— Сейчас узнаю!

Гарник пополз вперед и выглянул на дорогу. Великанов был прав: неподалеку от офицера суетилось трое солдат. Автоматы их висели на дереве, а сами они, упираясь в ствол, тянули телефонную линию. В стороне Гарник увидел еще двух солдат, тянувших провод.

Линия шла через дорогу. Солдаты, работающие на линии, перекрывали им путь. Чтобы обойти их, нужно было сделать большой круг лесом. Или идти вслед за Оником, прямо на немцев.

Оник остановился перед офицером. Друзья видели, как он валял перед ним дурака, разыгрывая глухонемого. В эту минуту один из солдат, отделившись от своих, двинулся прямо по направлению к тем кустам, за которыми прятались Великанов и Гарник.

Пришлось отползти в чашу. Так они и не узнали, чем закончился разговор Оника с офицером.

Они зашли в лес довольно далеко. Надо искать Оника. Может, пойти в село, где они были утром? Вряд ли он там. Как бы ни было, придется сделать большой круг, — надо двигаться вперед. Если Оника не арестовали, они догонят его на дороге — далеко он не успеет уйти. Да и подождет где-нибудь.

Они долго продвигались лесом, осторожно озираясь вокруг.

Наконец Великанов предложил:

— Теперь свернем. Здесь их уже не будет.

Гарник молча последовал за ним. Через некоторое время они наткнулись на толстый телеграфный кабель, тянувшийся по земле.

— Эх, Ваня, жаль, нет щипцов! Метров пятьдесят с удовольствием срезал бы. Слушай, а камнями мы не можем перебить?

— Ты, Гарник, я смотрю, спятил. Они же работают на линии! Соскучился по «хэндэ хох»?

— Эх, щипцы бы, а?..

Сомкнув указательный палец с большим, Гарник подмигнул:

— Сжал бы вот так — и все!

Великанов потянул его за рукав:

— Не говори глупостей. Пошли!

Злобно плюнув на кабель, Гарник двинулся за Великановым.

Долго шагали молча. Впереди мелькнул просвет, лес кончился, и беглецы снова вышли на дорогу. Это была узкая, грязная дорога, пересекавшая гнилую топь.

— Кажется, Ваня, — нерешительно заговорил Гарник, — это не та дорога.

— Вижу!.. Но куда же мы вышли в таком случае?

Гарник пожал плечами. Оба растерянно смотрели друг на друга.

— Ну что будет, то и будет! — махнул рукой Великанов. — Дорога куда-нибудь выведет, а вот Оника мы потеряли. Жаль!..

— Не случилось бы с ним беды!

— Ну, он такой парень… вывернется.

Дорога становилась все уже, а потом и совсем потерялась в лесу.

— Это не та дорога, Ваня, мы неправильно идем.

— Чтобы идти правильно, нужен компас. Но все равно надо двигаться. В лесу, по крайней мере, нас никто не увидит.

— Так мы и будем крутиться вокруг одного места, пока с голоду подохнем… К деревне нужно пробираться!

Лесная дорога разветвилась на три тропинки. Они, как нитки, отделившиеся от бечевки, убегали в разные стороны вглубь леса. Беглецы снова остановились. Какую тропинку избрать?

— Пойдем вправо, — сказал Гарник. — По-моему, дорога осталась там. Пока пойдем параллельно, потом где-нибудь свернем. Оник, наверное, сидит, ждет нас… Глупая получилась штука, — как только мы упустили его из виду?

— А что было делать, Гарник? — проговорил Великанов. — Мы что, нарочно его потеряли? Он сам сказал: «Прячьтесь!» У офицера появление всех троих сразу могло вызвать подозрение. — Идет война, а тут в тылу, спокойно себе гуляют трое парней!.. Одного подозрения Достаточно, чтобы вздернуть нас на первом суку.

Великанов, собственно, убеждал самого себя. Без Оника и ему было грустно. Кажется, только теперь они поняли, каким славным товарищем был их Оник. Горько было думать, что с ним могло что-то стрястись.

Они молча шагали по тропинке, погрузившись в мрачные размышления. Не хватало сил, чтобы продолжать разговор. Лес угнетал их. Куда ведет эта тропинка? Что искали люди, проложившие ее в глухом лесу? Ходили рубить дрова? Или на охоту? А, может, скитались по ней такие же заблудившиеся, голодные беглецы? Или выходили разбойники, скрывавшиеся в этих глухих дебрях, куда не проникали солнечные лучи, где обвалившиеся толстые стволы деревьев, заросшие мохом, напоминали древние могильные камни. В сыром воздухе стояли смешанные запахи плесени, грибов, смолы.

