— При чем здесь жалость? — старательно ровно, чтобы только не выдать истинных чувств, спросила она. Заливавшая ненависть к мучителям Дарре и почти невыносимое желание обхватить его за шею, сжать покрепче руки и шептать на ухо ласковые утешительные слова так и норовили вырваться из-под контроля, но Айлин понимала, что еще слишком рано. Не оценит. Не поймет. — Я лишь забочусь о тебе. У людей так принято, Дарре, это нормально! Ты же обо мне заботился, когда я руки обморозила.

— Я мужчина, — ответил он таким тоном, как будто это должно было пресечь любые пререкания. Но Айлин только прыснула.

— Дракон ты упрямый, вот кто! — заявила она и, вцепившись в его руку, потащила в дом. — И как только тетя Ариана с тобой справляется? Даже не думай, что я позволю тебе над собой измываться из-за какой-то деревяшки! Пока раны не залечим…

— Их невозможно залечить! — резко остановился Дарре, но Айлин была к этому готова.

— Это ты так думаешь, — с хитринкой отозвалась она и, воспользовавшись его замешательством, все-таки затащила в гостиную. — Сегодня моя очередь тобой заниматься, — продолжила Айлин, приготовив влажное полотенце и достав из погреба баночку с какой-то мазью. Осмотрела Дарре с ног до головы, — ох, как стучало сердечко, но роль требовала ироничного тона и уверенного поведения, иначе пациент сбежит и никогда больше не вернется, — вздохнула. — Рубашку придется снять и полностью на меня положиться. Или снова трусишь?

Дарре сверкнул глазами, приняв ее слова за чистую монету, — ладно, потом разберемся, когда первую помощь окажем, — стянул через голову рубаху, отбросил ее в сторону. У Айлин перехватило дыхание. Кажется, она уже достигла того возраста, когда мужское тело стало восхищать. Или это только Дарре производил на нее такое впечатление? Что приходилось руки стискивать, чтобы взгляд не отвести. Чтобы Дарре не решил, будто ей противно смотреть на его раны. Не противно, глупый. Больно.

Усадила его спиной к окну, осторожно отерла кровь полотенцем. Многое она видела у отца в госпитале, но, казалось, ничьи страдания не могли сравниться с теми, что пережил Дарре. А теперь еще вынужден постоянно доказывать свою состоятельность — этим ведь и занимался в очередной раз, сооружая для нее витрину? А она не дала, пойдя на поводу у эмоций и не позволив ему самому справиться с трудностями. И неизвестно еще, от чего он теперь так напряжен: от неприятных ощущений или от не менее неприятных чувств к Айлин.

— Дарре… — она вздохнула, мысленно ругая себя за совершенные ошибки. Их было слишком много, чтобы вспоминать каждую в отдельности. Но, может быть, все-таки недостаточно, чтобы снова все разрушить? — Не сердись на меня, пожалуйста. Я, кажется, слишком сильно обрадовалась, что могу хоть чем-то отплатить тебе за доброту, и забыла узнать, нужна ли тебе моя благодарность.

Секунда — сердце пропустило удар, — и его плечи расслабились. Дарре услышал. Понял.

— Спасибо, — пробормотал он. — Только Эйнард уже все свои средства перепробовал. Говорит, дело не в увечьях, а в драконьей психике. Так что не стоит переводить на меня лекарства, Айлин. От дурости они не помогают.

Она промолчала, а у Дарре вдруг замерзла спина. Велика радость глядеть на его шрамы: Эйнарда-то всякий раз передергивает при осмотре, а тут девчонка молоденькая совсем, она страшнее царапины и не залечивала ничего. И все же не побрезговала, за полотенце взявшись. Пожалела или правда в должниках ходить не хотела — это, в общем-то, не имело значения: Дарре радоваться следовало уже тому, что она равнодушно мимо не прошла. А он снова в звереныша своего плюхнулся, оскалился, огрызаться начал. Когда можно было просто объяснить Айлин, почему он не желает инвалидом перед ней выглядеть. Она бы поняла: после беседы возле лавки древотеса Дарре в этом не сомневался. А вместо этого признался в собственной невменяемости и сидел теперь, не зная, чего ждать. Айлин и так натерпелась в детстве от его уязвленного самолюбия, а вдруг услышанное станет последней каплей?

Дарре сжал зубы и потянулся за рубашкой — лучше самому оборвать, чем выслушивать приговор, — но в этот момент спины осторожно коснулись тонкие прохладные пальчики. Дарре окаменел, не веря собственным ощущениям. По комнате разнесся терпкий запах каких-то нездешних трав.

