Комок образовался у меня в горле, когда мое крошечное семя гордости расцвело в полноценное дерево с корнями и всем прочим.

Мой телефон загудел от входящего вызова FaceTime. Лицо Феликса заполнило половину экрана, когда я ответила. Позади него Мигель и Ромеро высунули свои головы над его головой, чтобы они тоже могли видеть.

— Ну? — сказал он, пропустив свое обычное приветствие. — Это там? Покажи нам!

— Так и есть. — Я ухмыльнулась, поворачивая камеру, чтобы показать книги в мягкой обложке «Ожидающая любовница», красиво стоящие на полке. — Если ты будешь добр ко мне, я оставлю один для тебя с автографом.

— У нас не будет семейного исключения? Это холодно. — Мигель покачал головой. — Только что опубликовала, а вы уже забываешь о нас.

— Это естественное развитие событий, — сказал Ромеро. — Цена известности.

— О, потише, вы двое. Прекрати дразнить свою сестру. — Голос моей матери появился раньше, чем она сама. Феликс шагнул в сторону, и ее нежные черты лица заменили на экране его точеные. — О, посмотри на это, — выдохнула она. — Твое имя на обложке! Я так горжусь тобой. А теперь не забудь отправить копии своим родственникам на Филиппинах, иначе я никогда не услышу конца, когда вернусь ...

— Иза! — Моя бабушка оттолкнула мою мать в сторону и уставилась на меня. Ее морщины, казалось, удвоились с тех пор, как я видела ее в последний раз, но ее глаза были такими же острыми, как всегда. — Дай мне посмотреть. Хм. Это запонки на обложке? Я не могу сказать. В наши дни зрение не так уж хорошо. Артуро! — закричала она, моего дедушку. — Иди сюда. По-твоему, это похоже на запонки?

Я засмеялась, тепло разлилось у меня в груди, когда моя семья толкалась и спорила по другую сторону экрана. Иногда они были в беспорядке, но это был мой беспорядок, и они невероятно поддерживали мой издательский путь. Во всяком случае, большинство из них.

Моя улыбка исчезла, когда появился Габриэль. Он был последним, кто ответил на звонок, и его суровое, торжественное поведение резко контрастировало с поддразниваниями других моих братьев.

— Поздравляю, — сказал он. — Публикация книги это большое достижение.

— Спасибо. — Я крепче прижала его к своему телу свободной рукой. — Доказала, что ты ошибался, не так ли? — Я сказала это легкомысленно, но мы оба знали, что я не шучу.

— Ты это сделала. — К моему шоку, едва заметный изгиб его рта смягчил суровость выражения его лица. — И я никогда не был так счастлив ошибаться.

Мой голос застрял у меня в горле. Я была настолько сбита с толку ответом Габриэля, что не смогла придумать достойного ответа.

Он ненавидел ошибаться. Я думала, он хотел увидеть, как я потерплю неудачу, просто чтобы доказать, что он был прав насчет моей слабости, но он выглядел искренне счастливым за меня. Ну, настолько счастливым, насколько мог выглядеть Габриэль, который все еще был суровым по обычным стандартам.

Возможно, я была не единственной в семье, кто недооценивал брата или сестру.

— О. — Я закашлялась, тепло покрыло мою кожу. — Эм, спасибо тебе.

Возможно, мне следовало предвидеть его реакцию. Я вступила в права наследства в прошлом году после того, как они с моей матерью согласились, что моя законченная рукопись и сделка с книгой соответствуют условиям этого пункта. Моя мать вела большую часть разговоров во время нашего разговора, но Габриэль проголосовал «за» выделение мне денег. Это ведь что-то значит, верно?

— Не за что, — сказал он. — Я увижу тебя через несколько месяцев на мамин день рождения. Надеюсь, к тому времени ты начнешь свою вторую книгу. Ты не можешь сделать карьеру на одном из них.

Я закатила глаза, когда наш момент братской связи испарился. Было приятно видеть, что Габриэль не так уж сильно изменился.

