— …Нету других вариантов, — объяснял он десантникам. — Или договариваться со спецоном в соседнем секторе, а это та ещё бюрократия, даже мы тут быстро не сможем. Или на Джангу. На Кьясну нам было бы проще, но генерал Дегир предложил, что лучше туда.

— Дегир? — переспросил Касим.

— Генерал резерва. Он знает нашего капитана. Раз берёт под свою ответственность, то и риски он страховать будет.

Рэм понял, что совсем ничего не понимает. И Джанга, и Кьясна были планетами экзотианского подчинения. Глубокий вражеский тыл.

Перемирие, конечно, но…

Может, он просто что-то не так понял? Начало разговора не слышал, вот и?..

Но разговор тут же и оборвался — техники пригнали капсулу с Ардо.

Станционный медик шёл следом и очень нервничал — всё время морщился и потирал бледные руки, такие странные без специальных блестящих перчаток.

Рэм подошёл к капсуле, заглянул через прозрачный верх. Но стекло было мутным, наверно, так сделали специально для перевозки.

Десантники расступились, пропуская капсулу к шлюпке.

— А куда повезут? — тихо-тихо спросил Рэм.

Загорелый пилот обернулся и посмотрел ему в лицо.

Он был уже в той поре, где возраст совершенно теряется — сорок, пятьдесят, шестьдесят? Тут уже только медицина может определить степень износа сосудов и предложить варианты.

Но не это поразило в нём Рэма.

Глаза. Этот человек ВСЁ про него понял.

Он знал, что Рэм на станции незаконно, что приписал себе возраст. И что выхода у него другого не было, а потому…

Голова у Рэма закружилась, мышцы стянуло судорогой, он даже не мог дышать, так смотрел на него этот чужак.

К счастью, длилось это состояние пару секунд, не больше. Загорелый пилот кивнул, и контакт оборвался.

Только по спине у Рэма потекло, и зачесались поджившие ранки.

— В госпиталь на Джанге, — сказал загорелый.

— Но там же… Не наши… — Рэм понял, что даже слова подбирать трудно, так выбил его этот странный контакт.

Но… Ведь война же идёт? Это враги?

— Вон даже пацан не верит, — кивнул на Рэма один из десантников.

Судя по позам и выражениям лиц, десантники тоже сомневались в разумности затеянного.

Лицо загорелого пилота было таким, словно он лучше знал, что происходит с другой стороны границы.

— Нормально всё будет. — Он успокаивающе похлопал десантника по плечу. — Капитан сам договаривался. Они рады и счастливы оказать нам помощь. Дегир пообещал, что даже связь будет. Как только вашего парня разбудят после транспортировки, он отпишется.

— А зачем вы так срочно? — спросил Касим. — Может, передержать его пока здесь? Интенсивная терапия на станции есть.

— Руку надо пришить как можно быстрее, — пояснил медик. — Чем быстрее пришьём — тем меньше будет срок реабилитации. Вы же понимаете, что медицина может не всё. Кора мозга должна адекватно воспринимать новую конечность, а её нужно сначала вырастить. Чем дольше мы тянем, тем труднее ему будет научиться владеть новой рукой так же хорошо, как и утерянной. Вам боец нужен или инвалид с негнущимися пальцами и посттравматическим синдромом?

— Хорошо, — выдохнул Дым. — Забирайте!

Медик полез в шлюпку посмотреть, что там и как.

— Много ещё ребят везёте? — спросил Дым у загорелого, тот явно был старшим.

— У меня — сто сорок шесть. И ещё с одним госпиталем договариваемся. Капитан злой, как собака.

— Как вы вообще под ним ходите?.. — буркнул Касим.

Рэм с интересом посмотрел на огромную шлюпку. Там был только номер 22–45, и он ему не говорил ни о чём.

— Привыкли, — пожал плечами загорелый.

— Говорят, он Берга с утра покусал? — Касим явно был в курсе того, что творилось на Мах-ми и вокруг.

Рэм мог бы сейчас переживать: а что там, на грунте, если бы у него уцелел хоть кто-нибудь из родни. Но в Ярбурге у него остался Ули да одноклассники.

