«Домагнитка, — осенило его. — Точно! Чем быстрее шагнуть, тем плотней она будет держать!»

Рэм кинул тело вперёд и взлетел по невидимым сходням. Сердце запоздало заколотилось так, будто он бежал от дома до площади.

Всё! Он удрал! Хрен этот полис получит с маслицем, а не Рэма!

— Садись, не стой в проходе, — подтолкнули сзади.

Спецоновец тоже забрался в шлюпку, и она сразу же задрожала, герметизируясь.

Впереди, в полутёмном вытянутом нутре было два ряда кресел и проход между ними.

— Это — малая десантная, элька. В неё входит три подразделения по девять рыл, — тихо сказал за спиной спецоновец. — Садись и пристёгивайся. По три — потому что традиция такая. Очень старая, ещё с Земли.

Рэм втиснулся в тесное с виду кресло, и оно тут же раздалось, пропуская его и тут же плотно обжимая тело. Перед лицом повисла прозрачная маска. Вроде бы силиконовая, но упругая, хранящая форму и в подвешенном состоянии.

— Маски можно не надевать! Не растрясём! — донёсся через динамик весёлый голос пилота.

— А почему три? — шёпотом спросил Рэм.

Ему стало зябко, и кресло тут же согрелось.

Спецоновец услышал. Он сел позади Рэма.

— Так было положено, — ответил он тихо. — Три отделения составляли взвод, три взвода — роту; три роты — батальон. Теперь иначе, но традиция осталась. Нет бы уже какое-то кратное десяти число мест сделали, а тут вот — двадцать семь.

— А куда мы летим? — запоздало спросил Рэм.

Когда заполняли бумаги, он даже не глянул, куда их должны направить. Он вообще не читал, что подписывал

— На базу на спутнике, — пояснил спецоновец. — Вам же тесты нужно пройти. Вдруг да и не сгодитесь в пилоты?

— А часто такое бывает? — Рэм ощутил, какой мокрой вдруг стала спина.

Значит, ещё не конец испытаниям?

— Всё в жизни бывает, — сержант уловил напряжение в голосе Рэма и улыбнулся. — Да ты не кипиши раньше времени, — подбодрил он парня.

«Ага, не кипиши», — вздохнул про себя Рэм.

Назад возвращаться было нельзя. Его там уже ждали с самыми крепкими рукопожатиями в виде наручников.

Шлюпка мерно урчала, и желудок Рэма раскручивало в такт этому урчанию. Невесомость то усиливалась, то наваливалась двойная тяжесть.

Рэм затянул потуже крепления, чтобы не приподнимало над креслом, разом ставшим рыхлым внутри. И эта рыхлость всё время подстраивалась под силу тяжести.

Раньше Рэму казалось, что военная техника поднимается так же, как и челноки класса земля-воздух, что возят пассажиров на гравистатические платформы кортов.

Челноки постепенно разгоняясь, увеличивали угол отрыва от земли.

Оказалось, военные шлюпки стартуют иначе. Могут идти почти вертикально вверх, за счёт разницы между магнитным и домагнитным моментом планеты, тогда старт очень быстрый, но с сильными перегрузками.

А могут в щадящем режиме, по спирали. Но всё равно достаточно быстро, и с непривычки подташнивает.

На такой случай в кармашке кресла даже карамельки есть. Всё это объяснил Рэму сидящий сзади сержант.

Карамельки действительно нашлись, кисленькие такие. Рэм сунул в рот сразу три, а бумажку скатал и стал искать, куда бросить.

Сержант показал. У кресла был специальный «карманчик» для мусора.

— А как мне можно вас называть? — спросил Рэм. — А то неудобно как-то без имени.

Ему приходилось чуть оборачиваться, чтобы спецоновец понимал, что он обращается именно к нему, а не к тем, кто сидит впереди.

— Господин мастер-сержант, — отозвался тот. И пояснил: — Имена в спецоне не очень в ходу. А позывной мой тебе тоже пока без надобности.

— А если рядом будет два мастер-сержанта? — Рэм даже развеселился, представив такую путаницу.

— Не будет, — улыбнулся сержант. — Тебе выдадут спецбраслет, и обращаться ты будешь или глядя в лицо, или будешь видеть моё обозначение на браслете. Не запутаешься.

