— Это началось платонически, но было очевидно, что между нами было довольно много неразрешенных чувств. — Моя мать испустила вздох. — Короче говоря, мы расстались, когда были молоды и упрямы. С тех пор мои приоритеты изменились, особенно в связи с опасениями за мое здоровье. Я хочу проводить больше времени вне офиса и с семьей. Кроме того... — Печальная улыбка тронула ее губы. — Я стою у руля уже долгое время. Компании, которые не меняются, рискуют застоем, и пришло время для генерального директора со свежими взглядами.

Я провел рукой по лицу, пытаясь осмыслить все, что произошло за последние двадцать четыре часа. Между моим примирением с Изабеллой, новостями о генеральном директоре и двойной сенсацией моей матери моя жизнь так сильно отклонилась от своей оси, что я не мог мыслить здраво. Однако это не беспокоило меня так сильно, как это было бы несколько месяцев назад.

Компании, которые не менялись, рисковали стагнировать, но то же самое можно сказать и о людях. Моя жизнь следовала по прямой линии более трех десятилетий, и немного хаоса было полезно для души.

— Поскольку пришло время исповеди, есть еще одна вещь, которую я должен сказать. — Я повернул экран так, чтобы мои родители могли видеть Изабеллу, которая приветствовала их слабой улыбкой и помахала рукой. — Я вернулся к Изабелле. И на этот раз мы остаемся вместе.

Моя мать не выглядела удивленной.

— Я так и предполагала, — сухо сказала она. — Кларисса вчера позвонила своим родителям и сказала им, что свадьба Тео и Янга не планируется.

— Я никогда не встречал тебя и не знаю, когда и почему вы расстались, — сказал мой отец Изабелле. — Но я рад, что вы снова вместе.

От улыбки на ее щеках появились ямочки.

— Благодарю вас.

Поскольку в Шанхае было уже так поздно, я не стал затягивать разговор и пообещал не рассказывать Эбигейл о моих родителях, пока моя мать не поговорит с ней и не повесит трубку.

Облегчение ослабило кулак, сжимавший мое сердце. Возможно, это был ее отпуск, моя победа или сочетание того и другого, но реакция моей матери на наши отношения была на удивление сдержанной. За исключением нескольких вздохов и неодобрительных хмурых взглядов, она воздержалась от своих обычных колкостей. Должно быть, она понимала, что ее возражения останутся без внимания, а Леонора Янг была достаточно умна, чтобы не тратить свое время на заведомо проигранную битву.

— Все прошло намного лучше, чем ожидалось, — сказала Изабелла, когда мы начали новый раунд игры в Скрэббл. — Удивительно, насколько секс может кого-то раскрепостить.

Я чуть не выплюнул свой напиток.

— Ты пытаешься травмировать меня? — Спросил я в ужасе. — Ты говоришь о моей матери!

— Извини, я думала, ты уже был травмирован, увидев своих родителей в постели... — Она замолчала с визгом смеха, когда я притянул ее к себе и прижал к земле.

— Закончи это предложение, и я спрячу все твои триллеры, пока ты не прочтешь каждое слово «Божественной комедии», — пригрозил я. — Переведенную на латынь.

Ее смех исчез.

— Ты бы не посмел!

— Испытай меня.

— Если ты сделаешь это... — Она обвила ногами мою талию, ее глаза сверкали вызовом. Тепло прилило прямо к моему паху. — Я воздержусь от секса, пока ты не положишь книги обратно.

— Дорогая, мы оба знаем, что ты сдалась бы раньше, чем я.

Изабелла выгнула бровь.

— Хочешь поспорить?

В тот день мы так и не возобновили нашу настольную игру.

Обычно я был приверженцем доводить начатое до конца, но несколько часов спустя, когда мы, потные и сытые, лежали в моей постели, меня не волновало, что мы оставили грязные тарелки и незаконченную игру в "Скрэббл" в гостиной.

В конце концов, у нас была вся оставшаяся жизнь, чтобы закончить ее.

