— Из-за тебя. — Кай отщипнул от своего ломтика пепперони и положил его на мой. Он ненавидел посыпку, а мне она нравилась, что означало, что мы были партнерами по пицце, приготовленной на небесах. — Не из-за этого места.

Бабочки запорхали у меня в животе. Как ему удавалось каждый раз говорить идеальные вещи, даже не пытаясь?

Это была одна из вещей, которые я любила в нем больше всего. Он был вдумчивым и заботливым, потому что таким он и был. Не было никакого скрытого мотива.

— Итак, как этот день рождения соотносится с другими твоими? — спросил он после того, как мы закончили с едой и снова двинулись в путь. Солнце висело низко над горизонтом, и мы хотели отправиться в путь до захода солнца.

— Чертовски высоко. На самом деле... — Я остановилась на променаде и повернулась, чтобы обвить руками его шею, встала на цыпочки и нежно поцеловала его. — Это было идеально. Спасибо тебе.

— Всегда пожалуйста. — Его губы коснулись моих. — С днем рождения, любимая.

Ранее он подарил мне красивое ожерелье из золота и аметиста, но его лучшим подарком было сопровождать меня и провести время со мной здесь.

Непоколебимое тепло поселилось в моих костях. Не имело значения, что была зима или что мое лицо ободралось от ветра. Я бы уплыла на облаке солнечного блаженства, если бы Кай не держал меня за руку.

— Первая часть моего желания на день рождения сбылась, — сказала я, когда мы возобновили нашу прогулку. — Давай посмотрим на вторую часть. — К сожалению, это было не то, что можно было купить за деньги.

Кай бросил на меня вопросительный взгляд.

— А что такое вторая часть?

— Приготовить буко пандан на Рождество так же вкусно, как моя мама. Я пыталась в течение многих лет. — Я представила себя, слоняющуюся по кухне в очаровательном фартуке, и изумленное выражение лица Кая, когда он съест мой шедевральный десерт. — Все получится. Просто подожди.

ГЛАВА 24

На самом деле Изабелла сделала буко пандан не такой хорошей, как ее мать.

Я никогда не пробовал знаменитый рецепт матриарха Валенсии, но один кусочек холодного десерта сказал мне все, что мне нужно было знать.

— Не понимаю. — Изабелла с тревогой уставилась на деликатес. — Я могла бы поклясться, что на этот раз я правильно подобрала соотношение ингредиентов! Как моя мама это делает?

Она плюхнулась на кухонный табурет в пуховике из шерсти с оленьим принтом и отчаянии. Изабелла выглядела так очаровательно, что я не смог сдержать улыбку, несмотря на деликатность ситуации.

— Боюсь, что есть определенные сверхспособности, которыми обладают только матери. — Я добавил дополнительную горку зефира в дымящуюся кружку горячего шоколада и пододвинул ее к ней. — Приготовление блюд по традиционным рецептам одна из них

Изабелла угрюмо сделала глоток напитка с сахаром.

— Неужели все настолько плохо?

Да. Я был совершенно уверен, что обычно сладкое блюдо не должно было быть таким ... соленым. Но хотя я руководствовался общим принципом честности, дикие лошади не смогли бы вытянуть из меня эту конкретную правду.

— Это вполне съедобно. — Я размешал молоко в своем чае и молился, чтобы она не попросила меня уточнить или, не дай Бог, откусить еще кусочек. — Тем не менее, сегодня Рождество. Мы должны наслаждаться днем вместо того, чтобы, э-э, готовить. Почему бы мне вместо этого не заказать еду?

Она со вздохом согласилась.

— Наверное, это хорошая идея.

Я скрыл свое облегчение и сделал заказ со своего телефона.

Мы должны были заняться рождественскими рецептами ее мамы вчера вечером, но мы ... отвлеклись после того, как она появилась у моей входной двери в красном платье. Конечно, платье было скромным по стандартам Изабеллы, но это не имело значения. Она могла бы носить мешок из-под картошки, и это зрелище все равно поразило бы меня до глубины души.

Это было весьма тревожно. Я уже подумывал о том, чтобы профинансировать исследование ее непонятного влияния на меня во время моего следующего раунда научных пожертвований.

