Айлин неожиданно напряглась, снова вцепилась Дарре в рубашку и испытующе посмотрела на него.

— Почему ты здесь? — с плохо скрываемым отчаянием спросила она. — Только правду, Дарре! Ты сказал, что Кёна не трогал, но на другой мой вопрос не ответил. У тебя кулаки все в крови. Ты… подрался с кем-то? И тебя поймали? И теперь… завтра…

Дарре мотнул головой, почти физически ощущая охвативший ее ужас. Напридумывала уже и страдает от одних мыслей. А что было бы, если бы Дарре нечем было сейчас ее успокоить? Вот тебе и защитник!

— Тила тут… велел тебе передать, — он сунул руку в карман и протянул Айлин записку. Та прочитала ее несколько раз, прежде чем смогла понять смысл и избавиться от охватившей ее дрожи. Потом выдохнула с облегчением и показала содержимое Дарре. «На суде не говори ни слова, — значилось там. — За тебя все скажет Кён».

— В этом весь дядя Тила, — качнула головой Айлин, медленно приходя в себя. — Бывало, придет с работы, скомандует, чтобы через пять минут все были готовы, и пойдет запрягать лошадей. А куда, что? То ли в гости, то ли к морю, а может, вообще в Армелон пришла пора возвращаться… Только тетя Ильга и может угадывать его намерения по настроению.

— Он за сывороткой правды ездил, — напомнил Дарре. — Хочется надеяться, что вернулся не с пустыми руками.

— Тебе, значит, не сказал? — ахнула Айлин и погрозила кулаком в сторону двери. — Все испытывает на прочность. Ох, и выскажу я ему потом!

— Он на ночь меня с тобой оставил! — неожиданно осознал Дарре. Айлин моментально вспыхнула и потом старательно сбравировала:

— Я же говорю, проверяет. Хорошо, что у него дочерей нет: те бы вообще замуж никогда не вышли с таким отношением.

Дарре понял, что она не шутит, не замечая очевидного.

— Дурочка, — он привлек ее к себе и коснулся губами чистого лба. — Да он заботится о тебе. Не хочет, чтобы ты ночь одна в камере провела. Да и меня решил пристроить, чтобы я дел не натворил и не испортил его план.

Айлин вздохнула, доверчиво прижалась к любимому.

— Думаешь, у него все-таки есть план? — негромко спросила она. Дарре кивнул как можно убедительнее.

— Если это не так, то мы все-таки испробуем стены этой тюрьмы на прочность. А там будь что будет.

Айлин погладила его по щеке.

— Если случится непоправимое, я буду всю жизнь молить богов, чтобы они тоже превратили меня в дракона. Как Луну, — проговорила она. — И тогда мы снова будем вместе. Я не отдам тебя ни одной драконихе! Даже самой красивой!

— Красивее тебя не бывает, — улыбнулся Дарре, понимая, что она хочет услышать в ответ. Нет, он все-таки настоящий дикарь! Вместо того, чтобы поддержать, утешить свою девчонку, пережившую сегодня столько отвратительных минут и страдающую от неопределенности будущего, он снова выпустил наружу собственные заморочки, вынудив Айлин оправдываться и паниковать. Когда уже только научится держать язык за зубами, а эмоции под контролем? Или ему это вовсе не по силам?

— Сделаю вид, что поверила, — довольно промурлыкала Айлин. — Но тебе сегодня придется говорить мне это очень часто. И еще всякие приятности. Иначе я расстроюсь и буду всю ночь рыдать над своей судьбой.

Дарре усмехнулся и пообещал сделать все, чтобы она не думала обо всяких глупостях. Может, и не нужна была ему эта несчастная сдержанность? Айлин в ней уж точно не нуждалась.

Книги всегда были для Эйнарда лучшими советчиками. В них можно было отыскать ответ почти на любой вопрос, если только правильно воспользоваться информацией. Задачку Тила ему задал сегодня непростую, но вряд ли Эйнард был первым, кому доводилось решать подобную.

Для начала он обратился к справочнику по ядам и способам их введения. Было ясно, как божий день, что Кён не примет от своих врагов в знак примирения ответную бутыль вина с подмешанной туда сывороткой правды, а если и примет, чтобы усыпить бдительность, то пить не станет. Да еще и воспользуется потом в своих целях. Однако книга никаких кардинально отличных от этого способов не предлагала.

