Дело было даже не столько в трастовом фонде, сколько в символизме. Если бы я потеряла его, это означало бы, что я потерпела неудачу, а неудача, когда передо мной были открыты все двери, казалась мне особым видом ада.

— Я разговаривал с твоим братом, когда был в Калифорнии.

Признание Кая вырвало меня из нарастающей жалости к себе.

Моя голова дернулась вверх.

— Что?

Я слушала с растущим недоверием и гневом, когда он объяснял, что произошло, начиная с ультиматума Рохана Мишры и заканчивая появлением Габриэля в баре.

Неудивительно, что он выглядел таким напряженным. Последние несколько дней были для него такими же дерьмовыми, как и для меня.

— Он не имел права, — кипятилась я. — У него не было абсолютно никакого права устраивать тебе такую засаду.

— Он твой брат и он хочет тебя защитить, — мягко сказал Кай.

Защищает? Габриэлю лучше научиться защищать себя, потому что я собиралась задушить его одним из тех дурацких шелковых галстуков, которые он так любил.

— Он также упомянул кого-то по имени Истон. — Взгляд Кая оставался твердым, в то время как моя кровь застыла в лед. — Кто это?

Мое сердце стучало у меня в ушах.

Забудьте об удушении. Это было слишком хорошо для моего брата. Я собиралась заставить его смотреть, как разорву садовыми ножницами каждый костюм в его шкафу, прежде чем задушить его заживо обрезками.

Горький привкус подступил к моему горлу. Моим первым побуждением было солгать и сказать, что я не знала никого по имени Истон, но я устала жить в тени того, что произошло. Я позволила этому мудаку слишком долго диктовать слишком многое в моей жизни. Пришло время отпустить прошлое, раз и навсегда.

— Истон — мой бывший. Последний мужчина, с которым я была до тебя, и причина, по которой я ни с кем не встречалась в течение двух лет. — Горечь разлилась по моей груди и животу. — Я встретила его в баре. В тот вечер я не работала, просто веселилась и знакомилась с новыми людьми. Я была одна, так как Слоан и Вивиан обе уехали из города, и когда он подошел ко мне, я подумала, что он идеален. Умный, симпатичный, успешный.

Глаза Кая потемнели, но он молчал, пока я говорила.

— Наши отношения быстро наладились. В течение двух недель после встречи он брал меня с собой на выходные и покупал все эти дорогие подарки. Думала, что любила его, и я была настолько ослеплена своим увлечением, что не обратила внимания на тревожные сигналы, которые так очевидны в ретроспективе. Например, то, что он брал меня с собой только в отдаленные места на наши свидания, или то, что я никогда не встречалась с его друзьями и коллегами, потому что он хотел, чтобы я еще какое-то время «была вся для него». — Я поморщилпсь от наивности своего юного «я». — Он превратил свои оправдания в романтические намерения, когда правда была так проста. У него были жена и двое детей в Коннектикуте.

Горький звук, наполовину смех, наполовину рыдание, застрял у меня в горле.

— Что за клише, не так ли? Пресловутый женатый мошенник с семьей, спрятавшейся в пригороде. Но это было не самое худшее. Хуже всего было, когда упомянутая жена вошла к нам в разгар секса.

Кай побледнел.

— Да, я знаю. Она заподозрила, что у него роман, и наняла частного детектива, чтобы следить за ним. В ту ночь она немного перебрала с выпивкой. Стала агрессивной, когда частный детектив сообщил ей местонахождение ее мужа. Она появилась, крича и плача. Как ты можешь себе представить, я была в ужасе. Я понятия не имела... — Я протолкнула кислород через свои сжимающиеся легкие. — Истон и его жена сильно поссорились. Я попыталась уйти, потому что мое присутствие ухудшало ситуацию, и это было тогда, когда она ... она достала пистолет.

Я все еще помнила холодный блеск металла под гостиничными огнями. Пронизывающий до костей ужас, от которого у меня перехватило дыхание, и холодная, всепроникающая тишина, которая опустилась на комнату, как белая простыня на труп.

