У меня в горле встал ком.

— Начнёшь пытаться качать права или деньги, родители мои сделают так, что тебе лучше будет сбежать из города, поняла? Так что лучше избавься от ребёнка.

Я уже не в первый раз видела в глазах Аверина такой гнев, такую ненависть ко мне.

— Не переживай, не буду я к тебе лезть, — еле сдерживая тираду, подкатившую к самому горлу, произнесла я.

— Вот и чудесно, — Марк резко двинулся вперёд, обогнул меня и пошёл вниз по лестнице.

Никакого честного разговора у нас точно не выйдет. Сейчас мне было его даже жаль. Мне уже начало казаться, что он прав… Хотя эту дурацкую идею предложил мне не он.

— Твою-то… — выдохнула я, прислоняясь к прохладной стене. — Что же делать?

***

После универа меня всё-таки забрала Катя. Как она ни пыталась делать соответствующий моему настроению вид, я прекрасно видела, что она прям-таки сияет. Ну, хоть у кого-то из нас всё хорошо.

— Ты маме ещё не говорила? — после долгого молчания, наконец, спросила подруга.

Я покачала головой.

— Скажи, может она что-нибудь тебе посоветует.

— Нет, — выдохнула я. — Зачем ей вообще сейчас эти лишние переживания? Лучше уж её не беспокоить, ей не надо волноваться. Она и так из-за денег переживает.

— Блин, у тебя же следующий платёж скоро, — Катя поджала губы.

— Угу, — буркнула я и уставилась в окно. — А ещё Марк услышал, что я тебе сказала про беременность.

— Ого, — подруга вскинула брови, — и что он сказал?

— Что это конечно был хитрый план, но чтобы я не лезла к нему с этим ребёнком.

— Козёл.

— Да ладно, Кать, — я снова повернулась к ней. — Не буду я никого этим нагружать, ни маму, ни Аверина, ни Глеба, ни вообще его семью… Никого… Я думаю, что всё-таки… Не оставлю его.

Катя нахмурилась и уставилась на дорогу.

— Мне кажется зря ты это…

— Кать, а кто мне поможет? Как я доучусь?

— Возьмёшь академ.

— А деньги? Мама работать не может, Тёма тем более, — я начинала злиться.

Понятно уже было, что подруга против моего решения, но не ей носить этого ребёнка, не ей потом ломать голову, как его прокормить.

— Ладно, извини, — буркнула Катя. — Давай ты ещё к врачу сходишь, УЗИ сделаешь, а там уже…

— Я приняла решение, — твёрдо ответила я. — Хватит, Кать, а то мы поругаемся.

Подруга вздохнула и прекратила поднимать тему, ну хоть на этом спасибо. Хоть и с тяжёлым сердцем, но почему-то мне стало немного легче.

После врача и УЗИ я сидела в клинике и смотрела в стену, наверное, с полчаса. Уже семь недель, сердце прослушивается. Сердце… Как же я могу так вот взять и прервать эту жизнь? Это ведь уже не сгусток клеточек, это же уже прямо…

Я горько выдохнула — всё стало ещё более запутанно.

Зазвонил телефон, но номер мне был незнаком. Вроде бы коллекторы меня не преследовали, а потому трубку я всё-таки взяла.

— Алло?

— Регина, здравствуй.

От этого голоса у меня всё похолодело внутри.

Вот кого я точно не ожидала услышать, так это Аллу Дмитриевну. Зачем она вообще решила мне позвонить?

— Д-да… Здравствуйте.

— Регина, ты сейчас свободна? Я хотела бы с тобой встретиться.

Зачем ей это? Господи…

— Ну… Вроде свободна, а… зачем?

— Не телефонный разговор, Регина, я сейчас вам скину адрес, приезжайте, хорошо?

— А вы уже вернулись из Лиссабона? — сообразив, спросила я.

— Ну, конечно, раз я предлагаю встречу, — хмыкнула Алла в трубку.

— Хорошо, а как здоровье у Аркадия Петровича?

— Ему лучше, спасибо. Буду ждать вас в четыре часа. Успеете?

Я оторвала телефон от уха и увидела, что сейчас без десяти три.

— Успею, думаю.

— Тогда до встречи.

Когда я положила трубку, то смотрела на телефон ещё с минуту. Странно это… Марк, наверное, рассказал матери о том, что узнал про беременность, иначе зачем ей вообще звонить мне?

Наверное, и Глеб тоже вернулся, но я не хотела беспокоить его лишний раз, хоть Катя и считала, что мне стоит ему рассказать.

