Кён выдержал паузу, потом повторил вопрос, глядя мимо Дарре и делая вид, что его не существует. Дарре качнул головой, но промолчал, не желая унижаться. Когда же и третья попытка Кёна не увенчалась успехом, главный судья не слишком уверенным тоном напомнил о правилах конкурса и попросил господина Кёна вернуться в круг.

— А он? — Кён ткнул пальцем в сторону Дарре. Судья беспомощно пожал плечами.

— Его тоже выбрали, — пролепетал он. Кён окинул судью презрительным взглядом, потом точно так же посмотрел на Дарре и заявил, что придется решать, кто именно станет участвовать в ритуальном танце, ибо он, Кён, никогда в жизни не встанет в один круг с драконьим уродом.

В толпе снова послышался ропот, передавшийся и тем, кто стоял ближе к костру. Кайя видела, как напряглась Айлин, очевидно, пытаясь придумать, как отстоять возлюбленного, и сама растерянно огляделась по сторонам, словно пыталась найти того, кто сможет разрешить эту ситуацию не в пользу Кёна. И в этот момент от детского хоровода отделилась Ана. В руках у нее было два факела, один из которых она всучила Дарре, а второй бесстрашно протянула Кёну.

— Пусть Энда определит — это же его праздник, — предложила она. — Чей факел погаснет раньше, тому и уходить из круга. Все честно.

Она правильно сыграла на гордыне Кёна: уверенный в своем превосходстве, он с высокомерной усмешкой взял у Аны факел и торжествующе вскинул его вверх. И в ту же секунду налетевший порыв ветра затушил огонь, вынудив Кёна так и замереть с поднятой рукой в полнейшем недоумении от невозможности произошедшего.

Факел Дарре полыхал ярким пламенем, выпуская в ночь необыкновенные голубоватые искры.

На площади на мгновение повисла такая тишина, что слышно было лишь треск горевших в костре поленьев. Но вот самые несдержанные горожане захихикали, их веселье передалось другим, и вскоре армелонцы покатывались со смеху, показывая на Кёна пальцем и восхваляя Энду за удачную шутку.

И вдруг все оборвалось.

Воздух разрезал обозленный, словно волчий, рев:

— Ах ты, дрянь! — и свист хлыста, направленного на Ану. Секунда — у Кайи замерло в груди сердце и обледенело от ужаса. А потом завибрировало от безумного мальчишеского крика — и Эдрик, загородивший собой Ану, повалился на землю, вцепился в лицо руками, и сквозь его скрюченные пальцы темно-алыми струйками засочилась кровь.

Толпа ахнула, подавшись назад; кто-то заголосил, призывая богов к справедливости; но еще раньше Хедин, словно барс, накинулся на Кёна, вырвал хлыст из его рук и принялся щедро потчевать обидчика кулаками. Кён, однако, несмотря на почти девичью красоту, славился недюжинной силой и умением драться, а потому почти следом Хедин оказался на земле, прикрываясь от ударов щегольских сапог…

Но Кайя уже смотрела на Эдрика и склонившегося над ним Дарре. У Эдрика была рассечена правая щека и серьезно задет глаз, однако Дарре, казалось, не сомневался в своей способности залечивать и такие раны. Попросил только Айлин держать Эдрика за руки, чтобы тот не мешал ему работать, и принялся за дело.

Кайя вдохнула поглубже и отвела взгляд, тут же наткнувшись на кучу мала, катающуюся по пыльной земле: там были уже не только Кён и Хедин, но и Вилхе. Кайя охнула в страхе за товарища, а приблизившаяся к ней Беата, напротив, вовсю веселилась, подбадривая мальчишек и выкрикивая советы, с какой стороны лучше подойти к «господину Кёну» и куда его ударить.

Безумие прервал прорвавшийся наконец сквозь толпу отец Эдрика. Он одной рукой выдернул из своры старшего сына, второй — Вилхе, а потом ногой отпихнул Кёна.

— В тюрьму! — приказал он трем следовавшим за ним дружинникам, и, показалось, все присутствовавшие на площади вздохнули от облегчения.

Люди засуетились, предлагая помощь и делясь впечатлениями, и, наверное, только Кайя, случайно оттесненная к дравшимся с Кёном мальчишкам, услышала, как Хедин, тяжело дыша, пробормотал:

— Я отомщу! — и как Вилхе, глянув на него исподлобья, кивнул:

— Я буду участвовать!

Ариана с удивлением смотрела на гостя. Не сказать, чтобы Тила совсем уж никогда не заглядывал к ним в дом, но после возвращения-то точно. Обычно его визиты сопровождались каким-нибудь важным делом или известием. Как оказалось, и нынешний случай не стал исключением.

— Хотел Дарре за сыновей поблагодарить — так обоих исцелил, что даже шрамов не осталось, — не сходя с крыльца, объявил он. — В госпитале не застал, решил, может, дома уже.

Ариана покачала головой и отошла в сторону, предлагая Тиле зайти.

— Не могу сказать, когда Дар вернется: сам понимаешь, возраст у них сейчас такой, — тепло улыбнулась она. — Но мы с Лилом будем рады скрасить твое ожидание милыми беседами о своей жизни в Армелоне.

Тила хмыкнул, уловив в ее голосе скрытый упрек на его невнимание после возвращения из Окиноса. Тила и сам понимал, что затянул с визитом, но дел вдруг навалилось столько, что он только успевал разгребать. Или не успевал. Как в этот раз.

— Было бы неплохо, если бы вы ответили на пару моих вопросов, — решительно и в то же время несколько растерянно проговорил он. — Для полноты картины.

Ариана скрыла свое любопытство и пригласила Тилу в гостиную.

— Располагайся, — сказала она. — Я сейчас Лила позову и вернусь.

Тила кивнул, уселся за пустой стол и оперся на руки, закрыв лицо. Хорошо, что Ариана ушла и хоть ненадолго оставила его одного собраться с мыслями. Как начать тот разговор, что был необходим, Тила не знал. Вряд ли Ариана и Лил не замечали, что творится в городе. Но вот каким было их отношение к нынешнему градоначальнику и хватит ли крох былой дружбы, чтобы склонить их на свою сторону? Могут ведь решить, что Тила свой пост задумал вернуть, вот и копает под отца Кёна. А у Тилы не было ни единого доказательства их неправоты. Только надежда на благоразумие и доверие.

Лил появился один, пожал Тиле руку и задал пару ничего не значащих вопросов о здоровье и погоде. Тила, услышавший, как на кухне загремела посуда, ответил неспешно и обстоятельно. Ослу было понятно, что Ариана, как гостеприимная хозяйка, не могла оставить Тилу голодным, а Лил, как хороший муж, не хотел начинать важную беседу без нее. Тила иногда нарочито посмеивался над их отношениями, а сам втайне пытался подражать другу, считая именно такое поведение правильным, хотя и не свойственным настоящим воинам. Впрочем, какими воинами почти двадцать лет назад оказались армелонцы, Тила знал не понаслышке, а потому давно перестал стыдиться и своей дружбы с бывшим драконом, и восхищения его поступками. Будь то защита ненавистного города или самые нежные чувства к любимой жене.

Ариана не заставила себя долго ждать, поставив на стол блюдо с пирогами, небольшую тарелку с какими-то причудливыми сладостями и кувшин с яблочным компотом.

— Напиться бы вдрызг, — неожиданно мрачно заявил Тила и исподлобья посмотрел на Ариану. — Так у вас ведь и нечем.

Ариана нахмурила красивые брови, но вовсе не по той причине, о которой подумал Тила.

— Давай ты сначала все нам расскажешь, а потом мы решим, чем это отмечать, — без единой осуждающей нотки предложила она. Тила невесело улыбнулся, хотя от слова «мы» ощутил нежданный прилив сил и даже какое-то воодушевление, словно наконец перестал быть один. Он не решался рассказывать о своих заботах Ильге, боясь за ее все еще слабое здоровье, которое любая серьезная проблема могла подорвать быстрее северных ветров. Сыновья были еще слишком малы: хоть и согласились ему помочь, но на дельный совет уж точно не способны. Тила, в общем-то, и не рассчитывал особенно на поддержку, когда шел сегодня в этот дом, но уж коль скоро Ариана протянула руку помощи…

— Градоначальник выпустил Кёна, — безо всяких предисловий выдал он и с такой ненавистью впечатал кулак в стол, что тот недовольно заскрипел и намекнул на свою неспособность выдерживать подобные нагрузки. Однако столу не повезло: никто из присутствующих не обратил на него ни малейшего внимания.