Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— …получив от подсудимой необходимое разрешение, мы учинили обыск, и вскоре Годд предъявил всем присутствующим заранее спрятанный в один из туесов яд. После чего я велел арестовать…

— Что, прости? — со своего места уточнил Тила. — Тут, на задних рядах, послышалось, что ваша компания сама подложила владелице пекарни яд?

— Сама, — подтвердил Кён, вынудив большую часть присутствующих ахнуть, а отца побелеть как полотно. — Я давно искал способ отомстить подсудимой за пренебрежение мной, но всякий раз планы срывались. Однако вчера я хорошо подготовился…

Кён шпарил правду-матку, как заведенный. Глаза у него были совершенно стеклянные, а улыбка на лице намекала на немалое помутнение рассудка, однако остановить его не мог даже градоначальник, а Тила только подуськивал, задавая провокационные вопросы и вытаскивая на свет такие тайны, о существовании которых он и сам, наверное, не подозревал.

— Я шантажировал лесника, узнав, что его дочь…

— Я запугивал рыбаков, когда они…

— Я пытался покалечить Эйнарда в отместку за то, что он напоил меня какой-то дрянью и я неделю…

— Довольно! — рявкнул градоначальник, заткнув наконец тем самым сыну рот. — Все это не имеет никакого отношения к сегодняшнему разбирательству!

— К сегодняшнему разбирательству имеют отношение ложные доносы, за которые положено соответствующее наказание, — с нескрываемой усмешкой заметил Тила и оглядел присутствующих, задержав взгляд на паре человек, поспешивших укрыться за спинами остальных. — Но, если клеветники подтвердят, что писали бумаги под давлением, о чем ваш сын, господин градоначальник, уже во всеуслышание заявил, обвинения с них будут сняты в сторону шантажиста. Кроме того, — продолжил он, уже не скрывая своего торжества, — к сегодняшнему разбирательству имеет отношение попытка оболгать добропорядочную гражданку, подбросив ей яд, к которому она не имела никакого отношения, что я трактую как однозначное вредительство. Думаю, вам не надо напоминать, что в этом случае предписывает закон по отношению к такому преступнику.

— Не надо, — сдавленно отозвался градоначальник. Даже если упомянутая Тилой фальсификация сама по себе на вредительство и не тянула, то все любезно рассказанное Кёном в целом никак иначе назвать было невозможно. И карался такой поступок… — Двадцать лет общественных работ или изгнание из города согласно голосованию.

— Я бы выбрал изгнание, — нехорошо ухмыльнулся Тила. — Кто хочет меня поддержать?

И в воздух взметнулся лес армелонских рук…

Глава тридцать третья: Джемма

Джемма с интересом смотрела на белоснежные стены Армелона, к которым они с матерью приближались самым быстрым шагом. В Хантесвиле стены — низкие, выщербленные, дышащие на ладан — и защитой-то назвать было нельзя: Джемма через них на раз перебиралась, чтобы не идти через ворота и не рисковать общением со стражей. Через армелонские стены она не смогла бы перебраться при всем своем желании. Да и враги, наверное, старались обходить этот город стороной, особенно памятуя о том, что в нем живут сразу два дракона. Если, конечно, отец Эдрика сказал правду, а не придумал историю, чтобы разжалобить мать Джеммы и уговорить ее продать им необходимое зелье.

Джемма неслышно вздохнула и бросила взгляд на сосредоточенную мать. Та пару недель металась в сомнениях, пытаясь решить, принять ли приглашение отца Эдрика или продолжать жить прежней жизнью. Пещера надежно укрывала их от нежеланных гостей и особенно от маминых братьев, которых они опасались больше всего и от которых сбежали в новое укрытие сразу после того, как мама взяла у Джеммы каплю крови. Джемме не требовалось объяснений: она по запаху понимала, насколько плохими людьми были ее дядья. Они пахли смертью и чужими муками; и Джемма боялась их до потери сознания. Дядья жили отдельно от сестры, лишь иногда навещая ее одинокий домик в лесу, но Джемме достаточно было уловить их запах, чтобы окоченеть и перестать соображать. Они глумились над ней, когда мать не успевала спрятать Джемму, но не трогали, очевидно, рассчитывая, что рано или поздно она принесет им пользу. И однажды добились своего.