***

Я приехала по нужно адресу на пятнадцать минут раньше и пила какао, глядя, как за окном усиливается снегопад и быстро становится темнее. То, что пришлось ждать меня очень сильно нервировало, в голову лезли всякие мысли.

Алла Аверина явилась вовремя. На лице у неё конечно же, было написано, что она чуть ли не одолжение мне делает, хотя сама устроила эту самую встречу.

— Здравствуй ещё раз, — Алла оставила пальто на вешалке и присела напротив меня. — Наверное, я не буду притворяться, что рада тебя видеть и сразу перейду к делу.

— Добрый день, — я улыбнулась уголком рта.

— Марк мне всё рассказал, — отрезала она.

Я кивнула и отвела взгляд. Что мне вообще на это ответить? Ну, сказал и сказал.

— Так вот, я должна предупредить, что зря вы затеяли эту игру, — она чуть нахмурилась.

— Да вы помешались все, что ли? — мне было сложно сдерживаться. — Какая игра? Это, по-вашему, игра? Я…

— Успокойся, — ледяным тоном добавила Аверина. — Не нужно истерик и оправданий, не нужно. Я уже знаю, что ты сказала Марку, мол, никого не побеспокоишь и так далее, но я не верю на слово никому, а потому хочу предложить тебе кое-что.

— И что же?

Я старалась дышать ровно и спокойно.

— Я знаю, что твоя мама нуждается в лечении и ты, к тому же, не до конца оплатила операцию. Мне известно, что ты полетела с Марком, чтобы он насолил отцу, а взамен он обещал тебе деньги.

У меня в горле встал ком. Да если бы у меня не было никаких чувств к Марку, реальных чувств, то меня бы так это н6е ранило.

— Пусть так, — кивнула я.

— После того, что ты устроила, да и мой сын тоже был хорош, я так понимаю, что никаких денег ты не увидела?

Я кивнула. Уже было понятно примерно, к чему клонит Алла Дмитриевна, но чего именно она от меня хочет, было всё-таки неясно. Заплатить, чтобы я точно не совалась к их семье? Так я и без денег бы это сделала.

— Так вот…

Алла Дмитриевна прервалась, чтобы сделать заказ и за несколько секунд этой тишины у меня чуть сердце не проломило рёбра.

— Так вот. Обещание не беспокоить моего сына или нашу семью, ничего не требовать… Знаешь, в твоей ситуации, скажем так, финансовой, я не верю в это. Рано или поздно ты можешь что-нибудь выкинуть, и…

— Ничего я не выкину. Я никого не буду записывать отцом и ничего не стану требовать, — вставила я.

— Никого? — Алла Дмитриевна приподняла бровь. — А что, есть варианты?

Я видела, что у неё слегка дрогнули губы, но не от расстройства, скорее, от гнева.

— Да, — кивнула я, — думаю, что это может быть ребёнок не Марка, а Глеба.

— Что ты сказала? — у Аллы Дмитриевны скривилось лицо. — Какая же ты…

Я молчала. Алла Дмитриевна сдержалась, чтобы не покрыть меня матами и оскорблениями.

— Значит, так, — она разгладила руками и без того гладкую скатерть на столе. — Я предлагаю оплатить оставшуюся сумму за операцию твой мамы, и, если нужно, курс лечения, лекарства. Но ты должна избавиться от ребёнка.

У меня перехватило дыхание.

— Что, не в твоих моральных принципах? — она хмыкнула. — А в твоих моральных принципах было творить всё это с моими сыновьями? Особенно с Глебом, который только-только начал отходить от трагедии, только стал снова заниматься делами и хоть не много ожил?

Я не могла ничего ответить на это, но…

— Вы хотите купить жизнь этого ребёнка? Чтобы я её закончила?

— Слегка жестоко, не спорю, — Алла неприятно улыбнулась. — Но я немного разузнала о тебе и твоей семье, девочка, милая, ты не справишься одна, вот положа руку на сердце. Твоей маме необходимо лечение, денег тебе взять неоткуда, нужно доучиться. Помогать тебе тоже некому. Разве оно тебе нужно?

— Не делайте вид, что вам есть дело дол того, как я вообще с этим справляться, — бросила я.

— А мне и нет дела, я лишь озвучиваю факты и то, о чём ты сто процентов думала. Так будет лучше для всех. И да, если это ребёнок Глеба, то я попрошу тебя вообще не сообщать ему о том, что ты забеременела. Ему это не нужно.