У меня остаются силы только на то, чтобы помотать головой.

— Я… Короче, я просто больше не нужна.

У меня всё плывёт перед глазами.

— Слушай, Региш, ну, давай я свои закрома вскрою, помогу ещё деньгами, а ты потом отдашь, как всё наладится. Работу другую найдёшь.

— Найду, — выдыхаю я, пытаясь усесться прямо на пол.

— Не садись на холодный пол, сейчас станет легче, давай до машины. Ну, ты чего? Это плохо конечно, но не такое уж и горе, давай, а то сейчас тебе плохо будет, что матери скажешь?

Я пыталась собраться с силами, но картинки того, как всё будет дальше и что я не знаю, как из этого выкарабкиваться, снова и снова всплывали перед глазами.

Почти не видя ничего, я дошла до машины подруги и дождалась, пока она принесёт мне какую-то кисловатую газировку. Тошнота и ужасные ощущения немного отступили.

— Мне ещё заявление надо написать, Кать, — выдохнула я. — Чтобы забрать деньги. Лучше уж сразу.

— Хорошо. Мне с тобой пойти? А то опять голова закружится.

— Нет, справлюсь, уже первый шок отступил, так сказать, — я горько усмехнулась.

Катя покачала головой.

***

В бухгалтерии я сидела с совершенно беспристрастным лицом, хотя внутри бушевали эмоции: мне хотелось разреветься прямо там и вместе с этим крушить и ломать всё на своём пути от гнева.

Ждать расчёт тоже пришлось недолго. Я пересчитала деньги, которые мне решили выдать наличными, и поняла — если всё оставлю на операцию, то мне просто нечего будет есть в скоро времени, а ещё ведь Тёма.

— Кать, — я повернулась к подруге, которая молча сидела и ковырялась в телефоне, пока я собиралась с мыслями.

Она подняла на меня взгляд.

— Похоже, придётся вскрывать твои закрома, — у меня снова задёргался уголок нижней губы.

— Я же сразу предложила, — она подмигнула. — Ну, накоплю ещё, откладывала же как раз на о-о-очень непредвиденный случай.

— Но явно не на меня, — я усмехнулась. — Блин, опять тик вернулся…

— Во-о-от, — Катя подняла палец вверх, — поэтому хватить нервничать, сейчас с миру по нитке, подруга. Давай в твой ломбард, потом видно будет.

Пока Катя молчала, я думала о том, что сейчас мне бы хотелось просто поддержки и не только от подруги, а хотелось бы просто знать, что у меня есть надёжное плечо, что мне помогут и всё решится.

Но Аверину я больше верить не хотела, а Глеб… Может Алла Дмитриевна и права — я ему не пара и только жизнь портить буду. Если он до сих пор не написал и не позвонил, то, наверное, для него тоже всё решено и слова о том, что он будет меня завоёвывать — лишь слова.

Стало грустно — я тоже наворотила будь здоров с ними…

***

Фотоаппарат было ужасно жалко, ведь я понимала — такой же я, наверное, никогда не смогу себе позволить больше, а выкупить тоже не смогу.

— Извините, это всё? — у меня аж похолодело внутри от суммы, которую оценщик напечатал на калькуляторе и повернул к моему лицу.

— А что вы думали? Я вам полную сумму, как за новый предложу, — хохотнул мужичок.

Я взяла то, что мне предложили и поспешила удалиться, чтобы больше не разговаривать со скупщиком.

— Ну, что? — Катя нетерпеливо поелозила в кресле.

— Не особо, — вздохнула я, ну, вместе с расчётом и тем, что ты предложила, на предоплату хватит и чуть-чуть на остальное. Надо попробовать взять кредит…

Я понимала, что уже просто перебираю в голове всё, что могу, хотя какой кредит, когда я вот только что осталась без работы.

— В универ-то ты ходить будешь? — с подозрением спросила подруга.

— Куда я, по-твоему, денусь? — я посмотрела на Катю. — Если сейчас ещё и с учёбой будет что-то не так, то всё — туши свет, бросай гранату.

— Ну, это да-а-а, — протянула подруга. — Ладно, не расстраивайся, всё наладится, домой отвезти?

— Давай, — согласилась я.

Дома было тихо. Я решила, что Тёма опять где-то шляется, но тот оказался в своей комнате и над чем-то чах, как Царь Кощей.