Ули справится сам, ему не привыкать прятаться, а одноклассники…

— Если бы только Берга, — ухмыльнулся загорелый пилот. — Ладно, бывайте. И не дёргайтесь тут. Я же сказал: проснётся ваш парень — отпишется.

Дым кивнул, и загорелый исчез в чёрном нутре шлюпки. Это была одна из самых больших десантных. С линейного крейсера.

Но с какого?

— Всё равно же сто сорок шесть медкапсул туда не поместится, — сказал Рэм, глядя как медленно-медленно чёрная громадина тянется к шлюзу.

— Если все кресла вымонтировать — помещаются, — ответил медик. — Придумали же — на Джангу…

— Капитан Пайел — мастер безумных решений. — Астахов так тихо подошёл, что Рэм заметил его только сейчас.

— Это с «Персефоны» была шлюпка, да? — до Рэма только сейчас дошло, что это за капитан, которого даже свои должны опасаться.

Говорили, что капитан «Персефоны» — незаконный сын эрцога Локьё. Но сражался он на имперской стороне, пугая своих людей и командование присущим аристократии Содружества ментальным насилием.

— Вот надо было ему всё-таки долбануть второй раз по Трехгорью! — раздался над ухом Рэма голос начальника станции.

Пацан обернулся. Сзади стоял не только Марвин Кремлих, но и техники, и мужчина с нашивками навигатора, и даже Илинг жался за спинами, боясь попасться на глаза начальнику станции.

Теперь, когда шлюпка вошла в шлюз, провожать её вышли почти все.

Они что, боялись вот этого, загорелого? Что он тоже разглядит у них внутри какой-нибудь грех?

— А когда Ардо разбудят? — спросил Рэм медика, и только тут его осенило, что надо было молчать.

Если начальник станции его ещё не заметил, то теперь…

Марвин Кремлих медленно повернул голову и уставился на Рэма.

— Он что, опять здесь? — начальник станции сердито посмотрел на Астахова. — А сейчас — за каким хреном? Или у тебя все курсанты — на одно лицо?

Дым покосился на Марвина и нахмурился. Но сказать ничего не успел: за Рэма неожиданно вступился медик.

— Парень мне очень помог, — заявил он с присущей медикам безапелляционностью: вот сколько отрежем — так и хорошо будет.

— Чем? — По лицу начальника станции можно было понять, что он ощущает себя дебилом. — Чем может помочь какой-то паршивый щенок? Запчастями для реанимации? У нас закончилась искусственная кровь? Вы меня за кого держите?

Медик не обиделся — улыбнулся ещё шире.

— Психосоматика — дело тонкое, — пояснил он терпеливо и немного высокомерно. — Отрéзать или пришить мы можем вам всё, что угодно. А вот лечить потом от посттравматического синдрома… — он с усмешкой уставился на Марвина. — Машинкой, а?

Начальник станции неожиданно сник и лицо его изменилось.

«Наверное, его лечили уже этой самой «машинкой», — подумал Рэм. — Вроде той, куда курсантов пихали в диагностическом центре».

— Конечно, машина психотехника делает чудеса, — продолжал медик. — Она берет вашу душу и выворачивает ее наизнанку, верно? Так, может, лучше не доводить до этого?

— И чего он? — Марвин кивнул на Рэма. — Прямо-таки помог? Не только кашу жрать может?

— Сиделок на станции нет, — медик уже едва сдерживал смех. — Экономим, верно? А ведь их предки не ради шутки придумали. Парень добрый, контактный. Сидел рядом, они говорили о чём-то, пока я обрабатывал рану. В результате пациент уснул с максимально выровненной психограммой, был спокоен и почти не испытывал дискомфорта. Сейчас он проснётся, и медики госпиталя скажут нам большое спасибо. У них будет больше шансов максимально реабилитировать пациента. Между прочим, это и в плане затрат — дорогого стоит.

Начальник станции поморщился и недоверчиво посмотрел на Рэма:

— А откуда он десантника знает?

— Так это тот самый десантник, что стоял тогда у дверей в реакторную, — пояснил Астахов.

Марвин выругался.

Астахов развёл руками.

— А на «Персефону» чего не взяли десантника? — начальник станции отвернулся от Рэма. Были проблемы и поважнее. — Везти имперский спецон в госпиталь Экзотики, с которой непонятно сколько продержится перемирие? Это прямо безумие какое-то!