Я горько усмехнулась — как я могу ему это рассказать?

Тут дело даже не во мне и Марке, я не хочу, чтобы между братьями начался конфликт. Потом туда вмешаются родители, праздничное настроение сойдёт на нет, а я так и так буду чувствовать себя виноватой.

Катер уже подошёл к пристани, мотор стал работать тише, ход замедлился.

— Мне понести тебя на руках? — с улыбкой спросил Глеб.

— Да ладно, не зима же.

Я встала со своего места, но не успела сделать и шаг, когда он подхватил меня на руки, как пушинку.

— Всё-таки, уже прохладно, — рассудительно произнёс он.

Я вцепилась в футболку Глеба, когда тот перепрыгивал с катера на дощатый причал, но объятия были слишком крепкими.

— Поехали домой.

Он произнёс это так, будто мы сейчас и правда могли ехать домой, а не к его родителям, в чужой стране, где его маме я пришлась не по вкусу, а его младший брат относился ко мне непонятно как.

В машине Глеб тоже не стал задавать мне лишних вопросов — просто спокойно вёл, смотрел на дорогу и иногда переключал радиостанции. За то, что не пытается вытрясти из меня ответ, я была ему безумно благодарна.

От машины и до самого дома Глеб тоже решил пронести меня на руках, как бы я не сопротивлялась. Я буквально чувствовала, что за нами кто-то наблюдает — подняла взгляд и увидела, как в окне на втором этаже стоит Алла Дмитриевна.

Конечно, выражение её лица видно мне не было, но представить, как именно она на меня смотрит, можно было вполне чётко.

— Спасибо тебе огромное, — негромко сказала я, когда Глеб водрузил меня на ноги уже напротив двери в мою комнату.

— Отдыхай, Регина.

Он постоял со мной ещё буквально несколько секунд, будто решая, что делать дальше, и я тоже переминалась с ноги на ногу.

— Спокойной ночи, — наконец, добавил он и, развернувшись, пошёл к лестнице.

— Спокойной ночи, — прошептала я уже ему в спину.

***

На следующий день я чувствовала себя разбито и отвратительно. Стоило больших усилий, чтобы поднять себя с постели и пойти в душ.

Хоть я и не пила почти, но такая ночка дала о себе знать — выглядела я примерно так же, как и чувствовала себя.

Стараясь ни о чём не думать, я приняла душ. Постояла под прохладной водой, взбодрилась и даже немного накрасилась. Есть хотелось ужасно, но мне почему-то было боязно выходить из комнаты.

Выглянула с балкона, но тут же расстроилась — у бассейна никого не было, а я надеялась, что Глеб снова работает, сидя в шезлонге.

Что ж, сидеть весь день в комнате совершенно не вариант, я же просто съем себя из-за всех этих мыслей.

Александр предложил мне завтрак, правда, пришлось уплетать всё в одиночестве, но после круассанов с сыром и беконом, невероятной яичницы и лёгкого печенья, я действительно почувствовала себя намного лучше.

Судя по тишине, дома никого не было и сейчас это мне даже нравилось.

Я выходила из кухни с решением, что стоит надеть купальник и позагорать, чтобы отвлечься, но мысль о том, что в доме я одна, быстро улетучилась — мне навстречу вышла Алла Дмитриевна.

— Доброе утро, — я постаралась улыбнуться как можно непринуждённее.

— Утро доброе, Регина, — она кивнула. — У вас есть пара минут?

Мне пришлось внутренне подобраться. Я кивнула.

— Пойдёмте, я хочу налить себе кофе, — она кивнула на вход в кухню.

Ну, раз не собирается просить Александра, значит, разговор будет достаточно приватным и меня это, если честно, ужасно пугало.

— Знаете, Регина, — она начала говорить, даже не поворачиваясь полностью ко мне, а занимаясь в основном кофемашиной, — вчера я видела вас с Глебом.

У меня в горле встал ком, который я еле проглотила.

— Да… вы знаете, с Марком там такая ситуация произошла, — проговорила я.

— Это неважно, — она отмахнулась, стоя ко мне спиной, — я прекрасно знают, как ведёт себя младший сын. Однако, речь вовсе не об этом.

Она нисколько не торопилась перейти к делу. Я стояла за широкой барной стойкой и даже не решалась сесть, настолько была напряжена. Если не о Марке и о наших с ним отношениях она хочет поговорить, то о чём вообще?

