...Цзоу Янь[400] видел, что владеющие государством, не в состоянии почитать добродетели, все больше [погрязают] в разврате и роскоши. Ведь если бы [они смогли], как говорилось в «Великих одах»[401], упорядочить свое собственное поведение, то это распространилось бы и на простой народ. Тогда [Цзоу Янь] тщательно рассмотрел законы роста и убывания природных сил инь и ян[402] и составил труд об изменчивости удивительного и далекого, в главах которого «От начала и до конца», «Великий мудрец» и других содержалось более ста тысяч слов. Его слова были широкими и неканоническими, он сначала брал для подтверждения [своих суждений] мелкие вещи, а затем распространял наблюдения на крупные явления, доходя до бескрайне далекого. Цзоу Янь начинал изложение с настоящего времени и шел в глубь веков вплоть до Хуан-ди[403], говоря об общеизвестных вещах для тех, кто учился. В общем и целом [Цзоу Янь] связывал века в чередовании их расцветов и падений и поэтому поместил в книге описание благовещих знамений и недобрых предвестий, принятых правил и установлений, шаг за шагом отдаляясь от нас, и в конечном счете доходил до самых истоков [жизни], когда Небо и Земля еще не появились и царил глубокий мрак, в котором ничего нельзя было различить.

Прежде всего [Цзоу Янь] перечислил знаменитые горы и великие потоки Срединных княжеств, горные долины и проходы, диких животных, все, что порождали вода и земля, все чудесное и редкостное в мире вещей. Затем, идя вширь, он дошел до заморских земель, которые человек не мог увидеть. Так приводил он людей к пониманию того, что с того времени, как Небо и Земля раскрылись и разделились, пять добродетелей — стихийных сил[404] меняются в вечном кругообороте и каждое управление [Поднебесной] обладает должной силой и соответствует этому порядку.

Считается, что то, что конфуцианцы называют Срединными княжествами, занимает лишь 1/81 всей [суши] Поднебесной. Срединные княжества называются также чи-сянь шэнь-чжоу — Червонные уезды и Чудесные области. В самих Червонных уездах и Чудесных областях насчитывалось девять [больших] областей. Это и есть те девять областей, которые учредил великий Юй, но их не следует принимать за полное число всех областей [на земле]. Так же как существует девять частей в Червонных уездах и Чудесных областях, так и вне Срединных княжеств тоже имеются так называемые девять областей. Там находятся небольшие моря, окружающие эти области, так что население, птицы и дикие животные [каждой из них] не могут сообщаться друг с другом. Вот один такой [отделенный] район и есть один чжоу — область. Окружает все эти девять чжоу огромное море-океан, а за ним лежит край неба и земли. Учение Цзоу Яня по всем этим вопросам было именно таково.

Однако если взять его учение в целом, то непременно дойдешь и до человеколюбия, справедливости, нравственного долга и скромности и того, как осуществлялись надлежащие отношения между правителем и подданными, высшими и низшими, между всеми родными[405], хотя [сказанное] вначале выходило как бы за рамки этих наставлений. Ваны, гуны и крупные сановники, впервые узнав об учении Цзоу Яня, изумились, а затем по зрелом размышлении стали менять к нему свое отношение, однако впоследствии никто так и не смог провести его учение в жизнь.

По этой причине Цзоу-цзы ценился больше всего в княжестве Ци. Когда философ прибыл в княжество Лян, то лянский Хуэй-ван встретил его в окрестностях столицы с соблюдением этикета, установленного для приема гостя хозяином; когда он прибыл в княжество Чжао, то Пинъюань-цзюнь сопровождал его, идя сбоку дорожки, а на приеме поправлял его циновку; когда он прибыл в княжество Янь, то яньский Чжао-ван, взяв в руки метелку, расчистил перед ним дорогу и просил дозволения войти в число его учеников, чтобы воспринять [его] учение. Ван построил дворец Цзешигун и лично ввел туда Цзоу Яня в качестве учителя. Там Цзоу Янь составил «Чжу юнь» [«Управлять движением»]. И разве можно сопоставить то, как уважали Цзоу Яня владетельные князья и как они соблюдали церемониал во время его поездок [по княжествам], с тем, как терпел лишения Чжун-ни, находясь в княжествах Чэнь и Цай и какие трудности перенес Мэн Кэ[406] в княжествах Ци и Лян!..

...Хань [Фэй-]цзы[407] говорил: «Конфуцианцы своими писаниями вносят беспорядок в законы, а [странствующие] герои нарушают запреты военной силой». И тех и других люди высмеивали, однако ученые мужи пользовались большей славой в обществе. Что же касается тех из них, кто благодаря своей сноровке [и способностям] занял места первых министров и высших сановников, помогающих правителю того времени, то об их заслугах и славе все написано в «Чунь цю» и об этом здесь нет нужды говорить. Что касается вторых, то такие, как Цзи Цы и Юань Сянь[408], были простолюдинами, жившими на деревенских улочках; они читали книги и обладали добродетелями совершенных людей, действующих самостоятельно; по своим убеждениям, они не присоединялись слепо [к взглядам] своего времени, за что [люди] того времени насмехались над ними. Поэтому Цзи Цы и Юань Сянь всю свою жизнь провели в почти пустых комнатах в бедной хижине, носили сермяжину, и даже грубой пищи у них не было вдосталь. Однако, хотя они и умерли уже более 400 лет назад, ученики обоих пишут и вспоминают о них без устали.

Если же обратиться к нынешним странствующим героям, то хотя их поступки и не соответствуют общепринятым [представлениям] о долге, но их словам следует верить, их действия всегда решительны; что они обещают, всегда выполняют добросовестно; не думая о самих себе, они спешат на помощь попавшим в беду мужам, пусть даже [от этого зависит], существовать [ли им] или погибнуть, жить или умереть. Вместе с тем эти люди никогда не кичатся своими способностями, стыдятся, когда другие выставляют напоказ их добродетели, что также достойно всяческого одобрения.

Вместе с тем затруднения и нужда бывают временами у каждого человека.

Я, тайшигун, Придворный историограф, скажу: в прошлом юйский Шунь оказался в трудном положении, [копая] колодец и [обмазывая крышу] амбара[409], И Инь стал носить на себе сосуды дин и кухонные доски цзу, [чтобы проникнуть в дом Чэн Тана][410], Фу Юэ скрывался в Фусяни[411], Люй Шан[412] испытал трудности в Цзицзине, И-у носил кандалы на ногах и руках[413], Боли кормил быков[414], Чжун-ни оказался в опасности в Куан и голодал в княжествах Чэнь и Цай[415]. Всех названных здесь людей ученые называют мужами, познавшими Путь и обладающими человеколюбием. Но если даже такие люди испытывали подобные несчастья, то каково же было человеку средних способностей, да еще вынужденному переносить [все беды] конца смутного века? Разве можно пересказать все беды, которые они повстречали на своем пути!

У простых деревенских людей есть такие слова: «К чему нам знать о человеколюбии и справедливости? Только тот, кто приносит нам пользу и выгоду, и является добродетельным человеком». Бо-и[416] стыдился того, что совершили [первые правители] Чжоу, и умер от голода на горе Шоуян. Однако Вэнь-ван и У-ван не отказались из-за этого от престола; разбойники Чжи и Цяо были жестокими и безжалостными, но их последователи не уставали воспевать справедливость[417]. Отсюда ясно видно, что «укравший крюк — подвергается казни, укравший государство — становится князем, а в доме князя живут человеколюбие и справедливость». И это не пустые слова!