— И всего два инструктора?

— Да, господин генерал. Два пенсионера. Один инструктор по выживанию, он вчерне знает старые корыта, на которых тут приходится летать. И один пилот первого класса. Попросили в учебном центре, якобы по параметрам набрали группу под автономные полёты.

— Нужда в них есть?

— Нужда-то есть…

— Ясно. Свяжи меня с начальником станции. Неизвестно, найдём ли мы Римова, но проблему с обучающим центром я могу решить в пять минут. Это не твари в правительстве, которых действительно только за ноги и подвесить… Напиши этому придурку, что я отвернусь, если он первым поймает Римова. Пусть вешает.

Капитан «Оскара» изобразил усмешку. «Персефона» всё ещё висела над сектором. И ведь не факт, что не поймают и не повесят.

Дежурный набрал на пульте номер, вызвал на экран изображение краснолицего человека с седыми всколоченными волосами:

— Начальник станции Кремлих? — уточнил он. — С вами будет говорить генерал спецона Берг.

Лицо на экране стало растерянным: как, целый генерал?

— Что, рыльце в пушку или обувь жмёт? — ехидно поинтересовался Берг. — Распустились! Что у вас творится на станции?!

Марвин Кремлих молчал, потрясённо разглядывая осанистую генеральскую тушку.

— Вам пришлют психотехника и сержанта по личному составу! Должен же у вас кто-то прядок навести! Могу и вам лично психотехника посоветовать! Вы меня поняли, Кремлих? Хватит создавать мне проблемы! Только вас мне и не хватало! Ещё одно ЧП — и пойдёте под трибунал!

Экран погас.

Марвин потрясённо посмотрел в голимую черноту. Потом перевёл взгляд на сидевшего рядом Астахова.

— И что это было? — спросил он.

— Лучше спроси, что у нас вообще было в эту сумасшедшую ночь?

Марвин растерянно нашарил на столе пакетик с йиланом. Случившееся надо было запить так, чтобы не свалиться, а наоборот — ещё весь день можно было бы разгребать этот бред.

— Давай тогда ещё раз и по порядку! — Он включил чайник и раскрыл на браслете блокнот. — Во сколько тебе написал Ардо?

Астахова разбудил настойчивый писк входящего вызова. Сигнал был незнакомый, и системой станции не распознался, о чём она и оповещала тревожным зудящим звуком.

"?» — отправил он, намереваясь послать шутника.

«Ардо. ДГ Хантера. Что с Рэмом? Он не отвечает. Сигнал странный».

Вызов «чужака» наконец замигал зелёным.

Ну да, Ардо сейчас Хэд знает где. Система не сразу распознала «своего» из-за меток вражеских ретранслирующих станций.

Непорядок такая связь…

Хотя Ардо и не дурак, ничего секретного не пишет. Приятеля потерял?

Сержант зевнул, активировал карту станции и бросил взгляд на красные кружочки спящих подопечных. Одного кружка в каюте не было.

Астахов расширил план станции и быстро отыскал Рэма в душевой. В четыре часа?

«Сейчас выясню» — написал он Ардо.

И следом стукнулся к курсанту.

«Рэм? Ты где?»

Ответа не последовало.

На маячке Рэма мигали активные параметры: его обладатель не спал. Но и не двигался с места.

Астахов матерясь зажёг свет и стал одеваться, поглядывая на браслет: может, пацан дурака валяет? Но хотя бы Ардо он мог ответить?..

Но Рэм не отвечал, а маячок не двигался.

Мастер-сержант вышел в коридор и потопал по направлению к душевой.

Станция спала. Свет был тусклым и пыльным. Что можно делать в душевой в четыре часа ночи? Ну, что?

Он хлопнул по мембране и проник в раздевалку. Пусто. И одежды нет.

Но в одной из кабинок шумела вода.

«Что за!..» — успел подумать Астахов, распахивая кабинку.

Рэм лежал скрючившись на боку. В кабинке было углубление для воды, неглубокое, сантиметров в сорок. Но утопить связанного и втиснутого в углубление, как в ящик было можно — вода сыпалась сверху и постепенно наполняла «корытце», бортики которого были слегка загнуты внутрь.

Рэм мог только приподнимать голову. Даже кричать не мог — рот у него тоже был заклеен. Пока ему хватало этого, чтобы не захлебнуться.

Астахов оценил скорость прибывания воды и рывком вытащил пацана из кабинки.