— Если вы хотели поговорить о том, что меня вчера привёз Глеб, то… Просто он мне помог, — мне хотелось, чтобы тон звучал непринуждённо, но, кажется, мне это совершенно не удалось.

Алла Дмитриевна повернулась ко мне и неспеша подошла с кружкой кофе к барной стойке.

— Да, я хочу поговорить о Глебе, — её лицо стало почти каменным. — И я хочу, чтобы ты вовсе не приближалась к нему.

Я застыла с открытым ртом, совершенно не понимая, как на это вообще реагировать. Ничего не понимаю, что за сговор против меня? В этот момент мне захотелось вовсе под землю провалиться и сбежать из Лиссабона домой.

— Послушайте, милочка, лично против вас я ничего не имею, даже будь правдой то, что у Марка на вас, якобы какие-то планы, — Алла Дмитриевна облокотилась на стойку и не сводила с меня глаз.

— А как же понимать тогда то, как вы изначально со мной обращаетесь? — я уже не выдержала давления и решила, что с меня хватит. — Будто учиться и работать это как-то зазорно, будто помогать своей семье — плохо.

Я нахмурилась, ожидая реакции.

Алла Дмитриевна помолчала с минуту, а затем негромко рассмеялась.

— Знаете, когда много лет строишь свой бизнес, кирпичик за кирпичиком, в каждой такой простой и наивной девочке видишь ту, которая желает просто получить денег с сыновей, особенно с легкомысленного Марка. Уже видели, и не раз.

Я поджала губы — несмотря на происходящее между нами, всё-таки Марк пообещал помочь моей маме и финансово, тут уж даже себе не соврёшь.

— Так вот, Регина, — Алла снова стала серьёзней, — Марк очень молод, у него ветер в голове и да, я совершенно уверенна, что вам с ним не по пути, а потому не переживаю, что он потратит энное количество денег, чтобы вас развлечь, но к Глебу, прошу, не приближайтесь и не пытайтесь с ним… Как бы это сказать, — она покачала головой.

— Что?

— Пытаться сблизиться, — добавила Алла.

— Я просто общаюсь с ним, что в этом плохого? — у меня снова внутри закипало негодование.

— Милочка, — она покачала головой, — я слишком много видела, чтобы не заметить, как вы на него смотрите, да и, чего греха таить, он на вас.

— В чём же дело? — я опустила взгляд. Не понимаю, почему всё так?

— Видите ли… — Алла Дмитриевна вздохнула, — Видите ли, Регина, всего три года назад Глеб пережил трагедию. Он вместе со своей супругой и годовалым сыном попал в аварию. Сам он еле выкарабкался, а жена и сын погибли.

От такой новости у меня прошёл холодок по спине. Я была просто в ужасе, только представив, какого это могло быть, а каково было ему?

— Кошмар, — выдохнула я.

— Да, — Алла кивнула и отпила кофе. — Помимо того, как Глеб страдал физически, он впал в глубочайшую депрессию, затем ушёл в запой, затем снова в глубокую депрессию. Он больше полугода ни с кем не разговаривал, больше года не прикасался к делам. Регина, он очень тяжело пережил разбитое сердце, очень, скорее всего, так до конца и не пережил эту потерю. Я не хочу, чтобы ему снова было больно. Ни по какой причине.

— Но-о-о, — несмело протянула я. — Он же взрослый человек. Вы не сможете вечно отгонять от него женщин… Даже если не тех, кто захочет с ним отношений, а просто подруг… Так же нель…

— Регина, — Алла Дмитриевна жёстко меня прервала, — давайте вы не будете учить меня, как беречь собственного сына. Просто прислушайтесь к моему совету. Может, вам просто дать денег и купить обратный билет? Может, так будет лучше для всех?

От очередной попытки купить меня и мои решения всё вскипело. Я сдержалась от порыва долбануть рукой по стойке, вдохнула и выдохнула, а потом посмотрела Алле в глаза:

— Алла Дмитриевна, при всё уважении, не нужно считать, что я просто продажная девка, которой захотелось лёгкой наживы. Это первое. Второе — меня сюда пригласил Марк, и если уж я решу, что мне пора, то скажу ему. Третье — ваши сыновья взрослые люди и, может, кажется, хватит решать за них, с кем общаться и как жить? Впрочем, — я поняла, что если сейчас заведусь, то меня будет не остановить, — ваш порыв мне понятен, но лучше бы вы присмотрелись к Алёне Громовой, на которой так хотите женить Марка, она своего не упустит, но не факт, что Марку потом будет от этого хорошо.