ЭПИЛОГ

Два года спустя

— О Боже мой. Это здесь. — Я уставилась на полку. — Это здесь.

— Конечно, это так. Вот почему мы пришли. — Вивиан подтолкнула меня к книжному шкафу. — Иди! Это твой момент!

Я не пошевелилась, так как не могла до конца осознать открывшееся передо мной зрелище.

Красный корешок. Имя, напечатанное белым шрифтом. Годы работы и редактирования, все это переплетено в одну книгу в мягкой обложке.

Мой дебютный роман «Ожидающая любовница», сидящий прямо здесь, в середине раздела триллеров моего любимого книжного магазина.

Теплая рука коснулась моей спины.

— Поздравляю, — сказал Кай. — Ты официально являешься опубликованным автором.

— Я опубликованный автор, — повторила я. Сначала слова казались эфемерными, но затем они затвердели, приобретая землистый привкус реальности. — Это моя книга. О мой бог. — Мое сердцебиение ускорилось. — Я сделала это. Я сделала это!

Мое оцепенение прошло, и я обвила его руками, когда вес моего достижения упал на меня. Он засмеялся, его лицо озарилось гордостью, когда я завизжала и исполнила маленький счастливый танец.

Мне было все равно, насколько глупо я выгляжу, потому что после всех мучений, неудач и отступлений я наконец-то стала опубликованным автором.

Джилл Шерман понравилась переработанная рукопись, и два года назад она официально предложила мне представлять ее интересы. Она разнесла книгу по магазинам, и после пары проб, но без откусов от больших издательств, я подписала контракт с небольшим, но уважаемым издательством, которое создавало свой триллерный тираж. Теперь, после бесконечных правок и переделок, это вышло в свет.

Я не собиралась превращаться в Нору Робертс или Дэна Брауна за одну ночь, но мне было все равно. Я закончила свою историю, она мне понравилась, и это было все, что имело значение.

Я уже была в середине разработки сиквела. Кай читал его по частям, пока я писала, что сделало процесс намного более плавным, чем в оригинале. Было трудно потеряться в собственной голове, когда он всегда был рядом, чтобы вытащить меня.

Но даже если бы его там не было, мне было бы легче. Я разработала процедуру, которая работала на меня, и я меньше давил на себя, чтобы написать идеальный первый набросок. Все равно все было отредактировано и переработано до чертиков, прежде чем отправилось в типографию.

Как только я освободилась от своей потребности в совершенстве, слова полились сами собой. Все еще были дни, когда мне хотелось рвать на себе волосы из-за предложений, которые не складывались, или сцены, которая не выкристаллизовалась, но по большей части я была действительно чертовски взволнована работой над историей.

После многих лет дрейфа я наконец нашла свою цель — творить, как для себя, так и для других.

— Давайте сфотографируемся, — предложила Алессандра. — Нам нужно увековечить этот момент. — Она, Вивиан и Слоан сопровождали меня для моральной поддержки.

Я больше не работала во Floria Designs, но предполагалось, что это всегда была временная работа. С тех пор как я ушла, Алессандра собрала отличную команду, и малый бизнес процветал. То же самое нельзя было сказать о ее отношениях с Домиником, но это была совсем другая история.

Я взяла один из экземпляров с полки и позировала с ним. Наверное, это была самая дрянная фотография, которую я когда-либо делала; мне не терпелось распечатать ее и вставить в рамку.

— Повернись на два дюйма влево, — приказала Слоан. — Теперь подними подбородок, улыбнись... улыбнись еще немного ... Идеально.

Она была такой перфекционисткой, что ее фотографии занимали целую вечность, но они получались настолько хорошими, что никто не жаловался.

Я держалась за книгу после рисунка, наслаждаясь ее весом и текстурой. Я получила предварительные экземпляры от своего издателя, но до этого момента это не казалось реальным.

Это было мое, от концепции до исполнения. Я взяла идею и создал целый мир, в который другие люди могли бы войти и затеряться. Каждая книга оставляла след в истории, и я оставила свой след.