— Я… в Окиносе мазь купила… она просто чудодейственная, правда, — с каким-то надрывом прошептала Айлин, вынуждая Дарре сбить дыхание еще до того, как скользнула рукой вдоль его раны. Ойра милосердная, она вообще понимала, что творила? Он же… хоть изувеченный, хоть драконом рожденный, сейчас-то был самым обычным парнем и потребности имел соответствующие… И ласковые девичьи прикосновения…

Энда подери, он с ума сходил от Айлин! Все шесть лет! Как ни сдерживал себя, как ни пытался убедить, что никогда ничего не получится, и тело, и душа решили по-своему. Отзываясь, поддаваясь, мучая и в то же время рождая неуправляемое воодушевление. А нежные пальчики все так же исследовали его шрамы, но не доставляли ни малейшей боли, а будто затягивали раны, совсем как Дарре у других.

Он сам не понял, когда вцепился руками в лавку, на которой сидел. Внутри нарождался настоящий ураган. Ойра, если Айлин… Если она посмотрит сейчас ему в лицо… Возненавидит до конца жизни… Он удержится, наверное, заставляя себя вспоминать самые унизительные моменты из жизни и загоняя под ногти мелкие щепки из лавки, но скрыть свои желания точно не сможет.

Создатели!..

— Ну, кажется… кажется, все… — сдавленно пробормотала Айлин. Запнулась, остановилась… Погладила его по плечу — то ли утешая, то ли…

Дарре как по чьей-то чужой воле обернулся, поймал совершенно ошеломленный взгляд карих глаз.

— Айлин… — хрипло выдохнул он. Она перевела взор на свою руку и тут будто опомнилась. Вздрогнула, отпрыгнула, вспыхнула, как маков цвет. Дарре бросило в зеркальный жар.

— У меня же… пирог там… сгорит сейчас… — кое-как выговорила она и исчезла в кухне быстрее, что Дарре успел осознать смысл ее слов.

— Я перестал понимать тебя, Ана! — вынес свой вердикт Вилхе и сердито распахнул входную дверь. — Когда мозги на место встанут, скажи! А то даже слушать противно!

— Не слушай! — донесся до него голос младшей сестры, но продолжение затерялось за захлопнутой дверью. Вилхе, не удержавшись, помянул Энду и погрозил кулаком то ли ему, то ли оставшейся в доме Ане.

— Отказалась? — понимающе уточнила ожидавшая его у входа Кайя. Вилхе махнул тем же кулаком.

— Без нее справимся! — заявил он. — Тоже мне, воображала: некогда ей, видите ли! А как глубже копнули, так и!.. — тут он прикусил язык, поняв, что в порыве негодования едва не начал жаловаться на младшую сестру. Сроду такого не бывало! Как бы они ни ссорились, сколько бы Ана ни проявляла характер, ее личность оставалась для Вилхе неприкосновенной. И вдруг под сочувствующим взглядом Кайи растерял всю твердость. Еще не хватало! Тем более когда дело касалось ее сестры.

— Ана по-прежнему обижается на Айлин? — закончила за него Кайя — будто мысли прочитала. А ведь именно их Вилхе и пытался скрыть. Насупился, отвернулся. Но все же ответил:

— Девчонка!..

Кайя кивнула, не решившись лезть под кожу. Она не застала того времени, когда Айлин слыла грозой Армелона, но слышала об этом достаточно, чтобы получить весьма четкое представление. Приемные родители были довольно сдержанны, зато Беата не скрывала ни одной подробности, описав сестру так, что Кайя ждала ее возвращения со смесью ужаса и омерзения.

Но Айлин оказалась совсем не такой, как она думала. Внимательная, заботливая, добрая — Кайя теперь уж и не знала, верить ли Беате. Та ведь тоже не была пай-девочкой и сочинить могла что угодно. И даже поверить в это, как верила сейчас в свою любовь к Дарре. Все уши Кайе прожужжала его красотой, словно именно это было в юноше главным. Кайя не спорила и не отговаривала, надеясь, что Беата — увлекающаяся натура — вскоре остынет сама или перекинется на кого-нибудь другого. Наверное, так бы и произошло, если бы не явный интерес к Дарре вернувшейся Айлин. Даже Кайя чувствовала, как дрожит от напряжения воздух, когда эти двое встречаются, а Беата и вовсе просекла все с первого взгляда. И решила, что сможет составить сестре конкуренцию. Вот глупышка: Дарре в ней только ребенка неразумного видел, который в воспитании нуждается, а никак не девушку. Не то что в Айлин.