— Сомневаюсь, что вы этого захотите, господин Кён, — не меняя предыдущего тона, отозвалась Айлин. — У меня отец, знаете ли, доктор, и не приведи Ивон вам ранение какое на службе схватить. А дядя и вовсе ваш главный начальник — что же он скажет, узнав, что вы вздумали угрожать его любимой племяннице? Уж точно медаль на грудь не повесит. И даже грамотой, наверное, не наградит…

От Кёна полыхнуло таким бешенством, что Ана, не на шутку перепугавшись за кузину, в ту же секунду придумала, чем ей помочь. Тенью скользнула во двор, заметив боковым зрением Хедина и Эдрика, поедающих за углом дома выпечку из собранного Айлин для старушки пакета, и быстро отвязала благородного Кёнова скакуна. Неслышно забралась в седло и, издав великолепное подобие лошадиного ржания, погнала коня к реке.

Любовь господина Кёна к своему скакуну была известна каждому местному жителю, и мелькнувшее в окне перекошенное его лицо было лучшим тому подтверждением. Ана вихрем пронеслась по Армелону, достигла реки и привязала там Кёнова коня к одинокому дереву на покрытом свежей травкой берегу. Потрепала почти не запыхавшееся животное по шее и, довольная, направилась вдоль русла в сторону дома. А Кён пускай побегает, поищет своего любимца — это отучит его к порядочным девушкам приставать.

Ана шла, улыбаясь своим задумкам, наказанию Кёна и тому, что Айлин оказалась порядочной. Как ни странно, но больше всего Ана боялась нежданной слабины кузины перед напором этого наглеца: для Дарре вероломство Айлин было бы настоящим ударом. Но кузина оказалась на высоте: так осадила этого горлопана, что тот теперь долго к ней носа не сунет. Хорошо бы вообще забыл дорогу в пекарню, но на это вряд ли стоило надеяться: на таких, как Кён, простые слова не действует. Тут сила нужна и власть. А пока у Кёна за спиной сам градоначальник…

— На ловца и зверь бежит, — раздался у Аны почти над ухом сердитый мальчишеский голос, и она вздрогнула от неожиданности. Подняла голову и невольно обмерла, увидев своего главного врага с выражением свирепого удовлетворения на лице. — Все, белобрысая, допрыгалась, — угрюмо сообщил Хедин, не обращая внимания на вцепившегося ему в рукав брата. — Не жилось тебе спокойно, понадобилось добро чужое уводить. Теперь расплачиваться придется. И, поверь, я знаю, какую цену назначить.

— Хедин! — попытался было жалобно образумить его Эдрик, а Ана вместо ответа развернулась и припустилась бежать. Что-что, а это сейчас было единственной возможностью избежать расправы. Вилхе, чтобы заступиться, рядом нет, Эдрик вряд ли в состоянии хоть на секунду задержать брата, а от разъяренного Хедина, явно получившего от господина Кёна за недосмотр по первое число, можно было ждать чего угодно. Только ноги были ее спасением. И небольшая удача в виде раскидистого дерева, на которое Ана, чуть оторвавшийся от преследователя, взобралась с ловкостью белки. Притаилась среди ветвей. Хедин следом не полезет: он боялся высоты, впадая в панику уже на втором этаже. Эдрику не хватит ни силы, ни наглости, чтобы стащить Ану вниз. Похорохорятся немного, походят гоголями вокруг дерева, погрозят кулаками в густую листву, да и отправятся по своим делам. А Ана окольными путями до дома доберется. И больше без Вилхе оттуда ни ногой. Лучше ругаться с ним, чем трястись от страха из-за Хедина. Никогда он еще не смотрел так, как сегодня. Словно убить был готов. И ведь не постесняется. Много ли для такого здоровяка потребуется? Один замах посильнее, и даже Дарре не поможет. Мертвых воскрешать он еще не научился.

— Не засни там, — саркастически хмыкнул Хедин, устраиваясь поудобнее возле ствола и вытягивая ноги. — А то хлопнешься оземь, побьешься, а мне тебя Кёну надо целой и невредимой доставить. Награда, знаешь ли, за поимку похитителя обещана. А мне деньжата совсем не помешают.

