Авторы «Нэй цзина» усматривали прямую зависимость между инь — ян, временами года и заболеванием человека. Несмотря на всю умозрительность подобных суждений, их позитивный смысл состоял в том, что они устанавливали связь между болезнями и общим состоянием человеческого организма и обстоятельствами повседневной жизни людей. О влиянии внутренних органов человека на его нравственные качества, эмоциональное состояние говорилось в «Хуайнань-цзы» и «Бо ху туне». В подобных суждениях содержится глубокая для своего времени мысль о взаимосвязи и взаимообусловленности всего существующего.
В ханьский период у многих философов встречаются наивные диалектические идеи, явно перекликающиеся с положениями, содержавшимися в «Дао дэ цзине». Можно указать на такого рода рассуждения Ван Чуна: «Но за расцветом всегда следует упадок, а подъем всенепременно сменяется падением»[70], Ван Фу: «Бедность проистекает от богатства, слабость проистекает от силы, смута проистекает от [установленного] порядка, опасность проистекает от успокоенности»[71], Сюнь Юэ: «Выгода может обернуться ущербом, а ущерб — выгодой»[72].
Взаимодействие противоположностей ханьские философы рассматривали как универсальный космический закон: все бытие слагается из бесконечных перемен, изменений, связанных с взаимопереходом противоположностей, причем процесс развития носит характер круговорота. Так, Чжун Чантун утверждал: «Ведь взаимная смена бытия и смерти — это круговорот порядка и смуты, великое предопределение, ниспосылаемое Путем Неба»[73].
Конечно, диалектические идеи, развивающиеся ханьскими философами, были наивны и схематичны, их рассуждения предполагали элементы отчужденности, изолированности и внешности переходящих друг в друга противоположностей. Можно привести в этой связи следующее высказывание даоса Юй Цзи: «Раз есть небо, то есть и земля; раз есть солнце, то есть и луна; раз есть сила инь, то есть и сила ян; раз есть весна, то есть и осень; раз есть лето, то есть и зима; раз есть день, то есть и ночь; раз есть левое, то есть и правое... раз есть белое, то есть и черное; раз есть свет, то есть и мрак... раз есть мужчины, то есть и женщины... раз есть верх, то есть и низ; раз есть государь, то есть и подданные... — в этом корень Пути, [а также] сущность силы инь и силы ян, воля живых и мертвых»[74]. Для того времени выдвижение подобных постулатов имело определенный смысл, ибо в них утверждалась сама идея противоречивости объективного бытия, в более широком смысле — социальной жизни.
* * *
Период правления династии Хань представлял собой переход от древности к средневековью. Применительно к истории древней и средневековой философии любой страны, любого народа можно говорить о господстве идеалистического и религиозно-философского миропонимания. Иначе и быть не могло в условиях замедленной модификации социальных форм бытия и относительно невысокого (сравнительно с последующими временами) уровня развития науки и техники. Значительное ускорение общественного прогресса происходит в период становления буржуазных отношений. Именно тогда оформляются законченные и тщательно разработанные концепции, прямо и резко противоположные идеалистическим и религиозно-философским доктринам. Именно в новое время борьба материализма и идеализма приобретает отчетливый характер.
Поэтому вряд ли правомерно с исторической точки зрения стремиться непременно в древности и средневековье установить «равновесие», «равнодействие» идеалистических и материалистических учений. Однако, подчеркнув эту мысль, мы вместе с тем хотим отметить, что господство религиозно-философской доктрины не было при Хань безраздельным. Появились оригинальные философы, выдвигавшие идеи, противоречащие догмам канонизированного конфуцианства, шла борьба между философами, придерживающимися различных мировоззренческих ориентаций.
Еще на рубеже нашей эры с рационалистическими идеями выступал Хуань Тань. Он исходил из того, что все в мире совершается естественно: «То, что родилось, растет; то, что выросло, стареет; то, что состарилось, умирает — это похоже на смену времен года. И желать изменить свою природу, желать идти по иному пути — это такое заблуждение, с которым ничего нельзя поделать»[75].
Хуань Тань, как и живший позднее его Сюнь Юэ, отвергал идею бессмертия души. Сюнь Юэ, в частности, писал: «Начало и конец — это удел [всего сущего], краткое либо долгое бытие — это предопределено [всему сущему]; удел и предопределение неподвластны воле человека». Отвечая на вопрос о возможности стать бессмертным, он говорил, что «вздор это, пустое дело». Шарлатанством Сюнь Юэ называл и алхимию, ибо «природа подтверждает, что создать золото и серебро нельзя»[76].
Ученый Чжан Хэн, исходя из конфуцианского рационализма, отвергал веру в духов, а его современник Ван Фу осуждал увлечение гаданиями, считая это колдовством. В основе его космологии лежало представление об изначальном ци, обладавшем телесной протяженностью, затем разделившемся на чистое и мутное, которые впоследствии превратились в инь и ян. Позднее сформировались небо и земля, и только потом зародилось все сущее, в том числе человек. Те же идеи (в сущности, материалистической натурфилософии) разделял и Чжан Хэн.
Наиболее крупный след в истории древнекитайского материализма оставил Ван Чун, взгляды которого изложены в трактате «Лунь хэн» («Критические рассуждения»).
Краеугольным камнем его учения был принцип естественного развития всего многообразия сущего, выступавший как универсальный, космический принцип: «Вся тьма вещей рождается естественно благодаря соединению жизненной энергии неба и земли, подобно тому как в результате смешения жизненной энергии мужа и жены естественно рождается ребенок»[77].
Ван Чун неоднократно подчеркивает самопроизвольное, естественное зарождение природных вещей и явлений — растений, животных, стихийных бедствий и т. п., противопоставляя свое понимание телеологическому объяснению мира. Целесообразности в природе нет, заявляет он. Мыслитель высказывается на этот счет совершенно недвусмысленно: «Конфуцианцы утверждают: "небо и земля рождают человека, [действуя] с [определенной] целью". Это высказывание ложно. Когда соединяется жизненная сила неба и земли, то в результате естественно рождается человек, подобно тому как от соединения жизненной энергии мужчины и женщины естественно рождается ребенок... Из того факта, что мужчина и женщина рождают ребенка и не стремясь к этому, следует заключить, что небо и земля, рождая человека, также не [действуют] с [определенной] целью. В таком случае человек появляется на свет так же, как рыба рождается в пруду или вши [на теле] человека. Благодаря жизненной энергии [все сущее] рождается и каждый род и вид воспроизводит сам себя (курсив наш. — В. Б.)»[78].
Для доказательства своей идеи об универсальной значимости принципа естественного развития всего сущего Ван Чун обращался и к причудливому строению листьев и цветов, и к разноцветному оперению птиц, и к разнообразию шерсти животных. Объясняя причины появления ложных представлений о сверхъестественности происхождения явлений природы, он рассуждал вполне в духе атеистов нового времени: «Когда столь же естественно происходят изменения природных стихий, то человек трепещет от страха перед ними. Если же объяснить все [как следует], то можно избавить сердце человека от [этой] тревоги (курсив наш. — В. Б.)»[79]. Следовательно, заблуждения людей относительно природосозидающей роли Неба — гносеологического порядка. Достаточно объяснить им истинный характер природных процессов, причину их возникновения, как эти заблуждения будут рассеяны.
