Тех, кто совершает эти шесть крупных преступлений, Небо ненавидит, и их преступления невозможно искупить...

...Небо — это великая сила ян, Земля — это великая сила инь. Человек находится в центре, как и все сущее. Небо непрерывно обращено книзу, его жизненные начала истекают вниз. Земля непрерывно получает от верха, ее жизненные начала сливаются с верхом[1109]. Оба начала соединяются в центре, поэтому Человеку удобно находиться посередине. Оба начала постоянно соединяются и взаимодействуют, сливаясь в центре, они сообща порождают все сущее. Все сущее воспринимает эти два начала, отчего образуются формы, путем их слияния создаются его свойства. А если нет этих двух начал, то живое не может образоваться. Поэтому судьбы всего живущего связаны с этими двумя началами, и два начала соединяются внутри форм. Поэтому, если делать хорошее, то Небо и Земля узнают об этом; если делать дурное, то Небо и Земля узнают и об этом. Поэтому в древности людям, преисполненным блага и добродетели, достаточно было только знать душой замыслы Неба, и благодаря этому они всегда творили добро...

...Раз есть небо, то есть и земля; раз есть солнце, то есть и луна; раз есть сила инь, то есть и сила ян; раз есть весна, то есть и осень; раз есть лето, то есть и зима; раз есть день, то есть и ночь; раз есть левое, то есть и правое; раз есть наружность, то есть и внутренность; раз есть белое, то есть и черное; раз есть свет, то есть и мрак; раз есть твердое, то есть и мягкое; раз есть мужчины, то есть и женщины; раз есть предыдущее, то есть и последующее; раз есть верх, то есть и низ; раз есть государь, то есть и подданные; раз есть А, то есть и Б; раз есть во-первых, то есть и во-вторых; раз есть пятерка, то есть и шестерка; раз есть деревья, то есть и трава; раз есть самки, то есть и самцы; раз есть петухи, то есть и курицы; раз есть горы, то есть и равнины — в этом корень Пути, [а также] сущность силы инь и силы ян, воля живых и мертвых...

...Три первоначала сливаются в одно, в этом — корень жизни. Первое — это эссенция, второе — это дух, третье — это телесное [эфир][1110]. Они составляют одно целое и исходят из начал Неба, Земли и Человека. Дух происходит от Неба, эссенция — от Земли, телесное происходит от того, что в середине; вместе они сливаются и образуют единый Путь. Поэтому дух примыкает к телесному и идет вместе с ним, а эссенция находится в середине. Все три помогают друг другу вести дела. Поэтому человек, желающий жить долго, должен любить свое тело, чтить свой дух и охранять свою эссенцию[1111]...

...Человек в основе своей рождается из первозданной ци. Ци порождает эссенцию, эссенция порождает дух, дух порождает просветленность, а основа всего — в ци сил инь и ян. Ци переходит в эссенцию, эссенция переходит в дух, дух переходит в просветленность.

Ван Фу (76-157) — китайский философ, живший в период правления Восточно-ханьской или позднеханьской династии (25-220). Это было время дальнейшего обострения социальных противоречий в стране, роста влияния всесильной бюрократии и богатых домов и ухудшения положения народа, в первую очередь крестьян.

В основном труде философа «Цяньфу лунь» («Суждения затворника») нашла отражение идейно-политическая обстановка, которая сложилась в Китае во II в. н. э. В ряде мест Ван Фу критикует и социальную несправедливость, царящую в обществе, основы господствующей морали.

В философских воззрениях Ван Фу заметна эклектичность. Он приемлет основные этические категории конфуцианства, часто обращается к авторитету Конфуция, но в то же время выступает против расточительства знати, в частности против роскошных похорон, ратует за необходимость проявлять больше заботы о народе, за развитие земледелия, в чем повторяет идеи Мо-цзы. Его критические выступления во многом созвучны взглядам Ван Чуна. В учении о всеобъемлющей и всепроникающей субстанции ци, дуализме природных сил инь-ян и их взаимодействии Ван Фу придерживается концепций китайских натурфилософов.

До наших дней сохранилось 10 глав его труда «Цяньфу лунь», разбитых, в свою очередь, на 36 подглав. Они обычно издаются с комментариями цинского ученого Ван Цзипэя. В настоящий сборник включен перевод четырех подглав его труда, который сделан по текстам, опубликованным в хрестоматии «Избранные материалы по истории китайской философии (период двух Хань)» (т. 2. Пекин, 1960).

П. М. Устин, Линь Лин

То, что ценно для Неба и Земли, — это человек; то, перед чем преклоняются совершенномудрые, — это долг. Добродетель и долг постигаются разумом; то, к чему стремятся просвещенные и мудрые, — это знания. Хотя и есть многомудрые — не от рождения они [все] знают, хотя и есть талантливые — не от рождения они [все] умеют. Не зря в древних книгах говорится, что Хуан-ди учился у Фэн Хоу[1112], Чжуань-сюй — у Лао Пэна[1113], Ди-ку — у Чжу Жуна[1114], Яо — у У Чэна[1115], Шунь — у Цзи Хоу[1116]. Юй-у Мо Жу[1117], Тан — у И Иня[1118], Вэнь и У[1119] учились у Цзян Шана[1120], Чжоу-гун учился у Шу Сю, Конфуций — у Лао Даня[1121]. Если сказанное заслуживает доверия, значит, человеку не учиться нельзя. [Если] эти одиннадцать благородных мужей, будучи высокомудрыми, пополняли знания, совершенствовали добродетели только благодаря учебе, что тогда говорить об обыкновенных людях! Поэтому-то «мастер, желающий хорошо сделать свое дело, должен прежде всего наточить свои инструменты»[1122], благородный муж, намеренный проповедовать чувство долга, должен прежде всего выучиться. В «И цзине» говорится: «Благородный муж накапливает добродетели, изучая речи и поступки древних»[1123]. Вот почему человеку необходимы знания, как предмету — обработка. Известная в эпоху Ся яшма в форме полумесяца и яшмовый диск Бянь Хэ из Чу[1124], обладая изумительными качествами, остались бы простыми камнями, не пройди [они] обработку и полировку. Первоначальным материалом для [ритуальных] сосудов фу и гуй, для парадных одежд, в которые облачались во время аудиенций и жертвоприношений, служили обычные деревья с гор и равнин, нить коконов шелкопряда. [Но] после того как искусный Чуй[1125], разметив бревно плотницким шнуром, обтесывал его топором, а ткачиха, окрасив [шелковые нити] в пять цветов[1126], пускала их в ткацкий станок, [изделия мастера] превращались в ритуальные сосуды для храма предков, [изделия ткачихи] — в парадные одеяния, достойные подношения духам и князьям. Тем более не замедлят появиться результаты, если благородному мужу, обладающему честным, чистым нравом, прозорливым, острым умом, дать доброго друга, мудрого учителя для наставлений, научить [его] ритуалу, музыке, передать [ему] мысли, [заложенные] в «Ши цзине» и «Шу цзине», обогатить [его] знанием чжоуской «И цзин», просветить с помощью «Чунь цю». [Недаром] в «Ши цзине» говорится: