— Айлин? — неожиданно позвал ее Дарре и посмотрел с таким интересом, словно догадался, о чем она думает.

— Глупости, — тут же стушевалась она. — Да кто за хлеб обычный деньги платить станет? Я бы сама даже шнокель пожалела, если бы сладкоежкой такой не была. Это в Окиносе…

— Я бы заплатил, — глядя на нее в упор, сказал Дарре.

— И я, — неожиданно поддержала его Кайя. — Зря ты думаешь, что не найдешь покупателей на такие потрясающе вкусные вещи. Нужно только все правильно подать: кому-то рассказать, кого-то угостить, цену верную назначить, чтобы не отпугнуть…

— Ингредиенты заморские закупить, витрину соорудить, разрешение родительское получить, — продолжила перечислять Айлин, загибая пальцы и с каждым словом падая духом: мечта рассыпалась на глазах, придавленная бытовыми проблемами. — И богов умилостивить, чтобы они на армелонцев озарение наслали…

— Ой, да чего там родителей бояться: улыбнешься пару раз, папа и растает, — заявила Беата.

— Ингредиенты… Если скажешь, какие, я знаю пару лавочниц, которые достанут что угодно, — негромко сказала Кайя, и Айлин посмотрела на нее еще с большим удивлением, чем на родную сестру.

— Половина преград позади, — подытожил Дарре. — С богами, конечно, договариваться будешь сама, а вот с витриной могу подсобить. Только объяснить придется, что к чему.

— Я… я объясню, — пролепетала ошеломленная Айлин, не веря своим ушам и тому, какими красками неожиданно заиграла почти сбывшаяся мечта. — Там только доски нужны: у меня есть деньги, чтобы купить, но их еще собрать, а папа… он не умеет… он…

— Ему руки надо беречь: от них уйма жизней зависит, — хмуро и как-то очень по-взрослому заявила Беата. — И тебе, кстати, тоже, — добавила она, кинув сердитый взгляд на Дарре. Айлин поникла, понимая ее правоту. Ну… можно же, в конце концов, дядю Лила попросить или даже Вилхе, они не откажут…

— Завтра у меня смена в госпитале, — зачем-то сообщил ей Дарре и тут же ошарашил: — А послезавтра я в полном твоем распоряжении. Только доски одна не таскай, а то потом еще занозы полдня вытаскивать будем.

Беата раздраженно хмыкнула, но больше возражать не стала. Кайя улыбнулась самой светлой своей улыбкой. А Айлин вцепилась в стол пальцами до боли, чтобы только убедить себя в реальности происходящего.

— Спасибо, — прошептала она и заставила себя посмотреть на Дарре, но лишь на мгновение, поймав его взгляд и снова залившись румянцем. — Я тогда… что-нибудь вкусное испеку… для тебя…

Ничего не получилось.

Дарре никак не меньше четверти часа испытывал материнское терпение, пытаясь залечить едва заметную царапину на ее запястье, пока Ариана, удивленная его упорством, не спросила, чем оно вызвано.

— Тебе удалось исцелить взрослого человека?

Что на это можно было сказать? Правду — немыслимо. А солгать матери…

— Девушку? — неожиданно поняла та и улыбнулась. Дарре побледнел и стиснул зубы так, что желваки обозначились. Глупо было рассчитывать, что мать ни о чем не догадается. Но открыться, даже ей…

Ариана сжала его руку, как будто решила подбодрить, а Дарре неожиданно для себя разозлился. Это мать так пожалеть его попыталась? Решив, что он зарвался, что нет у него ни единого шанса, и пытаясь облегчить грядущее разочарование? Не стоило! Дарре сам в состоянии определить, на что ему надеяться, а на что нет. И пусть еще какие-то две недели назад он даже думать об Айлин не мог без боли в спине, ее возвращение все изменило. Невозможно оказалось не поверить этой новой девчонке, хотя бы потому что краска смущения, появляющаяся раз за разом на ее щеках, не могла быть вызвана нарочно. Дарре ничего не знал об отношениях между мужчиной и женщиной, но не понять таких вещей, не увидеть их мог только полный осел. И Дарре решился испытать судьбу. Айлин лучше всех знала, каким он был, как прожил три года между драконом и человеком, и даже видела его в самом низу. Вот только, кажется, относилась к этому совсем иначе, чем Дарре, не считая позорным и отвратительным. Иначе разве позволила бы ему к себе прикасаться? И поглядывала так, что Дарре пробирало до самого копчика и он вообще не понимал, как держал себя в руках?

