— А почему?

— С ума сходят. Здесь совсем ничего нет в привычном нам понимании.

— Здорово! — не выдержал Рэм и улыбнулся.

— Что — здорово? — не понял сержант.

— Тут же можно жить и не стареть, — Рэм разглядывал приборы — показания действительно не менялись.

— Придумал же — не стареть, — Астахов тоже улыбнулся. — А чего не спрашиваешь, почему навигатор работает?

— А мне дядя Сейдже объяснял про материю. В зоне Метью свойства сохраняет только живая и псевдоживая материя. Мы эксполяторы в навигационной машине меняли, пока я вас ждал.

— С дядь Серёжей? — удивился Астахов. — Ну, ты и гусь.

— Он сказал Сейдже.

— Это потому что не выговаривает никто. А по уму он — Сергей, дядя Серёжа. Не тошнит?

Рэм с улыбкой покачал головой.

Ему было хорошо. Время остановилось.

Здесь не было ни войны, ни смерти. Наверное, он сейчас был точно так же мёртв как его родители. И одновременно жил вместе с ними.

Астахов кивнул и надел шлем.

— Приготовься. Разгоняемся. Теперь нам нужно отсюда выскочить там же, где и вошли.

Когда шлюпка вернулась в ангар, Рэму снова стало не по себе. Проваленный тест, Рай с приятелями. Всё это было здесь, никуда не денешься.

— А тест я… прошёл или нет? — решился спросить он, снимая компрессионку.

— Посмотрим на твоё поведение, — усмехнулся Астахов.

Рэм кивнул. Значит, сержант видел в тестовом цилиндре «игру в пилота». И что хотел? Напугать? Чтобы Рэм относился к тестам серьёзнее?

И что? Так прошёл теперь или нет?

Рэм нашарил в кармане комбинезона конфетку, подаренную дядей Сейдже-Серёжей, и исподтишка сунул в рот. Улыбнулся. Всё-таки полёт — это было здорово.

Астахов посмотрел на него, покачал головой.

— Обедать пошли, лётчик.

Рэм кивнул. Есть не хотелось, но раз надо идти обедать — значит, надо.

— Ну, вот что мне с тобой делать? — спросил мастер-сержант показательно-риторически. Он уложил под ложементы компрессионку и опять нехорошо так глянул на Рэма. — Неужели совсем не страшно было?

— Страшно, — кивнул Рэм, чтобы хоть как-то успокоить Астахова. Раз надо, чтоб страшно — пусть будет страшно. И признался нечаянно: — Но дома страшнее. Дома война.

Сержант вдруг выругался и пошёл вперёд. И явно не в столовую, потому что свернул не в тот коридор.

Наверное, Рэм опять что-то не то сказал.

— А мы куда? — Догонять Астахова пришлось бегом.

— Направо! — сердито буркнул мастер-сержант, и Рэм замолчал.

Они свернули от ангара направо, в ту часть станции, где пацан ещё не был ни разу, зашагали по длинному коридору из серого пластика со слабо светившимися линиями на стенах.

Рэм с трудом поспевал за сержантом. Он как-то сразу устал. И с запозданием, но сообразил, что это непривычная нагрузка вымотала его.

А они всё шли. Наконец упёрлись в довольно обжитой отросток коридора. Тут росло дерево в кадке, стены были обновлены и украшены зеркальными панелями.

Мембранных дверей в этом конце коридора, теперь Рэм уже привык различать их, было четыре. Мастер-сержант коснулся одной из них.

И тут Рэм увидел незнакомое: мембрана не открылась, а покраснела.

Их или не хотели впускать, или хозяина «не было дома».

— Касим, открой, будь человеком? — громко сказал мастер-сержант.

Мембрана колыхнулась недовольно, и всё-таки разошлась.

Внутри небольшой каюты вся мебель висела в воздухе — две кровати на магнитных подвесках, такой же подвесной столик. Одна из кроватей была затянута пластиковым покрытием, ровненько, без морщин. На второй лежал мужчина.

— А поспать мне сегодня дадут? — спросил он.

— Много спать вредно, — парировал Астахов и встал в дверях, едва переступив условный порог.

Рэм втиснулся следом за сержантом, продолжая разглядывать небольшое, но неожиданно уютное помещение. Там был кулер, много стенных шкафов и открытых ниш. На столе стоял чайник, и пахло йиланом.