— Ты чего тут? — я осталась в проёме приоткрытой двери.

— А, систр, иди сюда, — оно подозвал меня.

Обычно брат терпеть не может, когда я нахожусь в его комнате — прямо удивил.

— Что там?

Я охнула, когда увидела, что Тёма по стопкам раскладывает купюры.

— Это что? — удивлённо спросила я.

— На Айфон копил, — буркнул брат. — Но тут уже никуда не деться.

Стоя с приоткрытым ртом, я даже не знала, что ему сказать.

— Тём, не надо, — я покачала головой, как только отошла, — половину я собрала уже, ну ещё что-нибудь продам.

— Тебе придётся продавать, а я просто покупать не буду, — брат покачал головой.

Мне даже странно было видеть, как мой братец стал вдруг таким серьёзным. Он подросток, ему можно не задумываться о таких тяжёлых вещах. Я, да и мама, хотели как можно дольше не взваливать на него груз ответственности.

Кто-то скажет, что зря, мол мужчина в семье и прочее бла-бла-бла, но не в четырнадцать же лет нагружать пацана ответственностью за все беды и свалить на него задачу нас кормить и лечить.

— Тём…

— Забирай, говорю, — проворчал брат. — Ну, не на операцию, на продукты оставь, есть-то надо что-то.

Он серьёзно посмотрел на меня.

— Когда ты успел повзрослеть? — я потрепала его волосы. — Спасибо, пусть будут на продукты.

После того, как я всё-таки внесла предоплату, и мы с мамой заключили с больницей договор, стало немного спокойней. Катя помогла мне из «своих закромов», но мне позволили внести остаток суммы тремя платежами.

На один хватило и на второй была ещё половина…

Операция прошла хорошо, но началась учёба и мне было сложно ездить, чтобы навещать маму, а ей предстояло пролежать в больнице ещё неделю. Она чувствовала себя неплохо, но я всё равно переживала.

За всю неделю Аверин так ни разу и не появился на учёбе. Я решила, что о нём вообще нужно думать поменьше и уделить время учёбе и поиску работы.

Так, почти в тумане прошла ещё одна неделя.

Работы так и не было, я уже не знала, что делать, деньги даже на проезд грозились закончиться, я не хотела тратить лишнее из того, что оставила на второй платёж за операцию, а ещё нужен был третий.

Маму отпустили домой, и мы стали проводить больше времени вместе. Наступил Новый Год. Катя решила встретить его со своим новым возлюбленным, а я — дома. Куда мне было ещё деваться.

— Регина, давай скорее, вот-вот куранты! — позвала мама из комнаты, где мы накрыли стол.

— Бегу, сейчас! — я наливала в графин виноградный сок.

Мы решили, что не будем покупать даже шампанское — маме всё равно нельзя, Тёма даже из бунтарских соображений не тяготел к алкоголю, а мне просто было жалко тратить деньги.

Я застыла на месте и посмотрела на телефон, одиноко лежащий на кухонном столе. Мне пришло несколько поздравительных сообщений от знакомых и Катьки, но меня скребло то, что ни Марк, ни особенно Глеб, так и не объявились.

— Ладно, — буркнула я себе под нос и всё-таки взяла телефон в руки.

«Привет, Глеб, хочу поздравить тебя с Новым Годом. Пусть всё у вас в семье будет хорошо. Мне очень жаль, что всё так получилось, правда. Спасибо за то время, что мы провели вместе», — я отправила сообщение и зажмурилась, будто сделала что-то опасное.

— Регина-а-а! — это уже звал Тёма.

— Бегу-у-у!

Решив оставить телефон на кухне, я вернулась к родным.

— Загадывай желание, вон, уже бить часы начинают!

Маме пока было сложно передвигаться из-за швов, но даже она встала, чтобы поднять бокал. Я загадала только одно — чтобы она пошла на поправку, большего мне сейчас было не нужно.

— Ура-а-а! — протянули мы, когда часы пробили полночь.

— Хоть бы этот год был лучше, чем прошлый, — вздохнула я, усаживаясь за стол.

— Да ладно, систр, всё хорошо будет, — подмигнул мне брат.

— Надеюсь, ты прав, — усмехнулась я.

— Как дела на работе? — спросила мама.

Как чувствует, что именно у меня спросить. Я ведь ей так и не сказала, что меня уволили.