— Истон и я оба пытались уговорить ее успокоиться, но она была слишком пьяна и расстроена. Следующее, что я помню, это то, что он пытался отобрать у нее пистолет. Это сработало случайно, и это... — Мое дыхание участилось.

Крики. Плачь. Кровь. Так много крови.

— Пуля каким-то образом попала в нее. Она жива, но никогда больше не будет ходить. — Знание пронзило меня, как разрушительный шар, разбрасывая зазубренные осколки и сокрушая горе в моей груди. — Она не, я имею в виду, ей не следовало доставать пистолет, но это…это была не ее вина. Ее муж изменил ей со мной, и это она страдает из-за этого.

Рыдание сотрясло мои плечи. Я так давно не говорила об этом. Даже мои друзья не знали всей правды о том, что произошло. Они просто подумали, что у меня был тяжелый разрыв с изменяющим мудаком.

Разговор об этом с Каем прорвал плотину на моих эмоциях, и все — вина, гнев, ужас, стыд нахлынуло на меня, как наводнение, захлестнувшее равнину.

Кай заключил меня в свои объятия и держал, пока я плакала. Истон, Вальгалла, Национальная звезда, крайний срок моей рукописи... Каждый просчет и ошибка, которые я допустила за последние несколько лет. Они изливались из меня рекой горя, пока я не почувствовал пустоту и боль.

— Это была не твоя вина, — тихо сказал он. — Ты не знала, ты не заставляла его изменять ей, и ты не заставляла ее приносить пистолет. Ты такая же жертва сложившейся ситуации, как и все остальные.

— Знаю, но мне кажется, что это моя вина. — Я отстранилась, мой голос сорвался от рыданий. — Я была такой глупой и должна была догадаться ...

— Такие люди — опытные мошенники. Ты была молода, и он воспользовался этим. Это была не твоя вина, — твердо повторил Кай. Он смахнул случайную слезинку с моей щеки. — Что с ним случилось?

— Последнее, что я слышала, он переехал в Чикаго до того, как его бизнес обанкротился и отдалился от своих детей. Сейчас им больше восемнадцати, и я не думаю, что они когда-либо простили его за то, что случилось с их матерью.

Я не знала, где Истон был сейчас. Надеюсь, гниющий в адских ямах.

— Понимаю. — Выражение лица Кая послало дрожь трепета по моему позвоночнику.

— Не выслеживай его, — сказала я. — Я серьезно это говорю. Просто хочу оставить его в прошлом, и я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.

Намек на веселье расцвел в уголках его рта.

— Как думаешь, что я собираюсь с ним сделать, если гипотетически выслежу его?

— Не знаю. — Я вытерла щеки тыльной стороной ладони. — Искалечишь его?

— Это определенно приходило мне в голову, — пробормотал Кай. — Я…

Нежный звон дверного колокольчика прервал его.

Я снова напряглась, когда мы с Каем обменялись настороженными взглядами. Мы затаились до голосования генерального директора — я пробралась в здание через задний вход ранее, — и неожиданный визит в эти дни был скорее поводом для тревоги, чем для празднования.

Мерцание страха пронзило меня, когда Кай открыл дверь. Неужели репортер таблоида каким-то образом прошел мимо охраны? Должна ли я спрятаться?

Слабый гул голосов доносился из прихожей. Я не могла расслышать его точных слов, но удивленный тон Кая прозвучал громко и ясно

Минуту спустя он вернулся в гостиную с мрачным лицом.

Мой желудок опустился на пол, когда я увидела, кто был позади него. Мне вдруг захотелось, чтобы это был репортер таблоида; это было бы бесконечно предпочтительнее для новичков.

Я никогда не встречалась с ними лично, но узнала их фотографии из новостей.

Леонора и Эбигейл Янг.

Мать и сестра Кая.

ГЛАВА 31

Мы вчетвером сидели в гостиной — Изабелла и я на одном диване, моя мать и Эбигейл на диване напротив нас.

Мы смотрели друг на друга, как противоборствующие армии на поле боя, каждый ожидая, когда другой сделает первый выстрел. Чума напряженной тишины поглотила комнату. Единственный звук исходил от часов, стоявших на страже в углу, невозмутимых и бесстрастных, как бог, наблюдающий за мелкими человеческими ссорами.