Он сгенерировал файл с записью и отправил на браслеты сразу четырём адресатам.

И вышел, выключив свет.

Секунд пять было тихо.

— Ну, вы ушлёпки всё-таки! — донеслось с одной из верхних коек.

— Это беспредел! — взвизгнул Рай. — Я в полицию напишу!

— Никуда ты с браслета дальше станции пока не напишешь, — раскатисто расхохотался мужик, лежавший сбоку.

— К психотехнику — жёстко, — оценил кто-то.

— А чё они сделали-то?

— Похоже, Рэма избили.

— Я ж сказал, ушлёпки!

— Ташипы… Надо было электробич выбирать…

— А медик потом ничё не напишет?

— А чё — медик? Спишут с диагнозом: «разгерметизация при боевом светочастотном». Там тоже мясо с костей сдирает.

Снова послышался смех, словно говорили о чём-то весёлом.

— К психотехнику, думаешь, лучше? Будут потом всю жизнь слюни пускать.

— Сержант сказал — сток, — завозился мужик, что спал под Рэмом. — Вы там чего, совсем сбрендили?

— Это типа они его утопить пытались? Сунули башкой в душевую?

— Похоже на то.

— Ну и кто такой умный?

— Ты б лучше сам признался, ушлёпок кудрявый?

— Это не я! — крикнул Рай.

— Я думаю, что ты!

— Да ты сам — ушлёпок!

Мужик заржал.

Раю обвинения совсем не понравились, но взрослую часть курсантов его крики только развеселили.

— Но ты же наклонялся к нему, — сказал вдруг Макс. — Когда мы уже к дверям пошли, ты вернулся и наклонился.

— Врёшь, я не наклонялся! — заорал Рай и стукнул кулаком по кровати.

— Ты говорил, что под утро тихонько пойдём и снимем скотч, — напомнил Макс. — А потом наклонился. Я видел.

Сдавать назад приятель не собирался.

— С трупа скотч снимать собирались? — поинтересовался кто-то.

— Да с чего ты взял?! — заорал Рай.

Макс был союзником и подельником, и его наезд взбесил кудрявого больше всего.

— Я видел! — отрезал Макс. — И я не хочу из-за тебя идти к психотехнику!

— Лучше признайся, Рай, — подал голос туповатый Джей. Похоже, и до него наконец доехало, чем может закончиться весёлое ночное приключение. — Сержант сказал, что иначе всем плохо будет. Я тоже к психотехнику не хочу.

— Да иди ты в!.. — Рай сорвался на визг.

Похоже, его поддерживал только Лудди. Если не заснул. Лудди был нервным и слабым, с него сталось бы отрубиться от страха сразу после ухода сержанта.

— А ну, заткнулись все трое! — раздалось с верхней полки. — Не признаетесь — будете завтра дружно пускать слюни. А сейчас — спать! Через два часа подъём, что б вас дакхи съело!

Старшие курсанты заворочались, устраиваясь поудобнее.

Молодых давно уже надо было втиснуть в нормальную колею. Вот пусть сержант и разбирается. Ему за это эрго платят.

Трое парней ещё пытались шептаться. (Лудди и вправду уснул).

На них шикнули пару раз, и в каюте стало тихо. Только слышно было, как в вентиляции тихонечко шелестит нагоняемый воздух.

Астахов вернулся в каюту. Не раздеваясь лёг на кровать.

Он понимал про драку. У молодых — нервы короткие. Рэм бесил эту четвёрку. Он был самым мелким и слабым в группе, а результаты показывал лучшие.

Но убийство? Кто и зачем?

Он задремал и даже проспал около часа, но в дверь постучал Марвин.

Коснулся мембраны, она заиграла бодренькую мелодию, и мастер-сержант открыл глаза, а следом и дверь.

Начальник станции был выбрит и полностью одет. Его и без того часто мучила бессонница, а тут ещё и разбудили.

— Спишь? — спросил он, просовывая голову.

Астахов сел.

— Заходи, — сказал он обречённо.

ЧП надо было обсудить. Решить что делать, чтобы не повторилось.

— Никогда не думал, что так сложно обучить два десятка нормальных пилотов! — сердито сказал Марвин. — Не надо было тебе брать этого экса.

— Так он-то в чём виноват?

