Сердце колотилось, как бешеное. Высказывать всё это хозяйке дома было до одури страшно, но я больше не могла молчать. Я остановила свою тираду и продолжала смотреть на Аллу Аверину в ожидании абсолютно любой реакции, но она молчала.

— Извините, если показалась грубой, но всё же, — добавила я.

Алла Дмитриевна усмехнулась и снова отпела кофе. Я так и не поняла, что это значит… То ли после моей тирады она стала больше меня уважать, то ли наоборот, сейчас прямо за волосы вытолкает за порог и сунет денег на обратный билет.

— Пойду лучше, — я еле смогла оторвать себя от барной стойки.

Алла Дмитриевна продолжала смотреть на меня внимательно и пристально. Даже если она и не станет в открытую меня больше третировать, уверена, мешать общаться с Глебом всё равно станет. Просто так она не отступит…

Больше Алла Аверина не сказала мне ни слова. На ватных ногах я поднялась в комнату и перевела дух. Меня больше волновал даже не наш разговор, а то, что она рассказала про Глеба. Пережить такой кошмар…

Глядя на него, никогда не подумала бы, что Глеб столкнулся с подобным горем.

Неспеша я переоделась в купальник и накинула сверху лёгкое парео. Уже хотела спуститься к бассейну и всё-таки хотя бы попытаться расслабиться, когда совсем рядом с домом несколько раз крякнула полицейская сирена, мигнули сигнальные огни.

Я выскочила на балкон уже предполагая не самый лучший вариант того, что могло произойти…

Из дома выскочил Александр, а за ним и Алла Дмитриевна.

Я стояла на балконе, как вкопанная и не могла сделать ни шагу. Что вообще мне сейчас лучше всего сделать? Не высовываться? Или тоже пойти вниз?

Ворота открылись, но полицейская машина не стала заезжать внутрь территории. С правого заднего сидения вышел Глеб, который тут же пошёл к обеспокоенно вздыхающей Алле Дмитриевне, взял её за плечи, начал что-то объяснять.

Да уж, сейчас там точно было всем не до меня.

За Глебом из машины вышел офицер полиции, который помог оказаться на улице и Марку, который, к моему ужасу, оказался в наручниках. А такого помятого вида я не замечала за ним с тех пор, как Глеб приволок братца в универ, после недельного загула.

— Что ж творится-то, — пробормотала я себе под нос.

Как будто почувствовав, что я наблюдаю, Глеб поднял голову и махнул мне рукой — мол, спускайся. По спине пробежали мурашки.

Я в спешке закончила одеваться и побежала вниз. Сердце только так отбивало ритм. Я почему-то сильно волновалась, хотя уж точно ничего плохого не сделала.

— Регина, что у вас там произошло?! — как только я оказалась на улице, ко мне тут же подскочила Алла Дмитриевна. — Почему Марк сказал в полиции, что-то про свою девушку? Что ты ему сказала?

От такого напора, подлетевшей ко мне Аллы Авериной, я аж растерялась и не знала, что сказать, только пыталась взглядом как-то воззвать к помощи хотя бы Глеба, и тот, что-то быстро сказав полицейскому, подошёл к нам.

— Мама, успокойся. Регина в приключениях Марка совершенно невиновата. Что она могла сему сказать такого? Он что, впервые напивается?! — Глеб указал рукой на всё ещё похмельного брата.

— Но полиция… — снова завелась Алла Дмитриевна.

— Успокойся, — повторил Глеб — Сейчас пройдём в дом. Регина даст показания. Никуда Марка не увезут, это нужно для отчётности. Я же уже вернул его домой.

— Он в наручниках, — Алла Дмитриевна приложила ладонь к щеке и драматично покачала головой.

— Тоже мне, событие, — Глеб аккуратно оттеснил её от меня. — Иди в дом.

Офицер полиции вёл Марка, который глупо улыбался и что-то неразборчиво говорил тому, даже не как задержанного, а будто пытался сделать так, чтобы парень не упал.

Алла, охая и ахая, первая вошла в дом. Я пропустила офицера и Марка вперёд и не решалась пойти за ними.

— Всё в порядке. Его отпустят сейчас, даже наручники снимут. Только нужно, чтобы ты рассказала, как было дело на яхте и в котором часу ты видела его в последний раз, хорошо? — Глеб положил мне руку на плечо.

