Айлин зацепилась за слово «друг». Не целитель, не наставник, а именно друг. Значит, не только Кайя относилась к Дарре с такой нескрываемой любовью. Значит, он и другие детские сердца сумел завоевать в столь короткий срок. С ума сойти! Да как же она так ошиблась в нем?

Приладка гамаков делом оказалась несложным и больших физических усилий не требовала. Однако Айлин раз за разом бросала незаметный взгляд на работающего Дарре, получая неожиданное удовольствие от его уверенных действий, от того, как он накручивал на ствол дерева веревку, как с силой завязывал узлы — во всем этом было что-то такое мужское и завораживающее. Айлин никогда в жизни не наблюдала столь же внимательно за отцом и уж точно не млела, глядя на его руки. А на руки Дарре хотелось смотреть бесконечно и вспоминать, как вчера…

— Как здорово! — Кайя, усевшись в один из гамаков, раскачивалась и радовалась, как маленькая. — Вот бы и дома у нас… у вас, — тут же поправилась она, — такой сделать…

— У нас, — улыбнулась Айлин и пристроилась рядом с ней. — Не нужно бояться, что я на это рассержусь. Не такое уж я и чудовище, на самом деле, каким меня, наверное, описывали.

Кайя удивленно захлопала глазами.

— Я… не понимаю… — начала было она, но приблизившийся Дарре не дал ей договорить. Без объяснений вынул Кайю из сетки и отправил накрывать на стол. Потом обернулся к Айлин. Прищурился, так что у нее засосало под ложечкой.

— Никто не считает тебя чудовищем, — довольно жестко сообщил он. — И никто не распускает сплетни. Так что уймись, ради Ойры, если не хочешь сама себя в лужу посадить.

Айлин вздрогнула, поняв, что он совершенно превратно истолковал ее слова, и попыталась встать, чтобы все объяснить, но не тут-то было. Гамак под ее весом оттянулся назад, подняв и так не достающие до земли ноги, и Айлин почувствовала, что еще секунда — и она выпадет из него, плюхнувшись прямо к башмакам Дарре. И она даже успела представить себе картину, как он презрительно отодвинется от нее после подобной оплошности, но тут гамак замер, вернулся в исходное положение, и Айлин, приоткрыв глаза — и когда она только умудрилась зажмуриться? — увидела перед собой протянутую руку.

Не думая, не мешкая, вцепилась в нее и только теперь смогла выдохнуть.

— Я вовсе не хотела обидеть, — пробормотала она, не выбираясь из сетки, но и не отпуская руки. — Разве что себе напомнить…

— Зачем? — поинтересовался Дарре, и Айлин вдруг поняла, что он рассматривает ее руку в своей. Чуть не задохнулась от накрывшей нежности. — Так никогда не сможешь начать заново. Все время падать будешь… в прошлое…

Его голос почти незаметно дрогнул, и Айлин поняла, что он говорит о себе. Шесть лет прошло, но раны, наверное, так и не затянулись. А ведь он не виноват в них совсем. За что же тогда боги его мучают? Не дают забыть?

Айлин напрягла руку, но, вместо того чтобы встать, вынудила Дарре чуть податься к ней.

— Я рогалики испекла, — совершенно не в тему сказала она. — Рискнешь попробовать?

Дарре секунду что-то обдумывал, потом протянул ей вторую руку.

— Рискну, — проговорил он, и Айлин на мгновение показалось, что Дарре имеет в виду нечто большее, чем ее выпечку.

Вилхе влетел на задний двор, как будто за ним гналась стая голодных волков. Отыскал суматошным взглядом коловшего дрова брата и, вцепившись ему в руку, куда-то поволок. Дарре попытался выяснить, что случилось, но Вилхе только подгонял, и в голосе его проскальзывали достаточно нервные нотки, чтобы Дарре решил подчиниться, оставив все вопросы на потом.

Впрочем объяснений и не потребовалось, стоило ему увидеть, а еще раньше услышать страдальческие мальчишеские крики. Упавшее дерево придавило пареньку ногу, а у его товарищей не хватило сил, чтобы хоть как-то помочь.