Мы перекочевали из кухни в столовую, которую моя экономка украсила огромной рождественской елкой после Дня благодарения. Праздничную атмосферу дополняли скульптуры оленей из белого мрамора, изящные золотые венки и ряд белоснежных бархатных чулок.

— Это так прекрасно. — Изабелла провела руками по чулкам. — На твоем месте я бы никогда их не снимала.

Тепло разлилось у меня в животе.

Я просил один и тот же декор каждый год. Менять его ежегодно было пустой тратой времени и эффективности, и я никогда особо не задумывался об этом. Но, увидев их ее глазами, я еще немного больше оценил детали.

— Я мог бы поддерживать их в рабочем состоянии, — сказал я. — Но тогда не было бы осеннего декора, декора на Хэллоуин, декора на Лунный Новый го ...

— Хорошее замечание. — Она опустила руку с очередным вздохом. — Я ненавижу, как ты продолжаешь их готовить.

Наша еда прибыла на удивление быстро, и после некоторых дебатов о том, что Netflix лучше настольных игр, мы перешли к все более соревновательным раундам игры в Скрэббл за блинчиками с корицей, пончиками с шампанским, яйцами по-бенедиктовски и картофельным хашем из сладкого картофеля.

— Вискача? Ты что, шутишь? — Изабелла хлопнула ладонью по доске, когда я выиграл третий раунд подряд. — Как тебе приходят в голову эти слова?

— Ты выиграла с кетцалями в последнем раунде, — указал я.

— Во-первых, я посетила Гватемалу в колледже, и, во-вторых, я все еще проигрываю. — Она прищурила глаза. — Ты что, жульничаешь?

— Мне не нужно жульничать, — сказал я обиженно. — Мошенничество — для интеллектуально ленивых и нечестных.

Изабелла несколько раз была близка к тому, чтобы обыграть меня, но мы финишировали с итоговым счетом пять к нулю. Я почти позволил ей выиграть в конце, но она не приняла бы близко к сердцу жалкое поражение от меня. К тому же, мысль о том, чтобы добровольно отказаться от победы, свернулась у меня в животе, как желчь.

Если не считать вспышки гнева, она восприняла результат спокойно.

— У меня есть кое-что для тебя, — сказала она после того, как мы покончили с едой и убрали доску для игры в скрэббл. — Я знаю, мы ничего не говорили о подарках, но я увидела это и не смогла удержаться.

Она полезла в свою сумку и протянула мне пакет, завернутый в коричневую бумагу. «Каю. Счастливого Рождества!!» в ее фирменном закольцованном почерке. Красные сердечки расставляли точки и соответствовали красному банту.

Острая боль пронзила меня изнутри при виде нарисованных от руки сердечек.

Я методично развернул подарок, стараясь не порвать бумагу или бант. Упаковка упала, открывая книгу, не похожую ни на одну из тех, с которыми я сталкивался раньше.

Я уставился на обложку, слишком сбитый с толку, чтобы сформулировать внятный ответ.

— Неужели это...

— Подписанный экземпляр «Хищник разорвал мой лиф» — последняя эротика с динозаврами от Вильмы Пебблз, — подтвердила Изабелла. — Это популярный товар, поскольку Wilma каждый год продает лишь небольшое количество книг с автографами. У меня буквально было три экрана одновременно, чтобы я могла купить один из них до того, как они будут распроданы. Поздравляю. — Ее ямочки на щеках стали глубже. — Твоя литературная коллекция теперь завершена. Кроме того, у тебя есть что-то новое для перевода, когда доска выводит тебя из себя. Держу пари, это будет более расслабляюще, чем переводить Хемингуэя.

Если сердца пробили внешнюю стену моей защиты, то настоящее и ее объяснение разрушило ее безвозвратно.

За свою жизнь я получил бесчисленное множество подарков. Заказная Audi на мое шестнадцатилетие; часы Vacheron Constantin, выпущенные ограниченным тиражом, когда меня принимали в Оксфорд; пентхаус на вершине пика в Гонконге, когда я окончил Кембридж со степенью магистра. Ни одна из них не тронула меня так сильно, как тонкая эротическая книга в мягкой обложке «велоцираптор».