Неужели мама не осознавала, что отказаться от этого, струсить, убраться обратно к своему зверенышу значило перестать уважать самого себя? Или так и не заметила, что Дарре изменился? И по-прежнему видела в нем только замученного драконыша, не способного подняться с колен?

— Ты не думал, почему я никогда не болею? — неожиданно спросила Ариана, и Дарре, от удивления тут же забыв о предыдущих мыслях, качнул головой. А ведь и правда мать за шесть лет ни разу на здоровье не пожаловалась. Она молодая, конечно, но, видимо, вовсе не это было тому причиной, а у Дарре даже вопроса такого не возникало, хотя в госпитале подвизался работать. Вот тебе и целитель! — Потому что меня Лил оберегает. Раны лечит и заразу отводит. Но его способности лишь на меня одну распространяются: думаю, ты достаточно взрослый, чтобы понять, почему именно. И чтобы не расстраиваться из-за того, что тебе не удалось залечить мою царапину.

Дарре ошарашенно уставился на нее. Что его больше поразило: рассказ Арианы или похожесть его собственной истории, он не знал. Знал только, что грудь сжало стыдом из-за отвратительных мыслей о матери. Кажется, она не давала ему повода усомниться в собственной доброте и тактичности. И что получила в ответ?

Стоило ли после этого удивляться, что люди ненавидели драконов?

— Ма… — еще и матерью ее смел называть! — Я… Совсем обнаглел…

Но она вдруг рассмеялась — так нежно и совершенно непонятно для Дарре.

— Только не бери пример с Лила, — попросила она. — Не закрывайся и не решай за нее. Чтобы не жалеть потом…

Она привычным движением растрепала ему волосы и, все так же улыбаясь, отправилась по своим делам. Оставив Дарре гадать, знает ли она все-таки, кем он грезит, и если не знает, то как отреагирует на его интерес к любимой племяннице. Или именно об этом мать сейчас и говорила?

Следующий день Дарре провел как на иголках: кажется, даже ассистируя на операции, так не волновался. Вот же глупость: напросился рыжей девчонке в помощники, а сам даже думать ни о чем не мог, кроме как о новой встрече, фантазируя, какой она будет. Почему-то казалось, что Айлин обрадуется, и ее обещание испечь что-нибудь специально для него давало тому основание. И совершенно не хотелось одергивать себя, напоминая, что она может всего лишь так понимать благодарность. И Дарре ни на кой ляд ей не сдался, потому что вокруг полно нормальных парней без постоянной инвалидной боли в теле и без кучи драконьих сомнений в душе, и они не упустят свой шанс с такой красавицей. Энда подери, надо было просто отпроситься у Эйнарда на пару часов, не откладывая дело на завтра: он бы отпустил, тем более что проку от размечтавшегося помощника было явно меньше, чем вреда. Но Дарре все-таки пережил этот день, умудрившись не спалить госпиталь и не отрастить маленькому пациенту хвост на месте ушибленного копчика, и потом всю ночь видел совершенно несвойственные ему цветные сны о чем-то добром и теплом и проснулся в приподнятом настроении и с мыслями о том, что через каких-то пару часов увидит Айлин.

А увидеть хотелось невыносимо. Дарре одергивал себя, пытаясь угомонить разбушевавшуюся фантазию, но куда там! Раз за разом перед глазами вставало нежное лицо с удивительно чистой кожей и огненно-рыжими волосами. У Дарре ладони горели от желания прикоснуться к этой золотой роскоши — он ведь все еще помнил, как обхватывал Айлин за голову, целуя, гладя, вдыхая изумительный аромат ее волос… Ничего за два года не изменилось. Только Айлин вдруг стала ближе и понятнее, и иногда даже казалось, что, рискни он еще раз, и она бы больше не оттолкнула. И совсем не из жалости…

— Дарре!.. — ее голос, произносящий его имя, звучал настоящей соловьиной песней. Внутри что-то сильно забилось и замерло. Простил. Всей душой. И теперь освободившееся от обиды место заполнялось совсем другими чувствами и воспоминаниями. Дарре понятия не имел, зачем вдруг понадобился Айлин, когда она уже получила от него желанное прощение, но отсутствие причины только придавало уверенности нарождающимся мыслям о взаимности. Все-таки… она тоже его целовала, а не визжала и не отбивалась, как должна была в той ситуации. Может, что-то произошло тогда, чего никто из них не понял? А сейчас вернулось и… подарило Дарре шанс…