Этот запах Рэм знал хорошо. Отец торговал йиланом и учил разбираться в сортах, в качестве сушки и ферментации.

Вот тут по запаху сразу можно было сказать, что йилан очень среднего качества, массовка. Крепко, но без оттенков.

— Чего пришёл? — спросил Касим приподнимаясь.

Он был в таком же комбинезоне, как у Рэма и у сержанта. Без знаков различия — в спецоне так принято. Но держался он как-то иначе, более нахально, что ли.

— Глянешь потом пацана? — Астахов кивнул на Рэма. — Уважь. Я в теме, что ты забывчивый, видишь же — сам привёл.

Касим зевнул и пожал плечами.

— А Илинг чего?

— Как всегда…

— О… — протянул Касим и снова зевнул. — Опять, значит, квасит… И опять я крайний?

— Жизнь — она с гранями и с боками, — развёл руками Астахов.

Касим зевнул:

— Ладно, подкатится и к тебе боком. Маячок пацана на браслет кинь? Я реально отоспаться собрался. Может, завтра….

— Нет у него ещё маячка.

Только тут Касим посмотрел на Рэма.

— А медики чего говорят? — спросил он.

— А вот повезёшь завтра и присмотрись. Не надо будет время отдельное тратить.

— А, ну если так — то договорились.

Касим рухнул на койку.

Астахов вывел недоумевающего Рэма в коридор.

Это о чём они говорили? Что должен «посмотреть» этот Касим? Типа, Рэм настолько тупой и ни к чему не годный, что Астахов сам решения не может принять?

Рэм прикусил губу и попытался нашарить в кармане подаренный сестрёнкой ковчег, но там было пусто.

Медик же куда-то отдал его вещи, — вспомнил он.

В хозблок! А где это?

— Господин мастер-сержант, — сказал Рэм в спину Астахову, топающему всё с той же скоростью. — А где моя старая одежда? Мне бы оттуда взять кое-что?

— А потерпеть? — спросил Астахов, не оборачиваясь.

— Это религиозный символ, — нашёлся Рэм. — Я привык, что он в кармане лежит.

— Религиозный? — удивился мастер-сержант и притормозил, позволяя Рэму его догнать. — А что за религия?

— Свидетели ковчега, — пояснил пацан и растерялся: а вдруг сержант подумает, что Рэм — верующий? Не все к такому нормально относятся. — Я не… — оправдываться ему тоже не хотелось. — Это просто память о доме.

— А зачем отдал? — удивился Астахов.

— Я не отдал. Я в медотсеке спал. Проснулся — уже комбинезон выдали.

— Детский сад какой-то, — вздохнул мастер-сержант. — Я схожу, не парься.

— Там в левом кармане. Такая лодка на цепочке, — поспешил пояснить Рэм.

— Да я просто вещи тебе принесу, невелико нарушение, — отмахнулся Астахов. — А ты раньше на шлюпках летал? Или на корте?

— Только на челноках. Как пассажир. Экскурсия в школе была. Потом как-то с родителями…

— А что с родителями случилось?

Рэм прикусил губу и не ответил.

Что будет, если он расскажет, как спецоновская шлюпка превратила их дом в пепел?

А если сержант решит, что Рэм записался в спецон как диверсант? Ведь бывало же и такое. Накачают наркотиками, накормят взрывчаткой…

К счастью по запаху стало понятно, что где-то рядом — столовая. Они шли незнакомым путём, но Рэм сразу сообразил — пришли.

Обедать Рэму с мастер-сержантом пришлось в пустой столовой. Но пустой она была ровно пять минут.

Как только они взяли свои порции и уселись за один из столов, в коридоре раздался шум, какие-то весёлые крики.

И тут же в столовую ввалились два десантника в тяжёлой защите с оружием. И один из них весело объявил:

— Объект «столовая» захвачен силами Южного спецона! Больсах, дрожи! Всем оставаться на местах!

Маленький повар высунулся в окошко раздачи и заголосил:

— Прочь пошли, десантура! Через полчаса ваша очередь!

В столовую ввалилось ещё с полдюжины десантников, грязных, чумазых, радостных и с криками: «Ура».

Судя по всему, перед дверями столовой образовалась потасовка, и внутрь десантники прорывались с боем.

Астахов спокойно ел кашу с мясом, и потому Рэм не испугался. Но интересно было, что же тут происходит?