Ана поняла, что сама себя загнала в ловушку. Деться ей с дерева было некуда, ноги скоро затекут, и тогда Ана станет легкой добычей. Хедин не поскупится, а уж Кёну в руки попасть…

— Смелость купить? — поинтересовалась она, не желая сдаваться без боя. — Или благородство, может быть? Впрочем, на Кёновы деньги это не продадут. Да и тебе не по размеру.

Хедин внизу отчетливо скрипнул зубами, но позы не сменил.

— Чья бы корова мычала, — отозвался он. — Как брата любимого подставить, это завсегда пожалуйста. А как самой за свои поступки ответить, так сразу в кусты. Похвально!

Ана коротко выдохнула: Хедин ударил по больному. Ох, как мучил ее стыд после каждой стычки Вилхе с Хедином. Ведь что, казалось бы, проще: пройди мимо этого забияки, одари его презрением вместо колких слов, как мама учила, и не с чего будет конфликту завязываться. А она только раз за разом под кожу Хедину лезла. А тот вспыхивал моментально, пытаясь гордость свою отстоять. Ну а когда уж и Вилхе подключался…

— Не более похвально, чем твои угрозы, — огрызнулась она. — Нашел бы себе соперника по росту, на нем и пробовал силу. Впрочем, тебе такое неинтересно. Ты только девчонкам способен удаль свою молодецкую демонстрировать. Отец твой гордится, наверное, сыном таким. Первенцем!

Хедин вскочил и так врезал кулаком по стволу, что даже ветка, на которой Ана сидела, затряслась.

— Следи за языком, белобрысая! — шипящим голосом посоветовал он. — А то, не ровен час, подточат гусеницы ствол, — что потом делать будешь?

Ана, вцепившись руками в ветку, благоразумно промолчала. Кажется, опять попала в цель, хотя вроде не старалась особо. Дернул Энда за язык, довела Хедина до белого каления. Нет бы, как нормальная девчонка, улыбнуться ему пару раз, глазками поморгать, голосок умоляющий задействовать — глядишь, и его бы совсем иначе проняло. Мальчишки такое любят. Тьфу!

Ана огляделась по сторонам в поисках путей отхода, и тут ее взгляд упал на длинную нижнюю ветку. Она дотягивалась до самой воды, и Ана вполне могла перебраться по ней к реке, нырнуть тихонечко, пока братья снова ствол своими телесами подпирали, и поминай как звали. Надо только спуститься незаметно и ползком… ползком…

— Ана! — услышала она еще перепуганный до смерти мальчишеский крик, а потом громкий хруст заглушил все остальные звуки, и она рухнула вместе с веткой вниз, под откос, на острые прибрежные камни…

Подобного ужаса Дарре не испытывал никогда в жизни, даже лишаясь крыльев под пыточными орудиями хозяев, где его единственной задачей было не сдохнуть в мучениях. Сейчас от Дарре зависело все на свете. И ничего не получалось.

Когда в госпиталь ворвался смутно знакомый мальчишка и принялся кричать, что Ана сорвалась с дерева и ей нужна помощь, Дарре предполагал, что она получила травму, но даже в самом страшном сне не представил бы такое.

Ана неподвижно лежала на камнях у самой воды, и у Дарре екнуло в груди, когда он увидел стоявшее на берегу дерево и понял, с какой высоты она упала. В ту же секунду в сердце появился страх, который рос потом с каждой секундой, затмевая все связные мысли и топя в панике. Ана была самым близким для Дарре человеком. Сколько бы ни сделали для него родители, какие бы чувства он ни испытывал к Айлин, а Ана оставалась вне всяких сравнений. Кроха, взявшая Дарре под свою опеку и вынудившая его поверить в существование чуда. Он без единого колебания отдал бы свою жизнь взамен ее. Но в голове забилась предательская мысль, что он не сможет этого сделать. И накликала беду.

Хедина Дарре узнал сразу, хотя видел его в последний раз еще до отъезда. Бледный, почти как Ана, он стоял у ее изголовья на коленях и онемевшими руками зажимал рану на ее виске. Просачивающаяся между его пальцами кровь окрашивала серебристо-белую косу в алый цвет, на мгновение плюхнувший Дарре в события восьмилетней давности. Тогда ошметки его плоти превращали снежное покрывало в кровавую кашу, и не было никакого спасения и никакой надежды.

Спину пронзило тысячами осколков и затянуло просоленными ремнями.

Дарре бросился к сестре.