Дарре быстро оценил ситуацию и принялся ее исправлять. Приподнять ствол березы оказалось не сложно, несмотря на чувствительно ограничивающие драконью силу шрамы. Вилхе тут же вытянул пострадавшего друга на свободное место, а Дарре, плюхнув дерево обратно, подошел к стонущему пацану.

Тот смотрел на него со смесью ужаса и надежды. Ясно: дракона он боялся, но боль сильнее страха, да и перед товарищами трусом выглядеть не хотел, а потому мальчишка только сжал зубы и позволил Дарре его осмотреть.

Легкое скользящее движение рукой — и Дарре нашел трещину в кости. Раньше, ничего не зная об анатомии, он только чувствовал чужие повреждения, покалывающие кончики пальцев. Потом Эйнард рассказал, что где находится, показал рисунки, объяснил, как работает человеческий организм, и Дарре стало гораздо проще справляться со своей задачей. Вот и сейчас стоило лишь обхватить ладонью распухшую мальчишескую голень и представить, чтобы трещина затягивается, как отек спал на глазах, а мальчишка изумленно раскрыл рот, явно не веря в свершившееся чудо.

— Ты колдун? — несколько вызывающе поинтересовался он. Дарре усмехнулся. А ты заяц, брат. Хотя и те храбрее.

— Колдун, — согласился он. — Так что завтра у тебя вместо ступней копыта вырастут и рога над ушами. Потом шерстью колечками покроешься и травку жевать начнешь…

— И будешь «бе-э» говорить, что мой барашек, — развеселился кто-то из ребят, поняв замысел Дарре. Пострадавший мальчишка сверкнул глазами.

— Сам баран! — рявкнул он и на всякий случай отодвинулся от «колдуна» подальше. — Смотреть надо было, куда дерево валишь! Вот подожди, нажалуюсь я на тебя отцу!..

Мальчишки тут же ощетинились.

— Кто тебя просил туда лезть? — послышались возмущенные возгласы.

— Нашелся командир!

— Отец — лесоруб, а сам топор держать не умеет!

— Мамочке еще поплачься, пусть пожалеет!

Из всего этого Дарре понял только, что береза упала не случайно.

— Зачем дерево валили? — как бы между прочим поинтересовался он, и тот же самый гомон поведал ему, что, мол, мост через речку унесло в половодье, а в лесу уже грибы пошли, а лес на том берегу, а вода холодная и лезть в нее себе дороже, а грибы весенние вкусные, а когда градоначальник на новый мост сподобится — уже и зима вернется, а они что, не мужчины, не знают, как мост делать? Пару деревьев покрепче свалить, веревками обвязать — и готово: делов-то! Да только баран один!..

Про барана Дарре уже все знал.

— Отличная идея, — заметил он. — Аж присоединиться захотелось. Возьмете в команду?

Восторженный галдеж стал ему ответом. А ведь еще совсем недавно большинство из мальчишек косилось на Дарре не хуже сегодняшнего пострадавшего. А родители, узнав, что к их кровинушке будет прикасаться дракон, вообще такой хай поднимали, будто детей в жертву ему собирались принести. Спасибо Эйнарду, его доверию и твердости: он сумел убедить в полезности Дарре не только армелонцев, но и его самого. Это было просто потрясающее чувство: знать, что в тебе нуждаются. С тех пор как Дарре попал в семью Арианы и Лила, он только и делал, что получал. Заботу, ласку, помощь. Он был бесконечно благодарен за них и не пожалел бы ради семьи самого дорогого, если бы понадобилось. Да вот беда: родители оказались настолько самодостаточны, что не требовали от детей доказательств их любви и преданности. И вряд ли догадывались, сколь тяжким грузом лежала на Дарре невозможность отплатить добром за добро. И только их искренняя радость открывшемуся дару приемного сына целить детей помогла ему хоть как-то смириться с собой. Осознать, что не зря его когда-то вырвали из лап мучителей, раз способен он приносить не только неприятности. И… наверное, обрести в жизни смысл, тем более что Эйнард решил не ограничивать своего помощника детским сектором, а научить его лекарскому ремеслу, тратя на это все свое свободное время. Дарре впитывал знания, словно губка, с готовностью отвечая на непростые и зачастую неожиданные вопросы Эйнарда, и явно радовал того своими успехами, потому как Эйнард раз за разом привлекал его все к более сложным процедурам, а недавно и вовсе попросил ассистировать при операции.