— А он — как Содружество, которое постоянно провоцирует Империю уже своей хитрой рожей! Что, он реально такой способный?

— Ну, ты же медкарту видел. Реально. Пилот из него выйдет… — Астахов подумал и добавил. — Если доживёт.

— Ты думаешь, они хотели его убить? Но это же дурь! Ну, зачем им это! Тем более, мы бы сразу нашли!

— А ты уверен? — Астахов принялся ставить чайник. — Они пришли бы в душевую утром. Аккуратно удалили скотч. Следы бы остались, но не потожировые. В такой-то сырости.

Он достал пачку йилана и горький шоколад.

— То есть утром мальчишку нашли бы голого в душевой? — задумчиво спросил Марвин. — Оступился на мокром, ударился, захлебнулся?

— Ну, а ты разве стал бы вызывать полисов? Просто несчастный случай. Парень решил помыться с утра пораньше. Был там один. Никто не помог…

— А с чего ты решил, что слив перекрыл кто-то один?

— Слабовата эта компания для групповухи. Да и задумай они это группой — вряд ли спали бы как ташипы. Но они спали. Значит, кто-то один с мотивацией или с крепкими нервами. Чтобы крепкие нервы — да у всех четверых…

— Значит, кто-то один, — кивнул Марвин. — Но зачем?

Браслет на его руке пискнул. Начальник станции нарочно поставил его на громкую связь: может, медик чего напишет? Вот он и написал.

— Приехали как прилетели, — сказал Марвин буднично. — Теперь у нас ещё и труп.

— Кто? Опять Рэм? — едва не подскочил Астахов.

— А хорошо было бы! — выдохнул начальник станции и поднялся: — Пошли, глянем!

Астахов встал. Он вспомнил, что Рэм сейчас в медотсеке, и вряд ли медик допустил бы летальный исход.

Есть реанимационные капсулы, в конце концов! Значит, беда случилась с другим курсантом.

Ну что за хэдова бездна?!

Медик ждал их у одной из туалетных кабинок. Рядом висел красный шарик меддиагноста и пустые гравиносилки.

Дверь кабинки была открыта, из неё торчала голова курсанта.

Кудрявая.

Медик со скорбным лицом листал голограммы, транслируемые меддиагностом. Наверное, он пытался провести какие-то реанимационные предприятия, но не преуспел.

— Поздно посмотрел на пульт, — сказал он, печально дезактивируя перчатки. — Возился с Рэмом, пульт постоянно мигал, пищал… Потом смотрю, один из маячков потемнел. Посмотрел на время — одиннадцать минут прошло. Необратимая смерть мозга. Ну и ещё пять минут прошло, пока я сюда добрался.

Астахов наклонился к курсанту, пощупал пульс. Он понимал, что медик живого человека от трупа отличит точно, но привычка сработала.

— Раймонд Алфред, — сказал Марвин задумчиво. — Двадцать один год. Что с ним случилось? — спросил он медика.

— На виске эпидуральная гематома. — Медик развернул экран меддиагноста и показал начальнику станции снимок. — Предположительно упал, ударился головой. Кабинка была заперта, я разблокировал её, пользуясь медицинским доступом.

— Так что, он сам упал и убился? — уточнил Марвин.

Медик развёл руками.

— Возможно. Но я пока не уверен, что травма была смертельной. Дайте мне ещё пару часов?

Начальник станции запустил обе пятерни в седые волосы.

— Что за хэдова ночь? — сказал он с тоской.

Потом активировал браслет и начал копаться в нём, беззвучно ругаясь.

Медик и Астахов переглянулись, подогнали гравиносилки поближе, чтобы манипуляторы смогли захватить и погрузить тело.

— Я напишу, когда полный диагноз будет готов, — пообещал медик, и утопал за носилками по полутёмному коридору.

До побудки оставалось ещё полтора часа.

Марвин душераздирающе зевнул и выругался в голос. Он что-то смотрел в сети на ускоренном режиме — строчки расшифровки звука так и бежали по экрану.

— Значит, сток в душевой, где избили Рэма, закрыл Раймонд Алфред, — тихо сказал Астахов. — И кто-то об этом знал…

— Об этом знали примерно все, кроме нас с тобой! — отозвался Марвин сердито. — Смотри, что залили в сеть станции!

Над его запястьем развернулась двухмерное видео. Судя по всему с обычной контрольной камеры.