Трудно было сказать, куда их выведет узенькая тропинка, затерявшаяся в дремучей гуще леса. Может быть, и никуда не выведет, и они будут блуждать до тех пор, пока, обессиленные, не упадут, как упали вот эти две могучих ели. Сколько лет стояли они рядом, — эти сказочные красавицы? По утрам верхушки их приветствовали зарю, а по вечерам шептались с далекими звездами. Но пришел день — и они упали, обнявшись, как две сестры, сцепившись сучьями, вытянувшись во весь свой рост на земле. И теперь ни солнце, ни звезды не видят, куда пропали эти величавые ели.

Змейкой вилась тропинка в этом таинственном лесу. Вместе с нею все дальше углублялись в чащу Великанов с Гарником, подавленные, онемевшие. Лесную тишь нарушали только птицы. То дятел долбил где-то ствол старого дуплистого дерева, то посвистывали невидимые синицы.

Молча шагают два беглеца, и каждый новый звук заставляет их останавливаться. Прислушавшись, они снова волочат по тропе усталые ноги…

— Стой! — вдруг сказал негромко Великанов.

Гарник, шедший сзади и от неожиданности налетевший на него, устремил вперед настороженный взгляд.

Перед ними открывалась большая поляна с бревенчатой избушкой посередине, которую осеняли два вековых дуба. Вокруг росли яблони и груши, отяжеленные плодами. Позади шли ряды высоких вишен, тянувшиеся через всю поляну.

Великанов хмурил брови, соображая.

— Что это за дом? — недоумевал Гарник.

— По-моему, дом лесника. Или деревушка начинается, — было видно, что Великанов и обрадован, и обеспокоен.

— Никого, кажется, нет, — проговорил Гарник.

Вокруг царило спокойствие. Отягощенные плодами деревья свидетельствовали о хозяйской заботливой руке. Возможно, брошена избушка, — кому теперь нужен лесник? Сейчас война, люди остерегаются ходить далеко. И немцы вряд ли могли забраться сюда.

Гарник изложил это свое мнение Великанову.

— Ну, нет! — возразил тот. — Надо сначала посмотреть, потом будем говорить. Я бы подошел к окну, но собаки боюсь. Собака сразу всех поставит на ноги. А вдруг, все-таки немцы? Давай-ка подождем, понаблюдаем отсюда. Если кто-то в доме есть, не будет же он все время там сидеть.

Легли за стволом ближнего дуба. Откуда-то прилетела сорока — села на ветку у самого окна, покачалась, пострекотала, и словно не сумев найти равновесия, вспорхнула и исчезла в вишеннике. Издали подала голос иволга. В ее крике беглецам чудилось тревожное предупреждение. Что-то белое шевельнулось в траве около дома. Острый глаз Гарника тотчас обратил на это внимание.

— Посмотри-ка, Ваня. Вон там, у стенки… — Гарник указал пальцем. — Наверное, коза, а может, собака?

Великанов приподнялся, прищурился:

— Все тебе мерещатся собаки. Это кролик!.. Значит, в избушке живут.

— Наверное, дома нет.

Подождали еще немного.

Гарника разбирало нетерпение. Он ерзал на месте, вздыхал, недовольно бормотал.

— Надо посмотреть, есть кто в доме или нет? С такого расстояния только луну изучают! Давай я с тыла подойду, ладно?

И Гарник, сгорбившись, пробежал к избушке, спрятался за яблонями. Как раз в этот момент с противоположной стороны к дому подошел пожилой мужчина. Уже поднявшись на крыльцо, он неожиданно выпрямился, снял с плеча охотничье ружье и стал осматриваться.

Тут Гарник решил покинуть свое укрытие.

— Здравствуй, отец! — сказал он. — Мы заблудились. Куда ведет эта тропинка?

Перед ним стоял старый, но еще крепкий человек. Он был невысок, коренаст, с широким лбом и глубоко сидящими глазами. Лицо его обрамляли густые седые волосы. Волосы торчали даже из ушей и ноздрей.

Казалось, появление Гарника нисколько не удивило старика. Окинув парня беглым проницательным взглядом, он пробурчал:

— Куда ведет? Хм!.. Каждая тропинка куда-нибудь да ведет. Тебе куда надо?