Эйнард глубоко задумался. Наверное, можно было найти человека, который за определенную плату согласился бы проникнуть в дом градоначальника и влить содержимое бутылька им в питьевую воду, но Тила предупредил, что сыворотка очень быстро теряет свойства и ее действия могло не хватить до суда. Значит, необходимо подсунуть ее Кёну уже во время заседания. Там он точно не будет ни есть, ни пить. Устроить, что ли, несчастный случай, чтобы при оказании медицинской помощи влить Кёну в глотку сыворотку вместо обезболивающего? А если градоначальник из-за этого потребует суд отложить и все старания пойдут псу под хвост?

Эйнард снова закопался в книги, пытаясь обнаружить в них хоть какую-то зацепку, способную дать толчок к решению проблемы. Но сосредоточиться на деле ему никак не удавалось. Сначала Беанна с привычной эмоциональностью грозилась собственноручно Кёна в порошок перетереть, и Эйнарду понадобилось немало сил, чтобы отговорить жену от поспешных действий. Потом Беата явилась с претензиями к отцу, что тот все еще не штурмует стены тюрьмы и не пытается свергнуть градоначальника. Объяснить промедление младшей дочери оказалось гораздо сложнее, чем ее матери, поэтому, когда Тила вернулся с идеально выполненной собственной частью задачи, Эйнарду похвастаться оказалась нечем.

— Как ты умом еще не тронулся среди трех рыжих бестий? — понимающе посочувствовал ему Тила, услышав, как Беата, не обращая внимания на оправдания, выговаривает отцу за толстокожесть. — Я с одной справиться не мог, так та еще не худшим экземпляром была, оказывается. Тут же у нас настоящий вулкан.

Беата презрительно фыркнула.

— Чем языком молоть, придумал бы лучше, как Айлин из тюрьмы вытащить! — огрызнулась она. Эйнард шикнул на нее, а Тила усмехнулся.

— Придумал уже, — отозвался он. — Самая малость осталась, а ты рабочему процессу мешаешь. Иди лучше возле дома градоначальника свои угрозы покричи. Пусть они там считают, что мы полыхаем от гнева и бессилия.

— А вы, значит, не полыхаете? — обвинительно прищурилась Беата.

— Не до того нам, — попытался объяснить Эйнард дочери. — Надо срочно решить, как Кёну одно лекарство подсунуть, которое заставит его на суде всю правду рассказать. А ты мешаешь, радость моя. Я понимаю, что ты беспокоишься за Айлин, мы все за нее очень беспокоимся…

Беата неожиданно шагнула к отцу и, схватив его за отвороты рубахи, вынудила посмотреть себе в глаза.

— Если ты пообещаешь, что будешь драться за Айлин, что бы ни вышло с вашим планом, я, так и быть, перестану путаться у вас под ногами.

Эйнард уставился на младшую дочь так, словно видел ее впервые в жизни. Беата, конечно, иногда преподносила сюрпризы своим человеколюбием, но Эйнард был уверен, что уж на Айлин это ее качество точно не распространяется. Дома он слышал от младшей дочери в адрес старшей только попреки и жалобы. И вот надо же: так горячо вступилась за Айлин, да еще и от отца потребовала того же. Как будто Эйнард мог поступить иначе. Да если завтра ничего не выгорит с сывороткой, он Кёну лично глотку перегрызет! И ни один дружинник его не остановит!

— Я обещаю, — негромко, но очень твердо ответил он. Беата несколько секунд решала, стоит ли ему верить, потом серьезно кивнула и отступила назад.

— Если обманешь, я от тебя отрекусь, — пригрозила она. Тила подавил несвоевременно рвущийся наружу смешок и, как оказалось, очень правильно сделал. Потому что Беата, уже дойдя до двери, обернулась и задумчиво произнесла: — Помнишь, как я ядовитым шипом укололась? Сама даже не заметила, а сколько болела потом? Если ваше лекарство такое же сильное…

Теперь и Тила вытаращился на племянницу так, словно у нее прямо на его глазах крылья драконьи выросли: вот уж от кого он разумных мыслей не ожидал, так это от вечно ноющей пышки.

Эйнард же молча подошел к дочери и, подхватив ее на руки, поцеловал в порозовевшую щечку.