Опустил на пол. Сорвал с лица скотч.

Технический скотч — хорошая штука. Если знать, куда дёргать, снять его с кожи довольно легко.

Запястья и щиколотки пацана тоже были стянуты скотчем, и тут уже пришлось резать.

Рэм тяжело дышал, и Астахов, хоть и разбирался в травмах, решил не шевелить его и ждать медика. Мало ли чего.

— Что же это за сволочь? — выдохнул мастер-сержант. — Кто тебя сюда затолкал? — Он щёлкнул по браслету, разбудил медика, попросил его прийти и пригнать носилки. Предупредил Рэма: — Не двигайся.

— Я не помню, — пацан дёрнулся встать, и с шипением скрючился на полу.

— Я же сказал — не двигайся. Вообще ничего не помнишь?

— Кто бил — помню, кто затолкал… — Рэм закашлялся.

В душевой было тепло, но пацан долго пролежал в воде, и его била дрожь. Пластырь на спине размок и отвалился. Под ним были розовые полосы уже чистой кожи.

Астахов достал из шкафа чистое полотенце и накрыл Рэма.

— Били, как я понимаю, твои «приятели», — сказал он утвердительно. — Глаза не залепили — значит, были уверены, что не пожалуешься. Но воду включить — это уже не драка.

Рэм не ответил.

Вот сейчас он вёл себя вполне на двадцать один: не стонал, не жаловался. Значит, кое-где его поведение соответствовало…

Астахов вернулся к душевой кабинке, откуда вытащил пацана, и отметил, что сток перекрыт. Значит, душ включили не в шутку. И не чтобы привести в сознание.

Убийца предполагал, что скоро вода зальёт пленника с головой. И тот утонет.

Хэд… Только крысы на станции и не хватало…

В четырёх крыс сразу Астахов не верил. Слишком разные, слишком неподходящее место для образования банды…

Пискнул вызов от Ардо.

«Ну что там?»

Астахов сголографировал лежащего на полу Рэма и кинул десантнику. Выключил душ. Достал ещё одно полотенце и попытался промокнуть мокрые пятна на комбинезоне.

Пришёл заспанный медик. Стал осматривать пацана и тыкать своей диагностической машинкой. Сначала раздражённо, потом, обнаружив, что сломаны два ребра, сразу перестал ворчать и забрал Рэма в медотсек.

Астахов посмотрел на себя в зеркало, наклонился над раковиной, тщательно вымыл лицо и руки.

Ну, если на станции завелась крыса — ей сегодня несдобровать.

Пока он думал, что написать Марвину, тот прорезался сам. Преуспел медик: первым сообщил начальнику станции о ЧП.

«Ты уверен?» — в лоб спросил Марвин.

«Сейчас догалографирую и перешлю короткий отчёт тебе. Будем вызывать полисов?»

«Зачем? — удивился начальник станции. — Ничего ж не случилось. Разберись, кто виноват. По результатам хватит электробича или чего-нибудь сам придумай».

«Хорошо».

Астахов кивнул сам себе, сделал ещё несколько снимков и пошёл в каюту, где мирно спали курсанты. После того, как сделаешь какую-нибудь дрянь, обычно прекрасно спится.

Внешне происшествие казалось штатным. Наверное, курсанты планировали утром развязать Рэма.

Могло выйти так, что никто бы и не узнал, не напиши Астахову Ардо.

Но кто и зачем перекрыл сток?

Астахов хлопнул по двери, включая свет. Прошёл мимо недовольно просыпающихся курсантов постарше, остановился возле кроватей, занятых четвёркой самых молодых.

Те жмурились от яркого света, не понимая ещё, откуда взялся мастер-сержант, может, снится? Видимо, и в самом деле сладко спали и видели сны.

— На боевых кораблях и станциях наказание за неравную драку одно — электорбич, — сказал мастер-сержант и включил на браслете запись. — Но от вас, слабаков, у меня будет четыре трупа. Потому я готов обойтись карцером. Но я хочу знать, кто из вас перекрыл сток в душевой кабинке и зачем? Так что или утром виновный признается сам, или я вызову психотехника из центрального госпиталя. И спишу потом всех четверых на грунт за профнепригодностью. Мы тут пилотов делаем, а не свиней разводим. Поняли меня? В семь. Если тот, кто перекрыл сток, не признается, к психотехнику пойдут все четверо.