Я кивнула.

— А что вообще произошло? За что его задержали?

— Во втором часу ночи его заметили в городе, он орал и пил на улице, это уже одна статья, потом что-то ему не понравилось в витрине одного из магазинов, и он эту витрину, собственно, разбил.

— Ужас какой, — я покачала головой.

— Его задержали ещё ночью, но он ничего толком не мог рассказать. Только что-то ещё говорил про яхту, про вечеринку и про свою девушку, — добавил Глеб.

— Может, это он вообще про Алёну, — я нервно хихикнула.

— А при чём тут она? — не понял Глеб.

Я закусила губу — вчера я ему так и не рассказала, почему у меня случилась такая истерика.

В доме Алла Дмитриевна на повышенных тонах что-то спрашивала у Марка и тот отвечал ей невпопад и тоже довольно громко. Полицейский смог заставить их замолчать только тогда, когда сам расстегнул наручники.

Наш задержанный демонстративно потёр запястья, но больше ничего не предпринимал, только водил ещё не трезвым взглядом по сторонам.

— Пойдём, — Глеб усадил меня напротив полицейского с бланком протокола.

— Он будет говорить с тобой на английском, — пояснил Глеб.

— Если честно, я не очень хорошо знаю английский, — почти шёпотом, стесняясь себе, ответила я.

— Тогда побуду переводчиком с португальского. Так ему будет удобнее.

Я кивнула и уставилась на полицейского. Глеб быстро объяснил ему что к чему, то согласно кивнул и задал первый вопрос.

— Он спрашивает, что между вами произошло и в котором часу была ссора, — ко мне обратился Глеб.

Мне было ужасно неловко, ведь этого я ему тоже не рассказала вчера.

— Я нашла Марка с другой девушкой на яхте… А было это примерно… Не знаю… Одиннадцати часов. Мы даже не ссорились, я просто очень сильно обиделась и ушла.

Стараясь не смотреть на Глеба, я ждала, пока он переведёт всё для офицера и выслушает следующий вопрос.

— После этого вы с ним не виделись? — Глеб посмотрел на меня.

Он прекрасно знал ответ на этот вопрос, но отвечать полицейскому всё равно нужно было мне. Может, мне чего-то недоговорили, и Марк успел натворить что-то ещё?

— Нет. Я покинула яхту примерно через сорок минут, — я покачала головой. — Я сильно обиделась, но мы не ругались, то есть, конфликта не было. Простите, офицер, а кроме хулиганства на улицах, он ничего больше не сделал?

Глеб перевёл мой ответ, но, кажется, не стал переводить вопрос. Офицер что-то дописал в бланке и сунул мне его на подпись. Я потянулась за бумагой, но Глеб перехватил её и перечитал.

— Всё в порядке. Можешь подписывать. Ничего больше он не натворил, просто дебоширил, а сам объяснительную написать не в состоянии, да и упоминал девушку, — заверил меня Глеб.

— Ладно, — я вздохнула и подписала бланк ручкой, которую протянул мне полицейский.

— Это всё, конечно, замечательно, но ответьте мне, бога ради, его уже отпустят, наконец?! — рядом, как из ниоткуда, выросла Алла Дмитриевна.

— Да, мама. Я заплатил за него штраф. Он свободен. Всё. Можешь отвести его отоспаться, например.

Офицер попрощался с нами, и Александр проводил его из дома. Обстановка, надо сказать, была очень неприятной и давящей. Тишину разрезал голос Марка, который до этого только что-то пару раз буркнул себе под нос:

— А это вообще всё из-за тебя, Синица! Ты что со мной сделала?! Приворожила?! Заколдовала?!

От неожиданности я дёрнулась и повернулась к Марку, как и все остальные.

— Я хотел ревновать тебя заставить, себя проверить! Даже к этой змее Алёне полез, но аж до тошноты с ней противно стало! Всё из-за тебя! Влюбился, как идиота кусок, Синица!

От такого заявления к горлу подступила тошнота. Не потому, что мне было противно или что-то в этом роде, а просто от неожиданности. Я схватилась за столешницу барной стойки и чуть прям там не упала. По лицу Аверина была видно, что он не врёт и не выдумывает, я, наверное, вообще впервые видела его настолько искренним.