Рэм вздохнул. Ему было немного жалко, что сержант не сказал своего имени. Вроде как не положено, что ли? А на поверку — немного обидно.

Выходило, что Рэм всё ещё «чужой», даже представляться ему нельзя. Наверное, так было правильно. Ведь если он не пройдёт испытаний, то…

Что за испытания? По вождению, что ли?

Так он реально умеет водить катер. Даже угнать сумеет. Есть кое-какие навыки.

Рэм закрыл глаза. Так легче было терпеть выбрыки силы тяжести. Лучше бы уже вертикально стартовали. Быстрее. Меньше мучиться.

Парням впереди Рэма тоже потребовались карамельки. Про них мастер-сержант говорил громко, для всех.

Когда он что-то хотел донести до сидящих в шлюпке, его голос шёл через динамики чёрной матовой стене, на вид точно такой же, какой была и обшивка.

Голос пилота шёл сверху, сержантский — из маленькой пипки с дырками.

Услышав про карамельки, парни впереди закопались, заёрзали. Начали шуршать.

Потом один отшвырнул бумажку, и она поплыла в резко наступившей невесомости.

— Тебя мама мусор убирать не учила? — «громко» спросил сержант. — А ну, подними.

Легко сказать, подними. Кроме ремней пассажиров удерживало само кресло. Из него ещё надо было как-то выбраться. Да и попробуй, поймай бумажку в невесомости.

Из кресла парень кое-как вылез, а дальше начался цирк. Он замахивался, его тащило то назад, то в другую сторону.

Раздались смешки. Нарушитель порядка смутился и хотел сесть, но сержант прикрикнул на него.

— Я сказал — убирай.

И цирк продолжался до того момента, как пилот скомандовал по связи: «Шлюпка-в ангар».

Только тогда сержант разрешил ловцу бумажек занять своё место.

Тот уселся красный и злой, так и не поймав бумажку.

Шлюпка со свистом всосалась в ангар космической станции. Её подхватило силовым полем и потащило среди разноцветных лучей, мигающих шаров и летающих техников в скафандрах. Красиво так.

Рэм с интересом следил за шлюзованием через боковой экран-иллюминатор.

Дырки там, конечно, не было, одна видимость. Изображение проецировалось с бортового компьютера шлюпки.

Сила тяжести сразу восстановилась, прижав Рэма к креслу, и бумажка сама шлёпнулась рядом с её ловцом.

Парень потянулся и подобрал её под всеобщий хохот.

Рэм не то чтобы смеялся громче всех, но сидел ближе, и парень оглянулся на него, недобро зыркнув:

— А ты чего лыбишься?

Рэм, до того старающийся как-то сдерживаться, расхохотался ему в лицо.

Парень набычился. Под черепом вздулись мускулы мозгов в поисках достойного ответа, но придумать он ничего не успел — мастер-сержант велел подниматься и отстёгиваться.

Взрослые мужики, сидевшие в голове шлюпки, уже давно сообразили, что пора отстегнуться, и сразу же повалили к выходу, сметая со своего пути нерасторопных, вроде парня, ловившего бумажку.

Рэм благоразумно сидел, пропуская всех, кому горело выйти побыстрее. Потом встал.

— Эй, малый, — окликнул его мастер-сержант. — Задержись, помоги прибрать?

Пацан остановился с готовностью. Сержант был ему симпатичен. И правильно, что заставил этого наглого парня поднять обёртку.

— Чем помочь? — спросил он.

— Пройдись, посмотри, есть ещё где-нибудь мусор?

Рэм прошёлся до «головы» шлюпки. Мусора не обнаружил. Зато обнаружил два пилотских кресла, не отделённых от «пассажиров» даже условной перегородкой.

Перед креслами была сплошная чёрная панель вообще без маркировки, подёрнутая маревом домагнитки.

Как они управляют? Обозначений же никаких нет?

Каких-то рычагов, кроме подобия джойстиков на подлокотниках кресел, Рэм тоже не заметил.

Он увлёкся. И только подняв голову, сообразил, что все ушли, а они с сержантом вдвоём стоят в голове шлюпки.

И сержант смотрит на него выжидающе, но терпеливо.

— Нету ничего… — отрапортовал он. И добавил неуверенно. — …Господин сержант.

— Это хорошо, — сказал спецоновец. — А вот то, что врёшь — плохо. Так ты украл что-то или от девицы этой рыжей сбежал?