Хаджи Ядгара, — сколько можно за день переписать из того, что ты пишешь?" (Каллиграф — был занят перепискою сборника стихов Хафиза.) — "Если я постараюсь, то за день перепишу десять двойных стихов" (т. е. десять строк). Абд ал-Азиз на это сказал: "Я слышал, что на Дальнем Востоке в течение сорока лет делают одну фарфоровую чашку и сотню за один день — в Багдаде. Какова цена тезе и других, ты, несомненно, представляешь. Так же и в этом искусстве. Ты — каллиграф у нас, и мы тебе приказали переписать эту книгу; если за день будет переписано десять двойных стихов, то какое изящество может быть в таком почерке? Если хватит терпения, пиши только два двойных стиха, а если нет, то — один!""

И, подчиняясь этому приказанию, Хаджи Ядгар закончил переписку дивана Хафиза через семь лет" 124, с. 154].

Три с половиной года понадобилось выдающемуся мастеру каллиграфии Шах-Махмуду Нишабури, чтобы переписать Хамсе Низами для библиотеки шаха Тахмаспа I. Согласно колофону, он начал работу в джумада II 946/октябре-ноябре 1539 г. и закончил ее в шаввале 949/январе-феврале 1543 г. Украшенный впоследствии миниатюрами выдающихся мастеров дворцовой мастерской, этот список стал подлинным шедевром книжной продукции средневекового Ирана[47]. Сын Висала Ширази — Махмуд Хаким по заказу правителя Фарса Мухаммад-Кулихана Ильхани в течение пяти лет работал над произведением Мирхонда Раузат ас-сафа ("Сад чистоты"), завершив переписку 3 зу-л-ка'да 1265/20 сентября 1849 г. и рассказав о своей работе в колофоне[48].

Приведенные выше примеры из жизни и работы мастеров каллиграфии показывают, что на создание безукоризненной с точки зрения канонов письма рукописи, в которой бы гармония oбуквенных соединений сочеталась с твердостью и уверенностью почерка, требовалось не меньше времени, чем на написание композиционно сложной картины.

Вместе с тем в среде переписчиков и каллиграфов высоко ценилась быстрота переписки при обязательном сохранении ясности и четкости письма.

Источники в какой-то степени отразили и эту сторону работы каллиграфа. Гийас ад-Дин Хондамир (ум. ок. 942/1535-36), рассказывая в Хабиб ас-сийар ("Друг жизнеописаний") о мастере Ма'руфе Багдади, замечает, что он прибыл в Шираз к Искандар-Султану, сыну Умар-Шайха, и вошел в состав его придворной мастерской, подрядившись переписывать в день 500 бейтов стихотворного текста. Как-то патрону сообщили, что Ма'руф Багдади уже два дня, как ничего не пишет. Будучи вызван к Искандар-Султану, тот ответил, что выполнит трехдневную норму в один день: полторы тысячи бейтов были написаны ям в присутствии султана к вечеру⁴⁹. Даулатшах Самарканди (ум. 900/1494-95) пишет в своей антологии Тазкират аш-шу'ара ("Памятка о поэтах"), что мастер Джа'фар Байсонкури (ум. юк. 856/1452) отличался быстротой переписки и мог в течение дня написать тысячу бейтов [202, с. 350].

Кази Ахмад Куми, посвятив короткую новеллу мастеру Сими Нишабури, служившему при дворе Ала ад-Даула, сына Байсонкура (ум. 863/1458-59), говорит: "Известно, что маулана Сими Нишабури в один день сочинил по своей прихоти две тысячи бейтов и написал их]. И этот предел еще никто из поэтов и переписчиков не преступил" [73, с. 131; 56, с. 59]. Об этом же каллиграфе, согласно труду шейха Мухаммад-Бака (ум., 1094/1683) Мират ал-алам ("Зеркало мира"), ходила легенда, что однажды, работая от зари до зари, он сочинил и написал 120 писем различного содержания, каждое в десять строк (цит. по [17, 3, с. 750]).

Можно привести много подобных примеров, но мы ограничимся лишь еще двумя. Каллиграф Султан-Мухаммад б. Нураллах (ум. ок. 940/1533-34) мог в день переписать до 600 бейтов [17, 1, с. 275], ученик Мир Имада Хасани — Михраб-бек (ум. 1061/1650-51) переписывал за день до 500 бейтов [17, 3, с. 619].

Вместе с тем сами переписчики очень редко говорят о быстроте, с которой они пишут. И если в колофоне какого-либо списка мы читаем, что список был переписан очень быстро, то это скорее следует понимать как извинение за ошибки, которые писец мог допустить, чем как саморекламу. Аналогичная помета под образцом письма означает только одно — мастер, исполнивший этот образец, сам видел допущенные в нем огрехи.

Необходимо заметить, что каллиграфы и переписчики, работавшие в составе придворной мастерской по производству художественно оформленных рукописей (китабхане), выполняли определенную норму переписки — число строк или бейтов в день. Во всяком случае, такой порядок мы наблюдаем в XV в. при династиях Ак-Койунлу и Тимуридах. Очевидно, подобная практика сохранялась и при Сефевидах. Захир ад-Дин Бабур (1483-1530) в своих "Записках" сообщает, что Султан-Али Машхади ежедневно переписывал для Султан-Хусайна Байкары тридцать бейтов, а для Алишера Навои — двадцать [14, с. 210]. Вполне вероятно, что такая практика имела давнюю традицию, поскольку Будаг Казвини замечает в рассказе о знаменитом арабском каллиграфе Йа'куте Муст'асими (ум. 699/1209), что он "каждый день писал... сто арабских бейтов для халифа и семьдесят для вазиров" [38, л. 1076].