Когда я повесила трубку, мои друзья переключились на нехудожественную экспозицию, на которой были представлены новые путевые мемуары Лео Аньелли и рассказ бывшего руководителя Black & Co с подробным описанием распада компании. Алессандра продолжала проверять и засовывать в карман свой телефон. Вероятно, это был Доминик, который звонил и был проигнорирован в сотый раз. Хорошо. Этот человек заслуживал того, чтобы немного пострадать. Кай, с другой стороны, просматривал последнюю версию Руби Ли.

— Нет, — сказала я. — Абсолютно нет. Тебе не позволено портить ее, переводя на латынь.

— Я с трудом понимаю, как это могло бы ее погубить, — сказал он обиженным тоном. — Я могу перевести Вильму Пебблз, но не могу перевести Руби Ли? Ты любишь их обоих.

В последнее время он не часто переводил с латыни, потому что был очень занят в офисе. Работа генерального директора никогда не заканчивалась, особенно после приобретения DigiStream, и ее интеграция с Young Corporation на несколько месяцев захватила его жизнь. К счастью, все прошло так гладко, как он и надеялся.

Думаю, у него было время снова предаться своим увлечениям, но я не позволила ему прикоснуться к моему любимому автору.

— Я действительно люблю их обоих, но разрешаю тебе переводить Вильму только для того, чтобы я могла наблюдать, как ты пытаешься найти правильное словосочетание для «член динозавра» на латыни.

Еще один смешок клокотал у меня в горле, когда он поставил книгу обратно на полку и притянул меня к себе с притворно угрожающим видом.

— Ты должна быть рада, что у тебя сегодня важный день, иначе я бы этого не упустил. — Кай погладил большим пальцем мой затылок. — Каково это — быть опубликованным автором?

— Чертовски удивительно. — Мое лицо смягчилось. Я переехала к Каю в прошлом году, но независимо от того, сколько раз я просыпалась рядом с ним по утрам или сколько ночей мы засыпали вместе, я не могла до конца смириться с тем фактом, что этот удивительный мужчина был моим. — Я не смогла бы сделать это без тебя.

— Да, ты могла бы. — Его губы скользнули по моим в нежном поцелуе. — Но я рад, что мы смогли сделать это вместе.

Он был там допоздна, после перебоев с кофеином и срывов в середине редактирования. Да, я могла бы пережить их сама, но он сделал путешествие намного лучше. Кай всегда так делал.

Я улыбнулась и ответила на его поцелуй.

— Я тоже.

— Ты что, жульничаешь? — Потребовал Мигель. — Ты ни за что не сможешь выигрывать столько раз подряд. Это статистически невозможно.

— Я не жульничаю. — Я очистил доску для игры в скрэббл от плиток. — У меня просто большой словарный запас.

— Не трудись спорить, — сказала Изабелла, перекрывая стоны и протесты своей семьи. — Он невыносим, когда дело доходит до настольных игр.

— На любую игру, — пробормотал Ромеро, очевидно, все еще переживая из-за своего проигрыша в теннис ранее в тот день.

Семья Изабеллы и я собрались в доме ее матери в Лос-Анджелесе на Рождество. день рождения,новый год, который они, наконец, сократили до РДРНГ. Когда я предложил решение на прошлогоднем праздновании, они уставились на меня так, словно у меня выросла лишняя голова. Очевидно, им никогда не приходило в голову сократить смехотворно длинное название до аббревиатуры.

Это был мой второй год празднования с ними, и мне было достаточно комфортно, что я больше не сдерживался, когда дело доходило до наших игр и мероприятий.

Мы начали день с фортепианного исполнения в честь отца Изабеллы. Она сыграла пьесу Шопена, а я последовал за ней с «Hammerklavier». Мое исполнение прошло долгий путь с момента ошеломляющего осознания того, что Изабелла может переиграть меня много лет назад. После долгой практики я довел это до совершенства до такой степени, что даже ее дедушка приветствовал его завершение со слезами на глазах.

Изабелла настаивала, что своим улучшением я обязан не практике, а поиску того, чего мне не хватало.

Сердце.