Мама потом плакала несколько дней, не объясняя Джемме причины, но та и сама поняла, что капля ее крови помогла сотворить что-то страшное. Мама бормотала только: «Защитить… Защитить…» — и пришла в себя лишь в пещере, совсем в другой стороне от Хантесвила, чем стояло их прежнее жилище. Они обустроились в ней — хорошо ли, плохо ли, но вполне пригодно для жизни, — и мама уже вовсю готовилась к приходу холодов, когда вдруг услышала на рынке, что ее разыскивают братья.

Больше она не колебалась ни секунды. Собрались в одну ночь, взяв только самое необходимое, и отправилась вместе с Джеммой в Армелон. И вот теперь стояли перед закрытыми воротами и, кажется, непозволительно долго набирались храбрости, чтобы постучать. Так долго, что охранник на вышке первым поинтересовался, что угодно добрым странницам.

— Мы ищем Тилу, — не став скрывать правду, ответила мать. — Есть тут такой?

— А как же, — хмыкнул охранник. — Вам сюда пригласить, или внутрь пройдете? Если внутрь, придется назвать себя и цель визита. Если подождать желаете…

Джемма дернула мать за руку, призывая укрыться за крепкими стенами Армелона. Ей всю дорогу казалось, что мамины братья вот-вот настигнут их и учинят расправу. А уж на что они способны, Джемма отлично представляла.

Мать, к счастью, не стала возражать, очевидно, тоже ощущая немалое беспокойство, и они одновременно выдохнули с облегчением, когда калитка в воротах захлопнулась за их спинами.

Охранники оказались вполне приветливыми ребятами, которые не только подтвердили, что Тила является командиром армелонских дружинников и отцом Эдрика, но даже предложили проводить странниц до штаба.

Мама не стала отказываться: они настолько вымотались в многодневном пешем путешествии, что теперь мечтали только поскорее добраться до постоялого двора, чтобы хоть немного передохнуть. Но раз уж совсем молоденький охранник, которого товарищи называли Одже, любезно согласился доставить их прямиком к Тиле, грех было отказываться.

— Быть может, он посоветует, где нам лучше остановиться, — предположила мама. — Потерпи, пожалуйста, еще немного.

Джемма кивнула и привычно опустила глаза вниз. Хоть Эдрик и говорил, что в Армелоне не обижают драконов, мама заранее предупредила, чтобы она не открывала свою сущность без крайней на то нужды. И пусть Одже вовсе не казался Джемме опасным — от него вместо ожидаемого для воинов запаха металла и человеческой крови пахло бумагой и чернилами, а еще каким-то восторгом и мечтательностью, — Джемма продолжала играть роль застенчивой девочки, не поднимающей головы. Даже город пришлось рассматривать исподлобья, из-за чего большая часть интересностей проходила мимо ее внимания. И все же Джемма успела отметить поразительную непохожести Армелона на Хантесвил, восхищаясь широкими чистыми улицами, на которых спокойно играли совсем крохотные дети, не боясь быть обиженными вечно всем недовольными взрослыми. Нигде не витало ощущений страха, загнанности, которые, казалось, намертво поселились с Хантесвиле, где люди ненавидели пойманных охотниками ящеров, а несчастные драконы испытывали только ужас и отвращение к своим хозяевам. И пахло здесь так сладко, так аппетитно, что у Джеммы даже в животе заурчало и в глазах потемнело: все-таки они с мамой непозволительно долго не только не ели сладкого, но и вообще по-человечески не обедали.

Джемма снова дернула мать за руку, взглядом указывая на выкрашенную в яркий оранжевый цвет дверь, над которой была прибита завлекающая вывеска «Пекарня «Солнышко». Мама вздохнула, понимая, что теперь дочь просто так не угомонится, и попросила Одже на секунду остановиться.

— Дочка очень проголодалась в дороге, — извиняющимся тоном объяснила она. Тот улыбнулся.

— Конечно, зайдите, я подожду, — согласился он. — Тут племянница нашего командира торгует, и сласти у нее совершенно восхитительные. И попробовать можно…

81
{"b":"824065","o":1}